А в том кейсе лежали американские доллары на сумму пятьдесят тысяч.
Тут бы Довбне и остановиться — подумать, может, и отказаться от нечистых денег. Но… взял он кейс. А Маркин уже фамильярно продолжил.
— Думаю, Тимофей, — переходя на «ты», сказал Маркин, — что на эти средства дачку свою в Тарасовке ты теперь достроишь, но… У меня есть к тебе иное предложение.
— Какое? — осипшим голосом спросил Довбня.
— На кой тебе черт халупа бог знает где? А у меня есть на примете для тебя отличный особнячок. Недалеко. И недорого.
— Сколько? — едва выдавил Довбня.
— Да того, что в кейсе, вполне хватит.
Особнячок из красного кирпича в ближнем Подмосковье с видом на реку и заливными лугами за ней стоил, конечно, гораздо больше пятидесяти тысяч долларов, но полковник заплатил именно эту сумму и стал постоянно в нем проживать — и близко, и все абсолютно удобства, включая прямой телефон, и… пошло-поехало…
Игорь Леонидович отныне уже не стеснялся, не ходил, как прежде, вокруг да около, а просто отдавал приказы, которые Тимофей Поликарпович послушно исполнял.
Его подчиненные сопровождали особо ценный груз из Гохрана за границу. По указанию Маркина он отозвал Дмитрия Рябова, заменив его тремя амбалами Петей, Колей и Васей, так плачевно нынче завершивших свою службу. Довбню теперь приглашали на вечера к Маркину вместе с супругой, Ниной Ивановной, которая, наглядевшись на богатых людей, и сама внесла весомую лепту в дальнейшее падение мужа.
И вот однажды засверкал на пышной груди супруги полковника милый золотой кулон с голубым бриллиантом. Засветились на пухлых пальчиках изумруды в платиновой оправе. Достала-таки она мужа, и пришлось ей приобрести для поездок по домашним делам новенький «фольксваген-гольф».
Наконец стараниями доктора экономических наук Эдуарда Эдуардовича Штиля была подведена и политическая база, которую Довбня хоть и не сразу, но принял. Да и куда ему деваться-то! Попал мужик…
Стараясь не вникать в дела Маркина — меньше знаешь — дольше живешь! тем не менее полковник Довбня понимал, что участвует в делах определенно нечистых. Правда, его роль маленькая, хата, как говорится, с краю, да ведь и указания шли за высокими подписями, не доверять которым у полковника не было причины. А раз они сами так хотят, пусть сами же и отвечают. Он исполнитель.
Однажды, когда в печати всплыло дело проворовавшихся генералов, многих из которых отправили в каталажку, дрогнуло сердце у Довбни. Пошел он к Маркину. Но тот, как бы не понимая причины прихода, завел разговор о том, что нарушать законы очень опасно. Вот опять же взять тех генералов…
— Но ведь все они бывали у тебя, я ж сам с ними разговаривал! нервничал Довбня.
— Ну и что? — удивлялся Маркин. — У меня многие бывали. И пили не только чай с кофием. Ты ведь тоже бывал?
— Я к тому, что не шпану взяли-то, а людей больших, уважаемых!
— Значит, они нарушили закон! — открыто улыбнулся Маркин. — К тебе-то они какое отношение имеют? Разве ты нарушаешь законы? Вот мы с тобой их не нарушаем, поэтому, Тимоша, нас и не берут. Понятная мысль? Знаешь, как говорили древние? Все пройдет, одна правда останется. Отдыхай, не волнуйся…
С тем полковник Довбня тогда и ушел…
Внезапно зазвонил телефон. Задумавшийся полковник вздрогнул и поднял трубку.
— Через пятнадцать минут быть у меня! — рявкнул в трубке бас генерала Сидоренко, прямого начальника Довбни.
Хмурый Сидоренко посмотрел исподлобья на вошедшего и сесть не пригласил. Хреновые дела.
— Ты кто, охранник или сыщик? — пробасил генерал.
— Николай Николаевич…
— Изволь по форме! — рявкнул генерал. — Генерал-лейтенант Сидоренко!
— Виноват, товарищ генерал…
— А раз виноват, слушай и запоминай. Твоих людей в кабаке не было. Они никого не видели, ничего не слышали и не знают! Никакого официанта там не было. И гардеробщика тоже. Ты и сам ничего не слыхал о тех мужиках, что накостыляли твоим мастерам!
— Слушаюсь, — хрипло выдавил Довбня.
— Да что у тебя с голосом? — возмутился генерал.
— Простыл, товарищ генерал.
— Чаю с малиной попей, — буркнул Сидоренко. — Кто еще знает?
— Узкий круг, товарищ…
— Заткни рты этому своему узкому кругу! Понял?
— Так точно…
— Ну и бойцы у тебя! Диву даюсь! — с сарказмом произнес генерал.
— Виноват…
— Ладно, свободен.
В голове у полковника был полнейший сумбур. Ну то, что генерал Сидоренко — грубиян и никаких выражений не стесняется вообще, ни для кого не секрет, тут все дело во власти, которой обладает генерал, возглавляя Федеральную службу охраны, унаследованную им от предшественника, крепко рассорившегося с президентом и по этой причине с успехом прошедшего в Государственную думу. Фронда в высших эшелонах власти всегда приносит впечатляющие дивиденды.
Но ведь Сидоренко, опять-таки как и его предшественник, ставит престиж своей службы превыше всего. И вот вдруг такая странная реакция… Никого не было, никто ничего не знает. Может, и с генералом кто-то уже провел беседу? Но тогда этот «кто-то» сидит ой как высоко!
А в самом-то деле что происходит? И что это за секретные сотрудники, которые отметелили профессионалов? Правда, именно этих парней рекомендовал ему Игорь Леонидович. И раз рекомендовал, значит, имел к тому серьезные основания. А что получилось в результате? Грустно думать, но, похоже, быть в этой истории полковнику Довбне крайним…
Вернувшись в кабинет, он вспомнил о сидящих в дежурке охранниках. «Заткни рты!» Как же, как же… Полковник вызвал помощника, чтобы тот позвал их.
— А мне было сказано, что вы в курсе… — удивился тот.
— В курсе чего? — не понял Довбня и нахмурился.
— По указанию генерала Сидоренко они вывезены за пределы Кремля. Куда, мне не известно, поскольку вы, как сказано, в курсе.
— Ах ну да… Совершенно верно… Совсем, понимаешь, замотался. Как еще вовсе память не отшибло!..
Они сидели на скамейке в Александровском саду — Турецкий и генерал, майор ФСБ Сергей Иванович Федоскин, подтянутый седой мужчина лет пятидесяти. Он был в штатском и выглядел весьма респектабельно.
— Меркулов попросил поделиться с вами, Александр Борисович, кое-какой информацией. В моем распоряжении двадцать пять минут, — глянув на часы, сказал Федоскин, — поэтому задавайте любые вопросы, на что смогу — отвечу. Тем более что работать нам дальше вместе.
— Интересная новость, — усмехнулся Турецкий. — Тогда отчего же играем в конспирацию?
— Разве? — Взгляд светлых глаз генерала был настолько наивно-удивленным, что Турецкий чуть не поперхнулся: вот уж воистину мастера пудрить мозги, городить огороды — и все на голубом глазу!
