Глава шестьдесят третья
Он забрался в машину и, прежде чем поворачивать ключ зажигания, достал из кармана сигареты, вытряхнул одну из пачки, вставил в рот и закурил.
«Так, — подумал он. — Главное — успокоиться». Он вытянул правую ладонь и посмотрел на пальцы. Они мелко подрагивали.
«Главное — успокоиться», — повторил про себя Шустов, закрыл глаза и медленно досчитал до десяти. Волнение и ярость не прошли, но дрожи в пальцах поубавилось.
«И что теперь? — подумал Шустов. — Взорвать этого подонка вместе с его поганой избушкой?» Зелек Александрович медленно покачал головой. «Нет, не пойдет. Я после этого не проживу и дня». Он усмехнулся: «Надо же, „крышу“ он мне обеспечивает. Ах ты лживый подонок. Никакой от тебя помощи. Все приходится делать своими руками… Ну да ладно. Мы еще посмотрим, кто кого. Куда теперь?.. К Крысину. Полковник не захочет делиться с этим уголовным дерьмом. Вот пусть с ним и разберется. Своими методами».
Зелек Александрович злорадно усмехнулся, представив себе поганую чухонскую рожу Мазая, украшенную синяками и кровоподтеками. Руки связаны за спиной. Вокруг — серые влажные стены лубянского подвала.
Шустов окончательно успокоился и завел мотор.
Но не успел он отъехать и на двадцать метров, как зазвонил телефон.
Шустов достал трубку:
— Да.
— Зелек, дорогой, — раздался в трубке мерзкий голос Мазая, — ты себя не очень хорошо вел. Но я решил тебя простить.
— Большое спасибо, — с усмешкой проговорил в трубку Шустов.
— Не благодари. Это я не за какие-то твои заслуги, а просто потому что я сегодня добрый.
— Очень рад, — повторил Шустов тем же тоном.
— А поскольку у меня хорошее настроение, я хочу, чтобы оно и у тебя было хорошее.
— А ты знаешь способ мне его поднять? — поинтересовался Зелек Александрович.
— Знаю, дорогой, знаю. Ты давно не виделся со своей Леной?
Шустов насторожился:
— А что?
— А то, дорогой мой, что, если захочешь узнать, где ее можно найти, позвони мне, и я тебе скажу. Ну пока.
— Подожди! — рявкнул в трубку Шустов. — Где она?
— А, заинтересовался, — радостно сказал Мазай. — Я так и знал, что заинтересуешься. Помнишь парня, который навесил Леонидову «жучка» в «Красных раках»?
— Ну помню.
— Так вот, твоя зазноба у него. — Мазай хихикнул. — Между прочим, минувшей ночью она была там же.
Шустов сжал трубку так, что побелели пальцы.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, дорогой, знаю. Работа у меня такая — все про всех знать. Этот парень завалил двух моих бойцов. Я хотел выпустить ему кишки, но подумал, что тебе приятно это будет сделать самому. Я угадал?
Шустов нахмурился. На скулах у него заиграли желваки. Губы побледнели и задрожали от глухой ярости.
— Говори адрес, — хрипло сказал он.
— Записывай. Хотя, я думаю, ты и так его запомнишь. Кстати, запиши заодно и телефон. Вдруг надумаешь позвонить и проверить.
Мазай продиктовал Шустову адрес и номер телефона.
— Записал? Ну все, дорогой. Если нужна будет помощь — звони, я помогу. — Мазай хихикнул. — Хотя вы, евреи, не привыкли доверять русским людям… Кстати, не забывай про долг. Три дня тебе даю. Три дня. Если через три дня денег не будет, узнаешь что будет. Ну пока, голубок. Не опали крылышки.
— Пока.
Шустов спрятал телефон в карман.
«Вот сука! — подумал он. — Связалась с легавым! И это после всего, что я для нее сделал! Дрянь! Хорошо хоть, эта сука ничего не знает про „Гималаи“. А то бы я уже два дня как парился на нарах. Ремизов молодец. Надо было спалить всю ее поганую квартирку, к чертовой матери!»
Шустов остановил машину. Слишком сильно дрожали руки. Нужно было успокоиться. Он достал из кармана флакончик с таблетками, забросил в рот сразу две штуки и погонял во рту, пока они не растаяли.
«Вот теперь намного лучше, — успокаиваясь, подумал Зелек Александрович. — Сделаю-ка я пару звонков».
Первым, кому он позвонил, был Кирилл Ремизов.
— Спишь? — насмешливо бросил Шустов.
Ремизов смачно зевнул:
— Вы же сами сказали, чтоб я сегодня сидел дома.
— Я сказал, чтоб ты сидел дома и ждал моих поручений, — поправил воспитанника Шустов.
— Ну вот я и жду. А что, есть поручение?
— Есть, Кирюша, есть. Ты хорошо вчера поработал. Спасибо тебе.
— Не за что, Зелек Александрович. Мы ведь одна команда.
— Это ты точно сказал — одна команда. Помнишь ты вчера спросил: «А что делать, если она вернется?»
— Помню.
— А помнишь, что я тебе ответил?
— Да. Вы сказали, чтоб я…
— Не надо по телефону, — оборвал Кирилла Шустов. — В общем, я дам тебе сейчас один адресок. Поедешь и сделаешь то, о чем мы говорили.
— Как скажете, шеф.
— Записывай. Диктую.
Шустов продиктовал Ремизову адрес Фили Агеева.
— Записал?
— Так точно, — ответил Кирилл и с выражением продекламировал: — La gente che per li sepolcri giace potrebbesi veder?
— Что это значит? — недовольно спросил Шустов.
— Это Данте. «Смогу ли я увидеть этих тварей в гробах со скинутой крышкой?» Примерно так.
— Ну-ну. Надеюсь, увидишь. Все зависит от тебя.
— Само собой. Это все, шеф?
— Пока все. Да, и учти — скорей всего, она там будет не одна.
— Ага! У нашей нимфы нашлись поклонники? И сколько их?
— Один точно. Возможно, что и больше. Справишься?
— Не проблема.
— Ну тогда действуй. Как отстреляешься — позвони мне. И будь там поосторожней.
— Не волнуйтесь, шеф. Я сегодня в форме. Брата взять?
— А он тебе нужен?
— Хм. Лишние руки никогда не помешают.
— Да? Ну так бери. В конце концов, тебе же работать, а не мне. Задание понял?
— Да.
— Тогда до связи.
Поговорив с Ремизовым, Шустов заметно повеселел.
«Не все еще потеряно, — подумал он. — Еще никому не удавалось загнать Шустова в угол. Мы еще с вами повоюем, господин Грязнов».
С торжествующей улыбкой на пухлых губах он набрал номер полковника Крысина.
— Алло. Владимира Владимировича будьте добры… Шустов… Ничего, я подожду.
Приятная музыка, зазвучавшая в трубке, заставила Шустова расслабиться и откинуться на спинку сиденья.
