- Пойдем, я тебе мороженого куплю.
- Спасибо, клубничного, пожалуйста. Ой, посмотри, какое эскимо прикольное. У нас такого в Свердловске нет.
- Бкимо, пожалуйста, - важно произнес Леша, преподнеся батончик эскимо своей даме как величайшую драгоценность. Собственно говоря, для его бюджета это почти так и было.
- На Ленина мы смотреть не пойдем. Поехали на Воробьевы горы. Оттуда всю Москву сверху видно.
- Ой, Лешик, как ты здорово придумал! Поехали!
Когда они добрались до смотровой площадки на Воробьевых горах, на Москву уже опустился вечер.
- Давай высотки считать! - взвизгнула от радости Инга.
«Да, я точно ничем ее не хуже», - думал про себя Алексей, как бы пробуя на вкус новое ощущение. Рядом прогуливались такие же подростки, как они. Кто-то, так же как они, приехал издалека. Но здесь, сейчас это не имело никакого значения. Они с Ингой были молоды, талантливы, красивы, полны сил. Он видел, что люди оглядываются на них. Они, безусловно, были красивой парой. «И я тоже!» - радостно подумал он.
- Лешик, - вдруг прошептала Инга, - сегодня такой вечер чудесный. Давай желания загадаем. Монетки надо было в фонтан в ГУМе бросить. А мы забыли. Ну и ладно. Мы все равно в Москве точно остаемся, так ведь?
Инга вдруг стала разговаривать с Алешей как-то по-детски и очень доверчиво. Обычно она верховодила, командуя задумчивым мальчиком. А сегодня она словно почувствовала его уверенность в себе.
- Вот ты чего в жизни хочешь? - требовательно спросила Инга, возвращая себе командные интонации.
- Ну не знаю… Так сразу не скажешь…
- Ты не понимаешь! Надо обязательно отчетливо хотеть. Иначе ничего не сбудется. Я всегда знаю, чего хочу!
- Ну и чего ты хочешь?
- Я хочу много-много денег.
- Денег? Много? Бо сколько?
- Сто миллионов долларов.
- Сколько-сколько? - обескураженно переспросил Алексей. Ему самому вряд ли могла прийти в голову сумма больше тысячи, в крайнем случае - десяти тысяч рублей.
- Сто миллионов долларов, - упрямо повторила Инга.
- И зачем? Что ты с ними будешь делать?
- Сейчас расскажу. Я уже все рассчитала. Во-первых, дом во Флориде.
- Бо где?
- В Америке, дурак. Там замечательный климат. - Увидев недоуменное лицо Алеши, она разъяснила: - Ну это недалеко от Санта-Барбары. Хотя и не очень близко. В общем, в тех краях.
Объяснять Леше, что такое Санта-Барбара, было абсолютно бесполезно, поскольку телевизор отец пропил лет пять назад, а нового так и не купили. А даже если бы и был телевизор, стал бы Алексей смотреть слезливые сериалы?
- У вас же есть прекрасная дача под Свердловском?
- Ты что, дурак или прикидываешься? Я хочу, чтобы у меня был дом. С дворецким. И повар, и прислуга настоящая. - Она осеклась, увидев полное недоумение на лице своего друга. - Ну ладно, предположим, это я пошутила. А ты что бы сделал, если бы у тебя было много денег?
- Ну… Потратил бы на подарки. Маме. Льву Николаевичу. И всем, кому сейчас нехорошо.
- Дурачок ты мой, - умилилась Инга и потрепала Алешу по золотистым есенинским кудрям.
Ребята приблизились к парапету и стали смотреть сверху на вечернюю Москву. Алешу охватило обычное волнение от близости Инги, она почувствовала это и, слегка кокетничая, сказала:
- Лешик, мне холодно что-то, ты меня мороженым перекормил.
- Сейчас-сейчас, Ин.
Алексей снял куртку и надел на плечи партнерши, она задержала его руку у себя на плече. Потом вывернулась, и, поглядев ему в лицо своими шальными, смеющимися глазами, обхватила руками за шею и поцеловала настоящим взрослым поцелуем.
Возвращались на спортивную базу они в задумчивом молчании, словно предчувствуя, что с этого момента начинается их взрослая жизнь. Приехав, они обнаружили, что в номерах почти никого нет. Этольшинство спортсменов оставались до понедельника в Москве, у родственников или знакомых.
Инга затащила Алешу в свою комнату и объявила:
- А сейчас мы по-настоящему отметим начало нашей московской карьеры!
Она вытащила из холодильника бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет и приказала Алексею:
- Открывай, а я в ванную!
Леша замешкался с шампанским, не хватало сноровки, и тут к нему подошла Инга в струящемся шелковом халате бирюзового цвета. Ее длинные волосы были распущены, глаза сияли.
- А теперь мы на ночь почитаем сказочки, - прощебетала девушка и кинула Алексею большую книгу с массой иллюстраций.
- Бо что за книга? Камасутра какая-то… Что это, Инга?
- Пей шампанское, и я тебе все расскажу, - прошептала Инга, зажимая его рот поцелуем.
На какое-то мгновение в голове Алексея снова вспыхнули сомнения, достоин он Инги или нет, кого и при каких обстоятельствах можно называть альфонсом, но шампанское сделало свое дело, и на несколько часов он напрочь забыл об изматывающих тренировках, тоске по домашним, и вообще обо всем на свете…
Рано утром, когда Леша уже добрался на всякий случай до своей комнаты, чтобы избежать лишних разговоров, к нему постучалась дежурная по этажу:
- Леша, Панов, тебя к телефону. Из Свердловска мама звонит.
Сквозь треск старенького телефонного аппарата Алексей с трудом различал мамины слова:
- Суд был по делу Льва Николаевича. Товарищеский. Отстранили его от работы. Совсем. Сигнал пришел, что он пьет и учеников избивает. Поэтому нельзя, мол, ему на тренерской работе. А из старых учеников никого не осталось. Кто мне, простой уборщице, поверит? Что же делать, Лешенька? Такой человек погибает. И правда запил, ведь работать уже два месяца не дают. Теперь ничего и не докажешь.
- Как - не дают, мам? Он же болел!
- Не болел, сняли его.
- Мама, мама, не может быть… Лев Николаевич, он же голоса ни на кого не повысил ни разу! Мама, слышишь, надо сказать им…
Но связь прервалась, и Леша остался в горьком недоумении, как такое может быть, когда самый лучший тренер на свете остается без своей работы и ему можно предъявить такие нелепые обвинения.
На утренней тренировке он подбежал к Татьяне Весталовой и, запинаясь, попытался поделиться своей проблемой:
- Понимаете, они на нашего тренера наговорили. А он ведь был такой добрый, как так случилось? Мне надо обратно ехать в Свердловск, чтобы рассказать всю правду…
- Не волнуйся, Алеша, не волнуйся, - пропела своим глубоким, уверенным контральто холеная Татьяна Игоревна. - Я позвоню сегодня в Госкомспорт, там разберутся.
А Вячеслав Викторович Карпов заторопил, зарокотал бодрым баском:
