Денис улыбнулся открывшей дверь женщине, прекрасно зная, что его конопатое, худое лицо с быстрыми глазами не внушает незнакомым людям особого доверия. Выход был только один — улыбаться.
«Понимаешь, Денисыч, — объяснял ему в свое время Филя, — когда ты улыбаешься, твое хищное лицо делается добродушным и глуповатым. А людям это нравится». С тех пор Денис старательно улыбался каждому новому знакомому, если хотел расположить его к себе.
Однако на Елену Яковлевну Виленкину это, похоже, не подействовало.
— Здравствуйте, здравствуйте, — ответила она, подозрительно оглядывая Грязнова с ног до головы. — Вы Грязнов?
— Так точно, — с легким поклоном ответил Денис. — Я Денис Андреевич Грязнов.
Жена Фимы Виленкина была маленькой пухлой блондинкой с отечным лицом, воспаленными глазами и ярко накрашенными губами. На лице ее еще оставались следы былой красоты, но следов этих с каждым днем становилось все меньше и меньше.
— Проходите. Чего в дверях-то стоять, — сказала Елена Яковлевна, пропуская Дениса в прихожую. — Вот тапочки. Переобуйтесь.
Денис послушно стянул ботинки.
Из комнаты вышел маленький мальчик с кудрявыми светлыми волосами. Он подошел к переобувающемуся Денису, тронул его за плечо и спросил:
— Дядя, а вы кто?
— Я дядя Денис, — представился Грязнов. — А тебя как зовут?
— Слава Виленкин, — послушно ответил мальчуган. И тут же доверительно сообщил: — На той недели мне будет тли года.
— Молодец, — сказал ему Денис и ласково потрепал малыша по волосам.
— Славик, живо в комнату! — прикрикнула на мальчишку Елена Яковлевна. — Иди прибери игрушки!
Белобрысый мальчуган вздохнул, печально покосился на Дениса и покосолапил к себе в комнату.
— Проходите в зал, — пригласила Елена Яковлевна.
Денис прошел в «зал» и уселся в кресло.
Блондинка села на диван прямо напротив Дениса, поджав босые ноги под себя и выставив на обозрение белые полные бедра, едва прикрытые коротенькими полами легкого халатика.
— Итак, — без лишних проволочек приступила к разговору Виленкина, — вы пришли поговорить насчет Фимы, правильно я поняла?
Денис кивнул.
— Абсолютно.
— А зачем именно он вам понадобился? — продолжила допрос Елена Яковлевна.
— Видите ли, мы… то есть наше агентство расследует убийство сотрудницы радио «Свободная волна» Доли Гординой. Вы что-нибудь про это слышали?
— Естественно, — поджала губки блондинка. — Я же не глухая.
— Разумеется, — кивнул Денис. — Так вот, в связи с делом Гординой мы хотели бы задать несколько вопросов вашему мужу. Они ведь с Доли Абрамовной были коллегами…
— Бред, — оборвала его Елена Яковлевна. — Никогда они не были коллегами. Гордина была журналисткой. А мой Фима никогда не имел никакого отношения к этой древнейшей профессии.
Виленкина произнесла слово «древнейшей» с циничной усмешкой на губах.
— Но позвольте, — удивился Денис. — Они ведь работали под одной крышей.
— Ну и что? — пожала плечами Елена Яковлевна. — Мало ли с кем он работает под одной крышей. Я вон тех, с кем под одной крышей живу, и то не всех знаю. А вы говорите — работали. Да они и здоровались-то с этой дрянью через раз.
Денис смущенно откашлялся.
— Извините, — вежливо произнес он, — не почему вы называете Гордину дрянью?
— Как это — почему? — удивилась Виленкина. — Фима ее иначе и не называл. Говорил, что эта стерва мешает всем работать. Постоянно требует у начальника повысить ей зарплату, хотя сама ни хрена не делает…
— Подождите. — Денис кое-как подавил в себе удивление. — Какую еще зарплату? С чего вы взяли?
— Как это — с чего? — удивилась в свою очередь Елена Яковлевна. — Фима говорил.
— Говорил, что Гордина требует повышения зарплаты?
— Ну, может, не такими словами… — Виленкина пожала плечами. — Но что-то такое про деньги он говорил. Мол, эта жадная дрянь каждый день ходит к начальнику и канючит про деньги.
— А, — сказал Денис, — теперь понятно. Значит, ваш муж с Гординой был практически незнаком, но тем не менее терпеть ее не мог. Так и запишем.
— Куда это вы запишете? — насторожилась Елена Яковлевна.
— Да никуда. Это просто поговорка такая, — поморщившись, объяснил Денис. — Ладно. Елена Яковлевна, я к вам, собственно, по вот какому вопросу…
— Подождите, я закурю, — оборвала его Виленкина.
Она взяла со стола пачку, вынула сигарету, закурила и пододвинула к себе пепельницу.
— Теперь, — сказала она, — говорите.
— В общем, дело обстоит следующим образом, — начал Денис. — Сегодня утром я хотел встретиться с вашим мужем. Позвонил ему на радио, однако там сказали, что на работе он сегодня не появлялся. Тогда я позвонил вам, и выяснилось, что его и дома со вчерашнего дня не было. Так?
— Так, — кивнула Виленкина. — Шляется где-то… Тощий кобель.
Она стряхнула пепел и уставилась на Дениса.
Он поморщился. На свете было мало вещей, которые могли вывести его из себя, однако женская грубость, безусловно, к этим вещам относилась.
— Ладно, — тихо проговорил Денис, как будто уговаривая сам себя успокоиться. — Значит, на работе его нет. Дома — тоже. Где же он, по-вашему, может сейчас быть?
— А бес его знает, — ответила Елена Яковлевна. — Он передо мной давно уже не отчитывается. Бывает, что пропадает на несколько дней и даже, скотина такая, не звонит.
— Но на работу-то он в эти дни ходит?
— Бес его знает, — повторила блондинка. — Может, и ходит. Я же сказала — он передо мной не отчитывается.
— Хорошо. — Денис потер ладонью тщательно выбритый (благотворное влияние Кротова) подбородок. — Елена Яковлевна, — спросил он, — а вы что-нибудь слышали про «Дни открытого пьянства»?
— Дни открытого пьянства? — Виленкина стряхнула пепел и пожала плечами. — Нет. А что это такое?
— Это такие… — Денис на мгновение задумался, подбирая нужное слово, — такие корпоративные вечеринки, которые начальник вашего мужа устраивает по четвергам.
— А, вы про это. — Виленкина махнула рукой с зажатой в пальцах сигаретой. — Знаю, конечно. Пьянствуют они там. Нажираются как свиньи. Фима говорит, так нужно. Я и сама понимаю: если начальник алкаш, тут уж хочешь не хочешь, а надо соответствовать.
— В каком смысле «соответствовать»? — обескураженно спросил Денис. Алкашом, что ли, стать?
— Ну зачем же сразу алкашом? — поморщилась блондинка. — Просто показывать, что и ты к спиртному неравнодушен. Что под хорошую закуску и ты не прочь иногда пропустить рюмочку-другую…
