Демидыч остановился.
— Извините, — повторила женщина. — А кто такой профессор Губарев?
— Губарев? Мой сосед по площадке, — ответил Демидыч. И с улыбкой добавил: — Только он не профессор, а слесарь-сантехник.
Демидыч сбежал по лестнице и свернул в коридор.
Надежда Константиновна повернулась к своей собеседнице, недоуменно пожала плечами и, стряхнув с сигареты пепел, сказала:
— Вы слыхали — слесарь-сантехник! При чем здесь слесарь-сантехник?
Демидыч быстрыми шагами пересек холл, остановился возле охраны и, глядя вслед удаляющейся спине Ремизова, спросил:
— Ребят, а что, тир сегодня работает?
— Ты что, с луны свалился, студент? — усмехнулся пожилой, седовласый охранник. — Сегодня ж соревнование! Финал! Наши с тимирязевцами бьются.
— Вон оно что! — покачал головой Демидыч. — Как думаете, победим?
— Ха! Спрашиваешь. Да наших знаешь кто тренирует? Сам Крамаренко!
— А кто такой Крамаренко? — продолжил допрос Демидыч.
— Да ты что, и правда с луны свалился? — удивился седовласый охранник. — Это ж олимпийский чемпион по стрельбе!.. Слушай, парень, охранник подозрительно сощурился, — а ты с какого факультета?
— С юридического, — ответил Демидыч первое, что пришло в голову.
— Ребят, а ну держи его! — распорядился вдруг седовласый и схватил Демидыча за рукав.
— Дедок, ты что? — удивленно поднял брови Демидыч.
Второй охранник аккуратно, но крепко взял его за вторую руку, а третий перекрыл путь к выходу.
— А ну, студент, покажи-ка нам свой паспорт еще раз, — потребовал седовласый.
— А в чем дело?
— Дело в том, сынок, что никакого юридического факультета здесь нет. Он находится во втором гуманитарном корпусе. А это первый. И вообще, в твои годы преподавателем надо быть, а не студентом. Доставай паспорт!
— Ребят, вообще-то я тороплюсь, — пробасил Демидыч и попробовал осторожно высвободить руки.
Охранники вцепились в него еще сильнее.
— Извини, уважаемый, но мы должны тебя проверить, — строго сказал седовласый. — Вдруг ты чеченский террорист.
— Я? — изумился Демидыч. — Отец, да ты на физиономию-то мою посмотри! Разве чеченские террористы такие?
— Н-да, — сказал седовласый. — Рожа у тебя, конечно, типично славянская. Но это ничего не значит. А волосы, кстати, и перекрасить можно.
Делать было нечего. Демидыч — под внимательные и недоверчивые взгляды охранников — засунул руку за пазуху и вынул из внутреннего кармана пиджака паспорт. Протянул его седовласому.
— Так-с, — сказал тот. — Посмотрим, откуда ты родом, парень… Ага, вот. Поселок Черепаново Новосибирской области… Так-с. А где ты у нас проживаешь?.. Так… Москва, улица Гиляровского, дом двадцать девять. Ну что ж, все нормально. Держи.
Седовласый вернул паспорт Демидычу:
— И в следующий раз не вешай нам лапшу на уши. Мы чужака сразу видим, понял? Небось к девчонке своей пришел? Ну-ка, с какого она факультета?
— Эх, дядя, дядя, — покачал головой Демидыч и, не говоря больше ни слова, понесся к выходу.
Когда он выскочил на улицу, черного «крайслера» уже и след простыл.
Глава пятьдесят третья
Денис Грязнов вышел из больницы в подавленном состоянии.
— Мальчишке всего шестнадцать, — сказал ему доктор, высокий, сухощавый мужчина со спокойными серыми глазами. — Боюсь, что он больше никогда не сможет водить машину.
— Что с ним, доктор? — спросил Денис, массируя пальцами ноющий лоб.
— Правую ногу оторвало. Левая рука раздроблена до локтя. Пришлось ампутировать. Кроме того, многочисленные ожоги. Жить он, скорей всего, будет — организм молодой и сильный, но вот водить машину…
Доктор покачал головой.
Прощаясь, Денис сунул в руку доктора стодолларовую бумажку.
— Спасибо, — вежливо ответил доктор и спрятал бумажку в карман.
В милиции Дениса продержали полчаса. Продержали бы и больше, если бы не звонок дяди — начальника МУРа Вячеслава Ивановича Грязнова.
— Вы свободны, — сказал Денису следователь.
В голосе у него не было энтузиазма. Он полчаса пытался расколоть Дениса, каким таким бизнесом тот занимается, что его пришлось взрывать, и кто его конкуренты. В версию об охранно-детективном агентстве «Глория», несмотря на предъявленное Денисом удостоверение, следователь верить отказывался.
— Я понимаю, понимаю, — говорил он. — Нынче все делятся на тех, кто охраняет, и на тех, кого охраняют. И все-таки каким бизнесом вы занимаетесь?
В конце концов Денису вернули документы и выпустили, взяв обещание, что он явится «на беседу» к следователю по первому же его требованию.
— Только не говорите потом, что вы не отвечали на звонки, потому что забыли мобильник дома, — предупредил Дениса суровый следователь.
Денис заверил следователя, что всегда носит телефон с собой и даже пообещал ему ради такого дела установить на телефон новый аккумулятор.
«Неужели меня пытался отправить на тот свет господин Шустов? — в который раз за последние полтора часа задавал себе вопрос Денис. — Но зачем? Я ведь ни до чего важного не докопался. И потом — все, что знаю я, знают и мои коллеги. Что ж он теперь, пошлет Ремизова взорвать наш офис?.. А может, господин Шустов знал о намерении Житинского встретиться со мной и опасался, что тот слишком много мне расскажет?.. М-да. Вопросы, вопросы, вопросы…»
Глава пятьдесят четвертая
Ведущая радиопередачи «Домашнее хозяйство» Анна Сергеевна Баскакова на работу в этот день не вышла. Во-первых, с утра мучило страшное похмелье. Еще бы — выпила, наверное, больше всех. Эта сволочь Кузякин все подливал и подливал, да не какое-нибудь вино или так пиво, а все водку. Небось рассчитывал на бурную ночь, старый урод. Но не тут-то было, Анна Сергеевна со всякой мелочью не путалась. Ну кто такой этот Кузякин? Третий помощник шестого подающего, а все туда же… И фамилия-то какая мерзкая — Ку-зя-кин. Фу!
Анна Сергеевна передернула плечами.
Во-вторых, Анна Сергеевна заболела. Да-да, заболела. В конце концов, она тоже человек и у нее тоже есть право заболеть и не выйти на работу. Слава богу, второй год без отпуска.
Она тяжело вздохнула. Да, пойдешь тут в отпуск, когда твое место у микрофона так и норовит занять эта молодая пигалица Белкина. Эта стерва только и ждет момента, чтобы прийти к Леонидову, опуститься перед ним на тощие коленки, раскрыть свой глупый рот и…
«Этот способ нам известен, — с усмешкой подумала Баскакова. — Слава богу, не первый день на радио».
