— Вставай! — сказал я Антипову, встряхнул его за шиворот, и тот поднялся на колени. К щеке его прилипли комья грязи.
— Смотри. — Алексей Петрович протянул мне свою находку. — Вот что он туда положил.
Я осмотрел металлический цилиндр или, скорее, патрон. Он состоял из двух частей, которые соединялись резьбой, достал из него содержимое.
— Это еще что такое?
— Не трогать! — вдруг завопил Антипов. — Это государственная тайна!
Однако я развинтил патрон. В нем имелась микропленка и какие-то бумажки, испещренные маленькими цифрами.
Выражению лица Алексея Петровича в этот момент позавидовал бы самый великий комик. К сожалению, снимать его было некому, и даже полюбоваться никому не пришлось.
Алексей Петрович, что-то усмотрев в пленке своим натренированным взглядом, потянулся и, отобрав ее у меня, стал тщательно рассматривать на свет через оказавшиеся у него в кармане очки с плюсовыми диоптриями, сыгравшими роль какой-никакой лупы, приговаривая: «Интересно… интересно…»
— А знаете, Денис Андреевич, кого мы поймали? — спросил он, странно посмотрев на меня.
— Кого?
— Шпиёна… — Алексей Петрович аккуратно принялся свертывать рулончик пленки.
— Какого шпиона? — оторопело переспросил я.
— Обыкновенного… Значит, последние секреты родины распродаем? — спросил Алексей Петрович зловещим голосом у вжавшего голову в плечи Антипова. — И в какой же, позвольте полюбопытствовать, области? Отвечать, когда спрашивают! — гаркнул он так, что у меня заложило уши.
— Ребята, вы мне все испортили… Придется за это отвечать… — негромко сказал Антипов и внезапно разрыдался.
— Чего это ты, а? — спросил я, но Антипов не ответил.
— Что мы тебе испортили? — переспросил я.
— Все! Все испортили, — исчерпывающе ответил Антипов.
— Подождите, ничего не понимаю… — сказал Алексей Петрович, почесав затылок. — Это что, мы не того взяли, что ли?
— Вроде как того, — с сомнением ответил я, осматривая зажмурившегося Антипова, — только и я что-то не пойму…
— Эй ты, специалист широкого профиля, мы все знаем. Однако чистосердечное признание… и так далее. Это вот все — дела твои с государством; оно, я думаю, само с тобой разберется. А нам лично нужно от тебя одно, старый хрыч, — девочка.
— Какая девочка? — изобразил удивление задержанный.
— Соня Бритвина, пятнадцати лет от роду, рост метр шестьдесят, глаза голубые! — процитировал я по памяти. — Ушла из дома и не вернулась, была одета в свитер и светлые брюки!
— Какая Соня? — фальшиво переспросил Антипов.
Он струхнул…
До сих пор он считал, что его тайные пристрастия никому неизвестны. Эти же люди знали все, кто бы они ни были и откуда бы ни явились по его душу.
— А у тебя что, их много? — с отвращением произнес я. — Куда девочку дел, паскуда? Где прячешь? А?
— Врежьте ему пару раз, — брезгливо посоветовал Алексей Петрович.
— С нашим удовольствием, — пообещал я, закатывая рукава рубашки. — Ну что, вспомнил?
— Вспомнил, — решил признаться Артур.
— Встретил ее на улице?
— Встретил…
— Куда повел?
— К себе… — прошептал Антипов.
— «К себе»!.. — передразнил Алексей Петрович. — И что ты там с ней сделал?
— Ничего! — с жаром воскликнул Антипов, прижимая руки к груди. — Клянусь, ничего! Она, — сказал он, от крайнего нервного возбуждения сбиваясь на невнятную скороговорку, — она противная девчонка, она меня обманула, я ее поймал, а она меня укусила — за что? Я ничего не хотел ей делать, она была такая красивая… Я ее отпустил.
— Слушай, а я ведь тебе сейчас яйца оторву, — пригрозил грубый Алексей Петрович. — Ты нас за дураков держишь? Домой девочка не вернулась! А может быть, ты ее убил?
— Да вы что! Я никого не убивал!
— Ну и где она сейчас?
— Я ее к знакомому отвел…
— К какому знакомому?
— Я у него кассеты беру, ну такие, понимаете?.. Он их сам снимает.
— Порнография? — догадался я, представив себе реакцию на это сообщение моей клиентки.
— Похоже на то, — мрачно сплюнул Алексей Петрович. — Ну что делать будем? Эй, ты! А знакомого твоего как найти?
— Да не знаю я… Раньше была у него торговая точка — тоже кассетами торговал, пиратскими, а своими — из-под полы, но потом место у него отобрали…
— Ну а где ты с ним встречаешься?
Антипов молчал.
— Похоже, что нам сегодня удалось подстрелить сразу двух зайцев… — хмыкнул Алексей Петрович, имея в виду то ли персонал «Глории», то ли своих бывших коллег из известной организации.
29
Примерно в то же время, когда его приняли в спецподразделение, обнаружились у Артура проблемы с женским полом. Пока он еще был молод да в форме, находились изредка женщины, желавшие обратить на него внимание, подарить ему свою ласку, но каждый раз это были женщины старше его, напоминавшие ему мать, а сверстницы его презирали, и он научился отвечать им горькой ненавистью. Со старшими же женщинами, как выяснилось, он так робел, что решительно ничего не мог — боялся, как битая шавка сапога.
А темперамент, несмотря ни на что, Артура страшно мучил с ранней юности, и тем больше мучил, чем меньше было шансов стремления свои реализовать. Артур стыдился сам себя и своих позорных мечтаний под одеялом, это было недостойно взрослого мужчины, боялся, что товарищи обнаружат его пристрастия и он станет посмешищем…
Через какое-то время он нашел новый выход — секс по телефону. Однако в таких конторах работали все больше зрелые, вульгарные женщины, старающиеся подделываться в угоду клиентам под малолеток, разговаривая писклявыми голосами и сюсюкая; да и вообще, настоящего удовольствия это ему не приносило, как не приносят удовольствия безалкогольное пиво, соевое мясо или заменитель сахара.
В конце концов Артуру пришлось признаться самому себе, что традиционными способами удовлетворить себя он не может. Дело в том, что уже давно ему нравились совсем юные девочки, от десяти до четырнадцати лет, с тонкими руками и ногами, свежие, как бутоны. Они не пугали Артура. С ними он чувствовал себя взрослым, большим, решительным и опасным. Они были наивны, доверчивы. Через несколько лет, думал он, проходя мимо стайки школьниц, прыгающих через резинку, изящные предплечья покроются жирком, у некоторых даже обвиснут, спины раздадутся, кожа погрубеет… На ляжках появится целлюлит. На икрах ног — венозные прожилки… Обнажать они себя будут специально и со вкусом, партнеров выбирать выгодных, будут врать, продавать себя… А пока — ну разве не прелесть этот налет невинности, эта робкая грация, как у оленят, еще некрепко стоящих на длинных ногах?
