— Молодец! — похвалил Кирилл и вновь блеснул зубами. — Отчаянный ты парень. Послать к черту представителя закона! Я бы так не смог.
— Да какой он, на хрен, представитель. Так, какая-то частная лавочка. Таких по Москве десятки.
— Нет-нет, — возразил Кирилл, — ты поступил как настоящий мужчина. Обязательно расскажу об этом Юлию Семеновичу.
— Юлию Семеновичу? — переспросил Виленкин. — Только сейчас до него начало доходить, что любопытство Ремизова отнюдь не праздное и что каждое слово, сказанное сейчас Виленкиным, будет доведено до высочайшего слуха Леонидова.
«Не сболтнул ли я чего лишнего?» — спросил себя Виленкин. И не ответив, снова опустил голову на руки.
Когда Баскакова принялась размахивать над головой сдернутым бюстгальтером и трясти перед носом у официанта большими белыми грудями с плоскими сосками, Леонидов подозвал к себе молодого обозревателя Кирилла Ремизова и прошептал ему на ухо:
— Ну что там наш герой?
— Говорит, ничего менту не сказал.
Леонидов побарабанил пальцами по столу. Снова взглянул на Ремизова:
— Как думаешь, не врет?
Кирилл пожал плечами:
— Врет не врет, не знаю. Но что о чем-то умалчивает, это явно.
Леонидов посмотрел на сидящего на другом конце стола Виленкина и хмыкнул.
— Вот что, Киря, — обратился он к Ремизову, — Виленкина надо колоть. Хрен его знает, что он мог наплести Грязнову. Да и насчет Озеровой история темная. Я не уверен, что они не спелись… Короче говоря, пока я не знаю, что знает мой враг, я не знаю, как с ним бороться. Понимаешь, куда клоню.
— Как не понять, — усмехнулся Ремизов.
— Ну а раз понимаешь — действуй.
Кирилл посмотрел на задремавшего Виленкина и кивнул.
— Ты, часом, не пьян?
— Я? — Губы Кирилла расползлись в пьяной улыбке.
Леонидов поморщился:
— Надо же, все-таки нажрался. Я же тебя просил…
— Да ладно вам, — махнул рукой Ремизов. — Так, пропустил пару рюмашек. Из-за чего сыр-бор?
— Ладно, — сказал Юлий Семенович. — Только смотри не переборщи.
Ремизов развел руками: мол, как можно, шеф?
Отойдя от Леонидова, Ремизов, пошатываясь, подошел к спящему Виленкину, нагнулся и сильно потряс его за плечо.
— Что такое? — осведомился Фима пьяным голосом.
— Виленкин, тебе нужно в туалет, — сказал ему Кирилл. — Пойдем, я тебя провожу.
Ремизов взял Виленкина под руку и приподнял со стула.
— З-зачем мне в туалет? — запротестовал Фима. — Н-не хочу я ни в какой туалет. Пусти.
— А я говорю — хочешь. Тебе ведь плохо. Не ровен час, весь стол заблюешь. Что тогда скажет Юлий Семенович?
— Ю-юлий Семенович?
Виленкин икнул и посмотрел через стол на Леонидова. Леонидов отвернулся.
— Да, — кивнул Виленкин. — Ты прав. Что-то мне нехорошо. Нужно освежиться.
— Вот и я о том же, — улыбнулся Кирилл, сдергивая Фиму со стула. Держись за меня, дружище. Я тебя живо доведу.
— Спасибо, друг, — искренне сказал Виленкин и попытался провести Кириллу ладонью по щеке.
Кирилл отстранился, но улыбку с лица не стер.
— Пойдем, пойдем, алкоголик. Я тебя поставлю на ноги.
Гулянка была в полном разгаре. К Баскаковой, которая забралась-таки на стол и осталась в одних трусиках-«крылышках», которые подчеркивали ее полные, налитые соком ляжки, присоединилась еще одна сотрудница молоденькая журналистка Валя Белкина. Это была хрупкая, бледная девятнадцатилетняя девушка в огромных, «учительских» очках. Она работала в офисе всего лишь третью неделю, но уже побывала на двух «Днях пьянки». Это был третий. Что было на предыдущих, Валя не помнила. Помнила лишь, как чьи-то волосатые руки тискали ее голую грудь, да и то смутно.
Кирилл Ремизов поднял пьяненького Виленкина со стула и, обхватив его под мышками, потащил к туалету. Никто из танцующих не обратил на них никакого внимания.
Войдя в туалет, Кирилл посадил обмякшего Фиму на унитаз. Затем вернулся к двери и повернул ручку замка. Раздался щелчок.
— Ну что ж, Фима, — с улыбкой сказал Кирилл, — вот теперь никто не помешает нам поговорить.
Он подошел к сидящему на унитазе Виленкину и с размаху влепил ему звонкую пощечину. Голова Виленкина мотнулась в сторону. Он глухо застонал и открыл глаза.
— Ну что, Фима, расскажешь мне, что вы задумали с Озеровой?
— Ты… — Глаза Фимы расширились от ужаса. — Ты… ты что, Киря… Ты что?
— Так, — констатировал Ремизов, — значит, добром говорить не хочешь? Ну что ж…
Кирилл пьяно улыбнулся и хлестко ударил Виленкина кулаком по лицу. Раздался хруст. Из носа Виленкина потекла струйка крови.
— А-а! — закричал Виленкин, но Ремизов тут же заткнул ему ладонью рот.
— Ти-ихо, ти-ихо, — сказал он успокаивающим голосом. — Свидетели нам ни к чему… Колись, дружище, что ты рассказал Озеровой? Ну?
Виленкин отчаянно замотал головой.
— Хочешь что-то сказать? — спросил его Кирилл.
Отнял руку ото рта.
— Я… я ничего не знаю… — скороговоркой забубнил Фима. — Я не знаю, кто такая Озерова… Честное слово…
— А кто такой Денис Грязнов, ты знаешь? — вежливо поинтересовался Кирилл.
— Да… Это тот, который сегодня ко мне приходил…
— Молодец, что вспомнил, — кивнул Кирилл. — А теперь вспомни, о чем вы с ним беседовали?
— Честное слово, я не помню, — прохныкал Фима. — Я пьян был… Виленкин посмотрел на ухмыляющегося Ремизова и тут же быстро добавил: — Но я ничего ему не рассказал.
— Интересно получается, — сказал Ремизов. — О чем вы с Грязновым разговаривали, ты не помнишь, так?
Виленкин кивнул.
— А о том, что ты ничего ему не рассказал, — продолжил Ремизов, помнишь. Хм, с точки зрения науки это маловероятно. Ладно. Продолжим разговор.
От следующего удара у Виленкина сломался передний зуб.
— Ладно… ладно… — заплакал Фима. — Я вспомнил. Я вспомнил, о чем мы говорили с Грязновым.
— Ну и о чем же?
— Он спрашивал меня о фирме «Гималаи».
— Об этом ты уже говорил. Дальше.
— И я… — Виленкин всхлипнул. — И я… Я все ему рассказал… По-моему…
— Эх, Виленкин, Виленкин, — грустно протянул Кирилл. — А ведь Юлий Семенович так хорошо к тебе относился.
Фима раскрыл рот, но сказать ничего не успел. Правый кулак Кирилла с размаху врезался ему в челюсть.
Глава сорок вторая
Филипп Агеев сидел в мрачной привокзальной пивнушке и потягивал из бутылки «Балтику», отрываясь от нее только затем, чтобы взглянуть на часы. Связной должен был появиться с минуты на минуту.
