М. Ч. повернул наконец к нему свое лицо, помолчал, разглядывая в упор, и заговорил опять, на этот раз медленнее, четче, так, как говорят о главном:
— Штур об этом не догадается. По своему, извините, скудоумию. А с подразделением «Р» мы договорились…
— Кто это «мы»? — перебил Денис.
— Не важно, — отмахнулся М. Ч. — Остаетесь только вы. Да, да — вы. Не удивляйтесь. Уж больно интересуется этим делом, в частности Хайкиным, Александр Борисович.
— Турецкий?!
— Он самый. Так вот, у нас к вам деловое предложение: если известную информацию, эту самую, вы просто не доведете до сведения господина Турецкого, что не составит особого труда, то подобная услуга будет щедро вознаграждена. В зеленых денежных знаках, естественно. Скажем, сумма в десять тысяч долларов вас устроит?
М. Ч. вопросительно уставился на Дениса. Тот молчал. Но всего лишь пару мгновений.
— А не пошли бы вы, Валерий Павлович! — выпалил Денис одним махом и застыл на месте. Уж больно захотелось съездить этому самоуверенному типу по физиономии. Даже кулаки зачесались.
М. Ч. сразу и безошибочно уловил смену его настроения и, по-видимому, поспешил, от греха подальше, побыстрее расстаться.
— И все-таки я бы попросил вас еще раз подумать, — проговорил он и попрощался: — Я вам перезвоню. До свидания. — И быстро зашагал вперед, мимо незаметно косившегося в их сторону Демидыча.
Через минуту его фигура скрылась за поворотом тропинки. Денис повернул назад. Его обогнал пожилой мужчина в спортивном костюме, совершавший пробежку трусцой. Навстречу попались девчонки-школьницы с огромным догом на поводке. Едва они обогнали Дениса, как отпустили пса на волю. Последствия не заставили себя долго ждать.
Истошный собачий лай, срывающийся на высокой ноте и переходящий в визг, побудил Дениса оглянуться. Зрелище предстало таким, каким он его себе примерно и нарисовал: метрах в ста отчаянно бросался на недоумевающего дога маленький кокер-спаниель, поджимая при этом отчего-то хвост.
Демидыч успел соединиться с ним поводком и буквально тащил по земле, подальше в сторонку. Как только дог безучастно потрусил дальше, лохматый смельчак успокоился и как ни в чем не бывало завилял коротеньким хвостом. Демидыч, выдерживая дистанцию, следовал за Денисом.
Через пятнадцать минут деревья отступили и вновь открылся пустырь. В дальнем его конце Денис заметил М. Ч. Тот уже успел пересечь открытое пространство, завершив круг по лесу раньше его, и заворачивал за супермаркет. Денис не сомневался, что Сева и Николай успешно сядут ему на хвост и доведут дело до конца. Ему же оставалось вернуться в контору и ждать их возвращения. И захватить с собой Демидыча с его четвероногим «прикрытием».
Вернув нагулявшегося и выполнившего оперативную работу спаниеля Киню хозяевам, Демидыч с Денисом рванули в «Глорию». Но не успели отъехать от «Пражской» и полукилометра, как зазвонил мобильник. Денис выслушал абонента, бросил: «Хорошо. Жду в офисе» — и отключился. Звонили, естественно, его сыщики, приклеившиеся к М. Ч. Денис нетерпеливо гнал машину, как будто от этого зависел результат операции и вообще всего расследования.
В «Глории» они прождали больше часа, прежде чем появились Сева и Николай. Их вид не обещал ничего утешительного. Это было видно и невооруженным глазом: едва переступили порог, оба потупились в пол.
— Та-ак, — протянул Денис, буравя оперативников взглядом. — Я так понимаю — упустили.
— Угу, — буркнул Сева.
— И как же вы это так лоханулись?
— Да он трамвай подрезал и проскочил, — попытался оправдаться Коля Щербак. — А мы на светофоре застряли. Потом, когда на зеленый выскочили, его уже и след простыл. Ушел, гад. Испарился, как призрак.
— Прямо-таки испарился, — съязвил Демидыч.
— Ну, мы подумали, на Варшавку свернул. Туда — а там чисто.
— Дворами, наверное, ушел, — предположил Сева.
— Кино какое-то. — Денис тяжело опустился в кресло. — Он что, вас заметил?
— Да нет. — Николай пожал плечами. — Может, на всякий случай, для страховки.
— Может, и так. — Денис почувствовал, что настроение бесповоротно склонилось в худшую сторону. Азарт охотника испарился, как час назад испарился на глазах у его сыщиков сам М. Ч.
— Должен быть еще ход. И не один, — размышляя вслух о чем-то своем, произнес Макс.
Глядя на спину не отрывающегося от компьютера хакера, Денис вдруг подумал, что тот прав, прав тысячу раз. Игра с М. Ч. только началась.
В. А. Штур. 1 июля
Ну вот, только этого ему для полного счастья и не хватало. После короткого стука, на который Штур не успел ответить, дверь приоткрылась и в нее просунулась красивая, черт возьми, голова этого придурка Дудинцева. Штур кивнул — что уж поделаешь! — и подполковник прошел в комнату, уселся напротив следователя и приготовился говорить.
Да уж, о неприятности в лице Дудинцева Вениамин Аркадьевич как-то умудрился забыть, тогда как вовсе не принимать во внимание этого мальчишку было невозможно. Хочешь не хочешь, а работать придется вместе.
«До своей версии я его не допущу, — подумал Штур. — Дров наломает, молодой-горячий. А вот как бы он мне своих соображений не подкинул — таких, которые мне все дело испортят».
— Ну-с, подполковник, чем порадуете? — Следователь вложил в вопрос весь возможный сарказм, и собеседник, конечно, не мог его не заметить. Впрочем, он и без того знает, как относится «старший товарищ» к его сомнительной деятельности. — Так что ж таиться? Карты на стол, дорогой, карты на стол!
— Кой-какие подвижки у меня наметились, Вениамин Аркадьевич. Дудинцев пытался говорить как можно вежливее.
У Штура упало сердце. Как чуял — «подвижки». Знаем мы их «подвижки» спецназовские.
— Я про нашего с вами Тарасенкова, — продолжил подполковник. Кое-какие делишки его темные нам приоткрылись.
Следователь слегка воспрянул духом: темные делишки Тарасенкова никак не вступали в противоречие с его собственной концепцией.
— А, и вы, значит, на Кубок Кремля этот несчастный набрели? «Молодец, молодец, подполковник. Молодо-зелено, а дело вроде знает».
Штур с неудовольствием отметил, что Дудинцев поморщился. Самый умный тут, что ли?
— Нет, не в Кубке дело. Хотя и там, возможно, черт-те что творится, но мы пока туда не лазили.
— А, не успели! — «Рано, значит, похвалил я вас, рано… Впредь осторожнее буду».
Язвительность у Штура что-то сегодня не выходила. То есть выходила, конечно, но получалась какой-то жалкой, вовсе не искрометной, как ему бы хотелось.
«Неуверен я в себе, вот что. Нет, не так. В себе-то уверен, а вот в том, что кто-нибудь меня поддержит, — не очень. Гигантов меня не одобрил а я уже и скис? Что же я, тряпка, чтобы так зависеть от мнения начальства? Конечно, если бы Гигантов меня поддержал, я бы с мальчишкой этим вовсе не так разговаривал… Нет, старик, ты это брось. Ты Штур, в конце концов, а „Штур — это диагноз“ — так у нас тут шутят! Вот и оставайся Штуром. Никому тебя не сломить».
