— Ну что ж, рад, что вы не отказываетесь от сотрудничества с официальным следствием. Уже, наверное, можно чаю. — Милявский сделал паузу, чтобы Денис вызвал секретаршу, но ввиду отсутствия таковой Денис включил чайник самостоятельно. — А, кстати, официальное следствие тоже с вами сотрудничает? Добросовестно или только когда сочтет нужным?
Денис неопределенно пожал плечами, делая вид, что не понимает сути вопроса. «Знаете что, уважаемый господин эксперт?! Это уже наглость. Если вам есть что сказать — говорите. А вынюхивать неизвестно что с непонятными целями идите, пожалуйста, в другое место».
— На одном из компьютеров — Ратникова — нашлись чертежи робота-киллера из Покровского-Глебова, — пояснил Милявский, — правда, черновики, и тем не менее… Вам Дудинцев ничего не говорил?
«Вот как! Выходит, Тарасенков принял смерть от рук агрегата, изготовленного его же конторой. То есть… Образец-то не серийный экспериментальный, и тренировались не на кошках. Значит, за боевое применение должен был отвечать изготовитель. То есть…»
— Да! — Милявский кивнул, высоко вскинув брови. — Да и еще раз да! Тут есть над чем поразмыслить. Такой проект не мог пройти незамеченным, его должен был курировать глава организации. Тарасенков лично. От начала до конца. Я уже не говорю о премьере! Но тут как раз налицо противоречие, вы не находите?
«Премьера действительно прошла не совсем по его сценарию». Денис разлил чай и отнес чашку Милявскому, примерзшему к месту, — от кондиционера тянуло откровенным холодом.
— Зеленый, лучшее спасение от жары. Итак, — Денис вернулся на место, остается предположить, что Тарасенков слишком доверился некоему неуловимому Молодому Человеку, разгуливающему с паспортом Валерия Павловича Кулакова. Хотя, возможно, организация имеет более разветвленную структуру. А Молодой Человек, в свою очередь, продался тому, кто больше заплатил, или решил, что под Тарасенковым ему стало тесно и пора самому возглавить дело.
Милявский состроил скептическую мину:
— Сам? Да вряд ли. Возглавить такое предприятие может только человек, вращающийся в высоких сферах, во-первых, и регулярно общающийся со множеством самых разных людей, во-вторых. Нужно иметь точки соприкосновения с потенциальными заказчиками и возможность беспрепятственно встречаться, не вызывая подозрений.
— Да, вы правы, — легко согласился Денис, думая совершенно о другом: «Перекупили контору или Молодой Человек подмял все под себя или тот, кто стоял над ним, какая, в конце концов, разница?! Важно, что мы теперь занимаемся не археологическими раскопками. Одно дело — спокойно ковыряться в руинах „Биттлз“, разыскивая следы их работы против Минчева, совсем другое — раскручивать живую, функционирующую структуру, тем более когда обрублены все концы. А контора, похоже, живет и дышит полной грудью…» Что? Прошу прощения, не понял?
— Дудинцев, выходит, ни словом не обмолвился, — повторил Милявский, как бы непроизвольно рассуждая вслух, но от повторения получилось это слишком навязчиво.
— Ну, я, в конце концов, интересуюсь не «Биттлз» вообще и не Тарасенковым вообще, — стал оправдывать Дудинцева Денис, — а только одним конкретным эпизодом: слежкой за Минчевым, проверяю версию убийства либо доведения до самоубийства. Потом, результаты экспертизы, вообще-то говоря, составляют тайну следствия, причем в данном случае это не формальность, которой можно пренебречь ради интересов дела, а принципиальнейший момент.
Милявский иронически покачал головой.
— Штур тоже всем этим не занимается или тайна следствия распространяется и на него?
— Штур, при всем уважении к его сединам, — старый упертый осел! Если факты не укладываются в его версию, они должны быть подтверждены совершенно железобетонно. А вы сами говорили: чертежи сделаны вчерне. Так?
Милявский еще сильнее закачал головой и весь расплылся в иронической усмешке:
— Если факты не укладываются в версию Вениамина Аркадьевича, он их отметает. А если они при этом недостаточно убедительны — он и телегу накатать может. Однако представить ему их необходимо, как того требует Уголовно-процессуальный кодекс. Лучше, конечно, в письменном виде. А насчет железобетонности — так я тоже не вчера родился. Но обосновать специально для Штура важность данной улики меня никто не просил. Есть и еще кое-какие моменты, но о них я, с вашего позволения, промолчу, я вам и так сообщил достаточно, чтобы вы могли сделать соответствующие выводы.
Денис ничего не ответил и вопросительно уставился на дипломат Милявского.
— Я принес вам информацию по Минчеву, которую мне удалось извлечь, сказал Милявский, приняв наконец деловой тон и убрав с лица свою неприятную ухмылку человека, давно раскусившего всемирный заговор, — взамен я хотел бы попросить вашего знаменитого Макса помочь мне взломать кое-какую защиту. Сам я провожусь с ней несколько дней, а их у меня может и не оказаться, вы меня понимаете? — Денис кивнул, но Милявский счел нужным уточнить: Результаты увидит кто-нибудь не тот или подует новый ветер и их вообще сунут на полку.
«Значит, в подразделении „Р“ шныряют по кабинетам не те люди и дуют не те ветры. И все настолько серьезно, что господин Милявский вынужден для выполнения своих служебных обязанностей прибегать к помощи частных лиц и скрываться под маской сотового телефона. Ибо, как человек честный, но скромный, он не может с этим ни примириться, ни бороться в открытую. Страшно интересно!»
Денис сплавил Милявского на попечение Макса, а сам накинулся на zip-диск с материалами по Минчеву. Это были несколько отчетов и файлы с аудиозаписями.
Первой шла краткая справка: адресные данные на Минчева и Шапиро. «…Шапиро Валентин Маркович. 800$ за информацию о муниципальном контракте. Дальнейшее сотрудничество представляется бесперспективным…» — никаких подробностей. «1 июля. Шапиро. Х», — а это коротко и ясно.
«…15 мая… 10.37. Объект вошел в здание мэрии. 10.51. Принят заместителем начальника департамента здравоохранения С. Е. Правоглазовым. Запись прилагается…
Минчев: Добрый день.
Правоглазов: Господин Минчев! Я согласовал ваш вопрос в департаменте народного образования. Все как договаривались. Есть финансирование для Тимирязевского округа. Тринадцать школ, это примерно тысяча люстр.
Минчев: Хорошо, хотя это не совсем то, о чем мы договаривались. По Тимирязевскому округу разговор шел о девятнадцати школах, это тысяча триста — тысяча четыреста люстр. А что с Бутыркой и Марфино?
Правоглазов: Возникли небольшие финансовые проблемы в муниципальных управлениях. Недофинансирование примерно на пятьсот тысяч. Но даже если вопрос удастся закрыть, положительное решение может быть принято только в середине ноября при благоприятных отзывах специальной совместной комиссии нашего департамента и Тимирязевского ОНО.
Минчев: Я думаю, что вопрос с недофинансированием решится без проблем. Но ноябрь меня не устраивает категорически. Вы же прекрасно понимаете, что во время учебного года в школах нормально работать невозможно. В лучшем случае в выходные или ночью. Я готов рассмотреть вопрос о расширенном финансировании, но при условии, что с Бутыркой и Марфино все будет решено не позже середины июля, чтобы я успел закончить работы к первому сентября. И мы должны выйти на уровень четырех тысяч люстр, это условие, при котором я смогу выполнить все взятые на себя обязательства, как мы и договаривались.
