— Точно, — кивнул головой Сева. — Они не будут просто так сидеть и ждать, в смысле — с опущенными руками. Эти ребята привыкли бороться за свое место под лампочкой.
Денис вынул из стаканчика карандаш и принялся задумчиво вертеть его в пальцах.
— Надеюсь, — сказал он, — что ничего страшного не случится… Кстати, встретил в офисе радиостанции двух забавных парней. Вроде ребята хорошие. Может, стоит попытаться привлечь их на свою сторону?
— Кто такие? — поинтересовался Филя.
— Они братья. Один — спортивный обозреватель, второй… Что-то вроде Капицы. Знаете, вел «Очевидное-невероятное»?
— Что, такой же умный, старый и заслуженный? — спросил ехидный Макс.
— Нет. Заслуги здесь ни при чем. Просто ведет похожую передачу. Посвящена науке и новостям Интернета.
— А-а, — протянул Макс. — Если так, то можно попытаться…
Денис повернулся к Кротову и спросил:
— А вы как думаете, Алексей Петрович?
— Я бы, — ответил старый разведчик, — так не рисковал. Хватит того, что мы привлекаем Озерову. Черт его знает, как все обернется, и ребята могут потерять из-за нас работу. А то и жизнь.
— Что ж, — резюмировал Денис, — значит, с этим пока спешить не будем. Алексей Петрович, вам удалось узнать что-нибудь новое?
Кротов достал из кармана пачку сигарет, вспомнил, что здесь не курят, и со вздохом убрал обратно.
Глава двадцать девятая
— Ну, — начал он, — во-первых, я узнал настоящие имена друзей Фили Лома и Чалого.
Филя весь подался вперед:
— Да ну? И кем же оказались эти веселые ребята?
— Настоящее имя Лома — Сергей Иванович Переверзев. Чалого — Алексей Игоревич Пивоваров. Оба работают… то есть работали, на Мазаева. Полагаю, кто такой Мазаев, здесь знают все.
— Все, да не все, — подал голос Макс. — Что касается меня, то единственный Мазай, которого я знаю, это тот, кто сажал зайцев в лодку.
— Ну этот Мазай никого не сажает, — с улыбкой сказал Денис. — К сожалению, его пока тоже.
— Такого попробуй посади, — поддакнул Филя. — У него все схвачено. Сам он нигде не светится. А каштаны из огня таскает исключительно чужими руками.
Макс понимающе кивнул.
— Значит, этот самый Мазаев обеспечивает Шустову и иже с ним «крышу», — сказал Макс. — А что, если нам попробовать раскрутить кого-нибудь из его людей?
— Это каким же образом? — поинтересовался Кротов.
— Ну можно, к примеру, посулить деньги. Насколько я понял, сестры Гордины скупиться не намерены.
— Ну ты тоже совесть знай, — прорычал на него Демидыч. — Всему есть предел. Мы же не шкуродеры какие-нибудь.
Макс обиженно пожал плечами: мол, как хотите, мое дело — предложить.
— А вообще-то, — задумчиво сказал Денис, — побеседовать с кем-нибудь из людей Мазая — это хорошая идея. Филя, у тебя, кажется, обширные связи в преступном мире Москвы?
— Кое-какие имеются, — самодовольно сообщил Агеев.
— Наверняка есть и свои осведомители, — предположил Денис. — Ты вот что. Попробуй узнать, каким образом связаны Сац, Шустов и Мазаев. Может, выяснится что-нибудь, что поможет нам прижать эту веселую компанию к ногтю.
— Заметано, — кивнул Филя. — У меня есть кое-кто, кто поможет мне внедриться в нестройные ряды мазаевцев. Но Макс прав — без финансовых вливаний мои жалкие потуги обречены на неудачу.
Денис поморщился как от зубной боли:
— Ладно. Будут тебе вливания. Только в разумных пределах.
— Ну, разум разуму рознь, — как бы между прочим заметил Филя. Хотелось бы услышать конкретную цифру.
— Ты сначала войди в доверие к преступному элементу. А о деньгах мы поговорим потом.
— Ясно, — со вздохом сказал Филя. — Утром деньги — вечером стулья. Вечером деньги — утром стулья. Обычное дело… Ладно. В общем, так, господа частники. Обещать ничего не обещаю, но я подумаю, что я смогу для вас сделать.
— Ты сама любезность, — небрежно обронил Голованов. — Алексей Петрович, Мазай был во-первых. А это значит, что за этим последует и во-вторых?
Кротов усмехнулся:
— Разумеется. Во-вторых, мне удалось побывать в квартире у Доли Гординой.
— Незаконное проникновение? — насупился честный Демидыч.
— Можно, конечно, и так сказать, — кивнул головой Кротов. — Но я бы поостерегся столь однозначных формулировок. Жизнь слишком сложна, чтобы впихнуть ее в рамки закона. Тем более что закон и справедливость — понятия не совсем равнозначные. Однако я не настроен на дискуссию. Если вы позволите, Владимир Афанасьевич, я продолжу. А нашу дискуссию мы отложим до более благоприятных времен.
Демидыч молча кивнул, но, судя по упрямому блеску в глазах, он остался при своем мнении.
— Итак, — продолжил Кротов, — я побывал в квартире Гординой. Не буду утомлять подробностями моего похода, скажу только, что мне удалось найти нечто интересное.
С этими словами Алексей Петрович извлек из кармана маленькую аудио-кассету и положил ее на стол к Денису.
— Это кассета из автоответчика, — пояснил он. — Телефонный аппарат разбит вдребезги. То ли сама Гордина в запале смахнула его на пол, то ли кто-то другой его разбил. Дело в том, что автоответчик Гординой был устроен весьма интересным образом. Он не только отвечал на звонки, но и мог записывать саму беседу. Весьма полезная штука для журналиста.
— Ничего не понимаю, — потер переносицу Денис. — Как же так вышло, что никто не обнаружил эту кассету? Ведь достаточно было перетрясти остатки телефона.
— Все дело в том, — сказал Кротов, — что при падении откололась верхняя панель телефона — и кассета отлетела далеко в сторону. Там в полу, рядом с ножкой дивана, откололся кусок паркетины. Вот в эту выбоину кассета и закатилась. При осмотре квартиры диван передвигали, поэтому кассета была сильно повреждена. Мне пришлось склеить пленку и заменить пластиковый корпус. От записи мало что осталось, однако несколько слов разобрать можно.
Кротов улыбнулся, достал из кармана маленький диктофон, вставил в него кассету и нажал на «пуск».
Сначала раздался шум, похожий на чей-то горестный, протяжный вздох.
— Дефект пленки, — тихо пояснил Алексей Петрович. — Вот сейчас.
«Да… — раздался строгий женский голос. — Ты меня знаешь, я церемониться не стану…»
«Подожди, — ответил ей мужской. — Давай не будем пороть горячку».
«Насчет „пороть“ — это ты к своим потаскушкам. Я на твои масленые глазки не клюну».
«Но…»
«Никаких „но“. В общем, так, душа моя, либо ты возвращаешь, что мне причитается, либо завтра же заявление ляжет на стол прокурору. Вместе с записью этого разговора».
