Тусклая желтая люстра, свисающая с зеркального потолка, не освещала и половины зала. Филя поставил бутылку на белый пластиковый стол и незаметно огляделся.
В пивнушке кроме него находилось еще пять человек. Никто из них не смотрел в сторону Фили. Лица двух мужиков, одетых в грязные футболки и потертые спортивные штаны, не выражали ничего, кроме смертельной усталости.
«Вероятно, грузчики», — подумал Филя.
Еще двое были явными вокзальными бомжами — из тех, которые почище и не ходят под себя.
Третьим был высокий сухопарый детина с небритыми щеками и копной черных волос. Он пил дешевое пиво, закусывал таранью и неприязненно поглядывал на Агеева. Костяшки длинных грязных пальцев, которыми он разделывал тарань, были сбиты в кровь.
«Какой-то местный вышибала, — сделал вывод Филя. — На вид парень крепкий».
Он вновь взялся за свою «Балтику».
Прошло еще несколько минут. Черноволосый вышибала отложил в сторону тарань, поднялся со стула и медленной, развязной походочкой двинулся к Филе.
Подошел, сел напротив.
— Слышь, мужик, — осклабился он, блеснув железным зубом, — ты чего пялишься? Потерял кого?
— Отвяжись, — небрежно сказал Филя.
— Хамишь? — поинтересовался вышибала и клацнул железными зубами. — Ты что, про Вову Железяку ничего не слышал?
— Это ты, что ли? — с ухмылкой спросил Филя.
Вместо ответа мужик опять клацнул зубами и усмехнулся.
— Послушай, Железяка, шел бы ты отсюда, — спокойно сказал ему Филя. Я человека жду.
— Во как! — удивился Железяка. — А я, по-твоему, кто — хрен моржовый?
— Может, и моржовый, мне почем знать, — пожал плечами Филя. — Иди кушай свою селедку.
Вова Железяка тихо покачал головой:
— Не нравишься ты мне, паря.
Огромный жилистый кулак полетел в лицо Филе. Только не долетел.
Филя легко уклонился, поймал руку вышибалы и быстрым движением вывернул ему пальцы. Вышибала застонал.
— Вот что, Вова, — спокойно сказал Филя, — иди-ка ты за свой столик, кушай рыбку и помалкивай. Если еще хоть слово услышу из твоего угла — ноги переломаю. Усек?
Вышибала поморщился от боли и кивнул.
— Иди, — сказал Филя и отпустил ему руку.
Вышибала потряс в воздухе помятыми пальцами и послушно заковылял к своему столику.
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем в пивнушке появился еще один человек.
Маленький толстощекий субъект в серой водолазке и черном кожаном пиджаке застыл на пороге, оглядел зал пронырливыми черными глазами, заметил сидящего у окна Филю и быстро двинулся к нему.
— Привет, — сказал Филя, протягивая ему руку. — Как дела?
— Дела — как сажа бела, — прогнусавил толстячок, пожимая Филе руку. Бабки при тебе?
— Ты мне еще ничего такого не сказал, чтобы интересоваться, где у меня бабки.
Толстяк ухмыльнулся:
— Да ладно тебе, Агеев. Ты же знаешь, что я с пустыми руками на стрелку не прихожу. — Он стрельнул глазами по залу и быстро произнес: Пиво мне закажи.
— Перебьешься, — ответил ему Филя. — Хочешь — допей мое.
Толстячок кивнул, взял бутылку и присосался к ней своими толстыми, маслянистыми губами.
— Фу-у, — сказал он, с довольным видом, вытирая рот рукавом пиджака. Думал, спарюсь. Вечер, сука, жаркий. Не рассчитал. Ладно. Покажи бабки, тогда буду говорить. Да побыстрей, время поджимает.
Филя достал из кармана конверт и положил его на стол. Толстяк протянул было руку к конверту, но Филя прижал его своей небольшой крепкой ладонью.
— Только после базара, — твердо сказал он.
Толстяк посмотрел на конверт, сглотнул слюну и спросил:
— Сколько там.
— Тебе хватит, — ответил Филя. — Пой.
— Значит, так, — начал толстяк. — Журналистка эта… ну которую замочили… приходила к Мазаю, просила, чтоб он помог ей разобраться с Шустиком. Предлагала хорошие бабки. Мазай задаток взял, а саму бабу послал на х…. Потом рассказал обо всем Шустику. Шустик сперва помялся, потом раскололся. Сказал, что бабок пока нет, а как появятся — он с Мазаем за все рассчитается. Мазай сказал, чтобы Шустик не лепил темную и что ждать не будет. У Шустика заиграло очко, и он кинул Мазаю полторы сотни на откуп. А заодно попросил замочить бабу. А когда…
— Постой, — перебил его Филя, — Шустов заказал Гордину Мазаю? Ты это точно знаешь?
— Бля буду, — заверил Филю толстячок.
— Откуда знаешь?
Толстяк хмыкнул и подозрительно посмотрел по сторонам. После этого наклонился к Филе и сказал хриплым шепотом:
— Один пацан сказал. Мазай тогда как раз загорал на даче, отходил после праздника. На Первое мая он здорово наквасился. Пацан говорит: два дня бухали без перерыва. А пацан тот у Мазая мелкая «шестерка», чисто за тапочками бегать. В тот день Шустик к Мазаю и приехал. Выпили, поплескались в бассейне. А когда мой пацан полотенце Мазаю подавал, тогда про ту бабу и услышал.
— Понятно, — задумчиво произнес Филя. — Значит, все-таки Шустов.
— Ага, — кивнул толстяк. — Только Мазай не согласился. Ваши, базарит, проблемы, вы и разбирайтесь.
— Вот как? — Филя удивленно приподнял брови. — Наверное, Шустов мало ему предложил.
— Этого не знаю, — пожал плечами толстяк. — Базар шел про какие-то двадцать процентов. А вообще, Мазай за мокруху редко берется.
— Почему?
Толстяк посмотрел на Филю как на идиота и презрительно фыркнул:
— А оно ему надо? К нему и так бабло со всего района стекается. Полтинником больше, полтинником меньше… А здесь проблем потом не оберешься.
— Логично, — кивнул Филя. — Ладно. Что еще знаешь?
Толстяк захлопал глазами:
— Так это… Все.
— Негусто, — покачал головой Филя.
— Братан, ты чего? — сверкнул глазами толстяк. — Кинуть меня решил?
— Тебя кинешь, — усмехнулся Агеев и двинул конверт к толстяку.
Тот схватил конверт, быстро раскрыл его, скользнул взглядом по аккуратно сложенным баксам и с довольным видом спрятал его во внутренний карман пиджака.
— Ладно, легавый, бывай. Если что, обращайся. Где меня искать знаешь. Пока.
Толстяк развернулся и быстро засеменил к выходу.
Вова Железяка, опасливо косясь на Филю, отлип от своего столика и тоже двинул к выходу.
«Уж не вместе ли они?» — подумал Агеев.
Он взял еще бутылку пива, посидел с ней минут пять для проформы и отчалил вслед за толстяком и вышибалой.
