Христич. Ладно, давайте о делах. Человек, о котором мы с вами договаривались, до сих пор жив и мешает жить мне. А вы все кормите меня завтраками…
Неизвестный. Делаем все возможное, но он слишком осторожен.
Христич. Меня эти подробности не интересуют. Я вам заплатил, а вы работу так и не сделали. Наоборот, подставили меня под удар. Мне кажется, он что-то заподозрил. И времени почти не осталось, у вас два-три дня максимум.
Неизвестный. Хорошо-хорошо, я все понимаю.
Христич. Вы мне и в прошлый раз то же самое говорили.
Неизвестный. Проколов больше не будет. Готов новый план, абсолютно беспроигрышная комбинация.
Христич. Опять ваши штучки? Неужели нельзя просто и банально послать ему бомбу в конверте? Зачем только я с вами связался?
Неизвестный. Вы сами прекрасно знаете зачем. Чтобы исполнители и мотив ликвидации ни в коем случае не привели к вам. И мы это гарантируем. Успокойтесь, Яков Матвеевич, завтра-послезавтра все решится.
Христич. Опять завтраки? Опять обещания?
Неизвестный. Нет, на этот раз железная гарантия.
Христич. Все. Вторую половину денег получите, когда заказ будет выполнен. Я ухожу, и не звоните мне больше. Когда все произойдет, я узнаю об этом из газет.
…Из разговора следовало, что Неизвестный прибыл позже Христича и убыл тоже позже. Отправив Щербака провожать бизнесмена, Демидыч честно сфотографировал всех посетителей «Русского бистро», выходивших в течение десяти минут после него.
Денис выключил магнитофон и хмуро посмотрел на развалившегося в кресле Турецкого. В кабинете «важняка», куда Демидыч привез пленку, присутствовал и Грязнов-старший.
— Как видите, Сан Борисыч, если Христич кому и собирается платить, так только киллерам… — потирая лоб, смущенно пробасил Демидыч.
— А с кем он все-таки договаривался, выяснили? — справился Грязнов-старший.
— С кем-то вот из них. — Демидыч вывалил на стол кучу снимков. — Но здесь человек пятьдесят, и заподозрить кого-то с большей вероятностью, чем остальных, пока нельзя. Во всяком случае, того «иностранца», с которым Христич на ВВЦ общался, среди них нет.
— Ладно, спасибо, мужики, — задумчиво кивнул Турецкий. — Я и так напряг вас чересчур. Клопа с него сняли?
— Не успели, — ответил Денис. — А он, видимо, его обнаружил. И будет теперь втройне осторожен.
— Ну и флаг ему в руки. Сейчас же пишу рапорт Меркулову и приставляю к нему наглую наружку.
— На основании чего? — хмыкнул Грязнов-старший. — Признаешься, что уже его «водил» без санкции?
— Зачем признаваться? Мы хитрее поступим. Демидыч, надеюсь, на пленке нет твоих отпечатков?
— Обижаете.
— Значит, так, вы все тут понятия не имеете ни о какой пленке. А мне ее прислали полчаса назад, ммм… по почте, точно. По почте прислали. Турецкий достал из мусорной корзины смятый конверт (утром из министерства пришли какие-то новые циркуляры), аккуратно его разгладил и сунул кассету внутрь. — И пусть господин нефтяной магнат поволнуется, когда хвост за собой увидит.
— Думаешь, он от этого заказ отменит? — недоверчиво спросил Грязнов.
— Если бы я знал, кого он собирается убрать, я, может, действовал бы по-другому. Но я не знаю, я могу только догадываться. С одной стороны, Христич кому-то обязан за то, что выиграл тендер, кому-то в Думе — может, Хайкину, а может, и нет. С другой — у него, несомненно, были сообщники, которые прятали эти самые трубы, и с ними он тоже, возможно, не хочет делиться, с третьей — есть иностранная фирма-партнер, которая и получает неустойку, а с четвертой — этот заказ вообще может быть по другому делу.
