— Хватит! — крикнул из угла сидевший на деревянном ящике Чалый, худощавый пожилой мужик с бледным лицом и красными, воспаленными глазами. Завязывай!
— Он видел наши лица, — глядя на оперативника в зловещий прищур, отозвался Лом. — Мы не можем его отпустить.
— Не дави на грызло, щенок, — хрипло произнес пожилой. — Здесь базарю я. А ты сечешь и выполняешь.
Лом медленно повернулся к Чалому и, осклабившись в улыбке, произнес:
— Я чего-то не додул. Ты что, на ментовку работаешь?
— Тебе велено было его допросить, — твердо сказал Чалый. — А мочить штопорилу или нет — это уж не тебе решать.
— Не-ет, — протянул Лом, качая головой. — Это пока он рожу мою не видел. Теперь амба. Я рисковать не собираюсь.
Боковым зрением Филя увидел, как дрогнула дверь гаража. Чалый и Лом, занятые выяснением отношений, не обратили на это никакого внимания.
— Твой номер шестнадцатый, — сурово произнес Чалый, вставая с ящика. Велено узнать, на кого он шакалит, вот и узнавай. Остальное — как босс прикажет.
— Что? Босс? — Лом рассмеялся. — А знаешь что, старик… Плевать я хотел на тебя и на твоего босса. В этом гараже хозяин я. Я решаю, кого мочить, а кого лечить…
— Да ты никак оборзел? — удивленно произнес Чалый. Он опустил руку в карман и тихо двинулся к двухметровому парню.
Тот мгновенно выхватил из кармана пистолет и навел его на старика.
— Стой на месте, дедок, если не хочешь, чтоб я сделал в тебе дырку.
Чалый пропустил это приказание мимо ушей. Он продолжал двигаться по направлению к Лому, пристально глядя тому в глаза и медленно доставая из кармана руку.
— Не переводи базар в разборку, парень, — ласково, но настойчиво сказал он. — Опусти ствол. Быстро. Или ты забыл, кто я?
Лом вдруг сник. Улыбка сошла с его лица. Рука, сжимающая пистолет, опустилась и повисла вдоль туловища.
— Вот и ладушки, — похвалил старик. — А теперь…
Договорить Чалый не успел. Дверь гаража с грохотом распахнулась. Чалый быстро вскинул руку, да, видать, недостаточно быстро. Раздался выстрел — и старик отлетел к стене.
Лом дернул рукой с зажатым в ней стволом, но в этот же момент Филя извернулся и что есть силы вдарил ему ногами под коленки. Падая, Лом судорожным движением ухватился рукой за железный стеллаж, и тот всей массой обрушился на сбитого с ног гиганта, погребая его под собой.
Сева Голованов быстро подошел к Филе, выхватил нож и одним ловким движением перерезал веревку, стягивающую Агееву руки.
— Жив? — с улыбкой спросил Сева.
— Пока не знаю, — тихо произнес Филя, пытаясь подняться на ноги.
Сева обхватил друга за плечи и помог ему встать.
— Вот теперь вижу, что жив, — прошелестел Филя разбитыми губами. — Вы чего так долго?
— Не хотели тебе мешать, — встрял в разговор подошедший к ним Демидыч, обнажая в улыбке большие белые зубы. — Ты же не любишь, когда тебе мешают работать.
Друзья обнялись. Разжав объятия, Филя повернулся к подошедшему Денису и крепко пожал ему руку.
— Кстати, — сказал Демидыч, обращаясь к Голованову. — Старикан мертв. Твоя пуля попала ему в пах. Похоже, дедушка скончался от шока.
— Я целил в ноги, — небрежно обронил Сева.
Демидыч пожал плечами:
— В ноги так в ноги. Все равно это была самооборона. А с этим что?
Он показал на распростертого на полу детину, рядом с которым сидел на корточках Денис.
— Этот труп, — отозвался Денис. — Ударился виском об угол стеллажа.
— Плохо дело, — вздохнул Филя. — Теперь мы концов не найдем.
Он покачнулся, но верный Сева не дал ему упасть. Он подхватил маленького опера на руки, поднял его и направился к выходу.
— Пусти, — сказал Филя, — сам пойду.
— Отдыхай, не дергайся, — проворчал Голованов. — Герой.
Глава двадцать первая
Друзья сидели в машине. Сева стянул с Филиппа рубашку и туго перебинтовал ему торс. Затем заклеил пластырем рассеченную бровь.
— Осталась самая малость, — констатировал Голованов, внимательно осматривая заплывший глаз Агеева. — Гематома нешуточная. Придется вскрывать.
Он вынул из кармана нож, щелкнул зажигалкой и хорошенько прокалил лезвие ножа на язычке пламени.
Сидевший на водительском кресле Денис поежился.
— А что, — спросил он приглушенным от ужаса шепотом, — разве нельзя его в больницу?
— Больница подождет, — ответил за Севу Демидыч. — Да ты, Денис Андреич, не беспокойся. Головач и сам врач знатный. Пока он с пулей в животе по госпиталям мотался — всему научился.
— Приступим, пожалуй, — сказал Сева, убирая зажигалку.
Он склонился над Агеевым.
Брызнула кровь.
— А понежнее нельзя, — рыкнул на Голованова Филя. — Садист!
— Помалкивай мне тут. А то выкину из машины и пойдешь домой пешком. Демидыч, антисептик!
Филя покорно вздохнул и отдался во власть мучителя.
— Итак, — сказал Денис, когда пускание крови, прижигание разреза и прочие садистские процедуры остались позади, — какие выводы можно сделать из всего происшедшего?
— Сац сделал свой ход, — ответил ему Голованов. — Но боюсь, прижать его пока не удастся.
— Доказательств нет, — поддакнул ему Демидыч. — Кое-кто слишком метко стрелял.
Сева пожал плечами: дескать, подумаешь, ну стало одним подонком на земле меньше, ну и что?
— А кто такой этот Сац? — спросил облепленный пластырем Филя.
— А ты не знаешь? — Сева удивленно приподнял брови. — Да-а, отстал ты от жизни, браток. Ой как отстал. Будет тебе наукой — меньше надо по чужим гаражам отираться…
— Сева, не играй с огнем, — пригрозил ему Агеев. — Колись скорее: кто такой этот Сац-обоссац?
— Сац, — сказал Сева, назидательно поднимая палец, — или, как ты, уважаемый Филя, неприлично выразился, «обоссац»… Это не кто иной, как глава небезызвестного финансового холдинга «Гималаи».
— Витиевато говоришь, — поморщился Филя, — но разобрать можно. Ты, Демидыч, считаешь, что концы обрублены, а я думаю, что это далеко не так.
— Но ведь те двое мертвы, — напомнил товарищу Володя Демидов. — Они ничего уже не смогут нам рассказать.
— Мы знаем их клички, — возразил Агеев, силясь рассмотреть свое изуродованное побоями и неквалифицированной медицинской помощью лицо в зеркале заднего вида.
— Тот, что покрупнее, — продолжил Филя, — это Лом. А у пожилого кличка Чалый. Можно попробовать вычислить их.
