Денис утешительно похлопал коллегу по плечу. Слезы бородача искренне его растрогали.
— Не расстраивайся, старик. Будь у тебя их возможности…
— Да ну тебя к черту, с твоей жалостью! Тоже мне доброхот, — внезапно окрысился Макс. Коллеги уже привыкли к приступам обидчивости и внезапным перепадам настроения, посещающим время от времени гениального компьютерщика, поэтому Денис никак не отреагировал на оскорбление. В конце концов, у всех гениев сложные характеры.
— Возможностей и у меня достаточно, — продолжил Макс. — Просто меньше надо было ушами хлопать и больше работать…
— Вот с этим я полностью согласен, — поддакнул Денис.
— Я должен был предусмотреть этот ответный ход! — продолжил приступ самобичевания Макс.
— Ладно, — оборвал его излияния Денис, — хватит о грустном. Лучше скажи, что у нас осталось?
— Немного, — насупился Макс. — Но достаточно, чтобы прокуратура возбудила дело против твоих «Гималаев».
— Отлично. Хотя они такие же мои, как и твои.
Денис присел на стул и с усмешкой поглядел на компьютерщика. Борода у того была всклокочена, нос покраснел от рыданий, на щеках пролегли темные борозды. «Порошок от принтера», — установил Денис.
— Хорошо. Подведем итог. У нас есть вскрытые тобой файлы фирмы «Гималаи» — раз. У нас есть…
— «Свободная волна», — угрюмо перебил директора Макс.
— Что — «Свободная волна»?
— «Свободная волна», — повторил Макс. — Я взломал их компьютер.
— Ты серьезно? — недоверчиво спросил Денис.
— Абсолютно.
— Так какого же черта ты до сих пор молчал?
— А я не молчал, — возразил компьютерщик. — Просто не успел сказать.
Денис покачал головой:
— Конспиратор хренов. И что тебе удалось надыбать?
— Незаконные финансовые операции. Шустов и Леонидов втихаря снимали со счетов радиостанции бабки и переводили их на счет твоих… то есть не твоих, а просто «Гималаев». Самая большая сумма была переведена буквально через несколько дней после регистрации фирмы. — Макс воодушевился. — Делали они это очень хитро, ни о каких собраниях акционеров и прочей дребедени даже и речь не шла…
— Что это были за деньги?
— О, это самое интересное. Судя по их бухгалтерии, бабки шли с Запада. А точнее — из Соединенных Штатов…
— То есть «Свободная волна» ободрала как липку американских налогоплательщиков, на эти деньги основала фирму «Гималаи» и та в свою очередь принялась за наших честных граждан?
— Желающих быстро обогатиться, — закончил мысль директора Макс. — Судя по всему, так оно и было.
— Затем бывшие гэбисты, а возможно, и кое-кто из нынешних фээсбэшников, спасли фирму от банкротства, а ее учредителей — от суда, так?
— Так, — кивнул лохматой головой Макс.
— Хорошая «крыша», — похвалил Денис. — Это тебе не какой-нибудь Мазай в лаптях и с балалайкой. Ладно. Идем дальше. Затем господа спасители поняли, что настало их время, и первым делом решили вбухать награбленные у народа деньги в контроль над СМИ. Они принялись скупать акции телеканала. Причем действовали через подставные фирмы, главным образом — через фирму «Сокол». Так?
— Так, — опять поддакнул Макс. — Только на «Сокол» у нас теперь ничего нет. Они нас раскусили и быстро успели свернуться. А эти господа умеют заметать следы. Концов теперь не найдешь.
— Возможно, ты и прав, — грустно согласился Денис. — Но за «Гималаи» мы взялись крепко. Так просто они от нас теперь не уйдут.
Зазвонил телефон.
Макс снял трубку:
— Да… «Кто», «кто», конь в пальто… Что?.. Сам ты Гейтс… Что?.. От Электроника слышу…
Он протянул трубку Денису и хмуро произнес:
— Тебя. Головач.
Денис усмехнулся и покачал головой: «Как дети, ей-богу».
— Сева, привет. Я тебя слушаю.
— Здорово, Денисыч. Принимай отчет, командир. В общем, дело было так. Шустик вышел из подъезда часов в восемь утра, но на работу не поехал. Сначала заехал в бар «Красные раки». Бар еще не открылся, но для нашего Шустика закрытых дверей, видимо, не существует. Там он перекусил и выпил две чашки кофе — я видел в окно. Затем двинул за город. Я — за ним, и заметь — безо всякого кофе. Минут через сорок приехали. Как думаешь куда?
— Не томи.
— В резиденцию нашего славного деда Мазая, любителя лаптей и деревянных ложек. Ты слушаешь?
— Слушаю, слушаю. Давай дальше.
— Пробыл он там около получаса. Вышел на негнущихся ногах. Весь такой жалкий, подавленный… Не гроза каменных джунглей и не бог журналисток, а маленький гоголевский чертенок.
— Давай без образов.
— Понял. Короче. Сел наш Зелек в машину, но сразу не поехал, сначала покурил. Видимо, решил успокоиться. Затем заметно приободрился и тронулся. По пути разговаривал по телефону…
— Не знал, что ты такой глазастый! — восхитился Денис.
— Цейссовская оптика, — самодовольно пояснил Сева. — Еще с войны осталась. Ладно. Короче, базарил наш Зелек по телефону, пока мы проезжали поселок, но у шоссе опять остановился. Тут я его немного обогнал и тоже встал. Вылез, покопался под крышкой капота. Стоял он довольно долго, а когда завелся и проехал мимо, на него жалко было смотреть. Такое ощущение, что человек отравился. Весь бледный, скрюченный, вцепился руками в руль и что-то шепчет, вроде как — бредит. Оттуда он прямиком двинул на работу. Пока все. Есть какие-нибудь мысли по поводу услышанного?
— Так-так, — усмехнулся Денис. — Видимо, для нашего маленького Зелека наступил час расплаты.
— Ты о чем? — не понял Голованов.
— Помнишь кусок записи беседы Доли Гординой и Мазая?
— Конечно.
— Она ведь наверняка сообщила Мазаю, какими деньгами крутит Шустов. О том же рассказывал Филе и стукач, которого завалили возле вокзала. Тогда Шустову удалось откупиться какой-то мелочью. Но теперь, я так думаю, Мазай пронюхал, что Шустову скоро придет конец, и решил — пока не поздно срубить с Зелека все обещанные деньги.
— То-то он такой грустный выходил…
— Да. Видать, разговор был не из легких. Теперь от Шустова можно ожидать всего, что угодно.
— В смысле — нет зверя опасней, чем раненый шакал?
— Ага. Он загнан в угол. До последнего он биться, конечно, не будет не такого ранга зверь, но крови нам напоследок попортить может. Так что гляди в оба.
— Как скажешь, командир.
— Ну тогда все. Конец связи.
Денис положил трубку на рычаг. Задумчиво посмотрел на Макса и сказал: «Н-да».
Глава шестьдесят пятая
Шустов сидел в офисе радиостанции до часу дня. Все это время Сева Голованов прилежно дежурил на другой стороне улицы, не позволяя себе даже почитать газетку.