В. А. Штур. 27 июня
Утром домой Вениамину Аркадьевичу позвонил Гигантов:
— День добрый. Подъезжайте-ка ко мне сегодня на дачку, скажем, часам к семи вечера, проясните обстановку в неформальной, так сказать, атмосфере.
Весь день, да и сейчас, когда машина въезжала на территорию дачи, Штур думал: мог ли он успеть сделать еще что-нибудь?
Хозяин встречал на крыльце большого, несколько неуклюжего двухэтажного дома. Впрочем, Вениамин Аркадьевич знал, что дача ведомственная, а значит, ни вкусов, ни финансовых возможностей Гигантова совершенно не отражает. Уселись тут же, на веранде, где уже был накрыт стол. Плетеные кресла приятно поскрипывали под тяжестью тел, из сада доносились запахи каких-то цветов, было тепло и очень-очень тихо.
Вениамин Аркадьевич вдруг подумал, как давно он не отдыхал. По-настоящему. Чтобы уехать из Москвы куда-нибудь в захолустную деревню, где нет беснующихся курортников, нет даже дачников, зато есть огромные непаханые поля или луга и речка. Нужно, чтобы обязательно была речка…
— Чай пей, — вывел его из задумчивости Гигантов. — И слушаю тебя внимательно.
Они с Гигантовым были одногодками, как-то, давно уже, прокурор предложил Вениамину Аркадьевичу перейти на «ты» и имел обыкновение вне службы так и обращаться. Но Штур этой привилегией никогда не пользовался, оставив за собой официальное обращение.
Рассказ он начал с краткого описания картины убийства, затем, ссылаясь на показания охраны, Белова и Георгадзе, объяснил, как машина оказалась на территории комплекса.
— Машину-то хоть проверили? — заинтересованно перебил прокурор.
— Проверили. Действительно, как изначально Владимиров и предполагал, была угнана: замок был открыт ключом, химический состав металла которого не совпадает с составом ключа владельца; по внутренним повреждениям сердечника можно предположить: ключ или отмычка плохо подходили к этому замку; имеются следы масла, которое не используется с антикоррозийными целями. Хозяин утверждает, что никогда не слышал о масле такой марки, тем более не приобретал. Он не судим… — Вообще-то Вениамин Аркадьевич уже все это кратко излагал в спецсообщении по этому делу, но была у Гигантова такая привычка: особо важные дела обсуждать подробно, не спеша, за чаем и не в прокуратуре. Поэтому Вениамин Аркадьевич совершенно не ленился пересказать все еще раз. Гигантов умен и действительно может иногда дать дельный совет, если, конечно, будет владеть полной информацией.
— Хорошо-хорошо, предположим, была угнана. Но что за чудачество с прослушиванием? — Прокурор скривился, то ли обжегшись слишком горячим чаем, то ли не сумев сдержать неудовольствия. — Неужели после допроса они что-то скажут по телефону? Несерьезно!
— Эксперты так и не смогли разобраться, как оружие наводилось на цель. Если предположить, что Георгадзе все-таки что-то скрывает, тогда упустить момент его выхода на соучастников было бы ошибкой. На самом деле я пока не отдаю предпочтения ни одной из первоначально выдвинутых рабочих версий… Конечно, удалось установить, что двое из потерпевших — Марков и Арбатова находились в интимных отношениях. Арбатова конфликтовала с певицей Машей Расторгуевой — любимицей ростовского криминального мира. Марков также имел недоброжелателей, если не сказать врагов, в Ростове. То есть, возможно, Маркова и Арбатову заказали именно ростовчане. Кроме того, два года назад в Ростове у Маркова похитили и убили жену. Возможно, убийство жены и не имеет никакого отношения к нашим событиям, но это тоже надо учитывать. Однако пока мы, увы, ни на шаг не продвинулись с Тарасенковым. Неясно, в каких отношениях он был с Арбатовой и Марковым, неясно его эфэсбэшное прошлое, даже о его теперешней деятельности в теннисной федерации практически ничего не удалось выяснить.
