— А что это за день? — Грязнов зевнул. — Вы извините, Михал Тиграныч, я сегодня не спал почти.
— Это дата смерти Тарковского. Он умер двадцать девятого декабря. Вакасян внимательно посмотрел на Дениса. — Как ты думаешь, это совпадение?
— Не знаю, — пожал тот плечами. — Наверное, совпадение.
— А как тогда быть насчет смерти Петрова? Тоже не знаешь? Думаешь, тоже совпадение?
— Вы ответьте.
Вакасян улыбнулся:
— Простому смертному этого не понять. Но жизнь тоже имеет свои правила и законы. Сложные, путаные, непостижимые, но имеет. Очень похожие на законы драматургии. Может быть, это даже одни законы. Так вот, эти законы можно постичь. И некоторые люди могут.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что Кирилл мог. Он настолько был киношник, что у него даже перчатки были размера восемь с половиной.
— А при чем тут перчатки? — Денис потушил сигарету и бросил окурок в урну.
— Неважно. — Вакасян встал. — Пойдем, мне в производственный надо, проводишь меня. — И быстро зашагал по гулкому коридору.
Грязнов нехотя встал с лавки и пошел за ним.
— Я ведь не такой дурак, чтобы запуститься в съемки, не зная, чем кончится фильм, — сказал Вакасян, быстро шагая по коридору. — Неужели я похож на идиота?
— Да все вы тут… в той или иной степени. — Денис улыбнулся. — Нет, вы не похожи.
— Он мне рассказывал, чем кончится. Мне эта идея очень понравилась.
— А вы мне не расскажете? Подозреваю, что для этого весь разговор и затеяли.
— Правильно подозреваешь. Эта история про серого кардинала, про кукловода. Про наши слабости. Про то, как легко нами управлять, про то, насколько мы все оказываемся предсказуемы. Понимаешь, о чем речь?
— Михал Тиграныч, давайте сразу договоримся. — Грязнов остановился. Вы не Иисус Христос, а я не апостол. И если можно, постарайтесь не притчами.
— Постараюсь. — Вакасян ухмыльнулся. — Эти пятеро — марионетки, рабы собственных страстей. Смотри, как легко было разрушить их дружбу, которая годами крепла, как в песнях поется. Кто-то один их всех вокруг пальца обвел. И они сцепились друг с другом, друг другу в глотку впились. Один застрелился, второй убил третьего и сам сел. Интересно мне знать, как теперь оставшиеся двое поживают? Я у Ксении пытался выяснить, а она ни в какую.
— Так вы и про нее…
— Ну конечно. — Вакасян рассмеялся. — Нет, ты меня действительно за идиота принимаешь. Конечно, я знал. Ведь про это убийство во всех газетах писали, а у нас в актерском про каждую актрису знают больше, чем она сама о себе. И как сценарий прочли, тут же прибежали и сунули мне фотографию Короленко. Я ее поэтому и взял.
— Она знает? — спросил Денис.
— Раньше не знала. Теперь, скорее всего, догадывается. — Вакасян остановился перед одной из дверей. — Сценарий Кирилла называется «Пять плюс». Понятно теперь? Мой совет: ищи шестого. Им кто угодно мог быть. Партнер, бандит, у которого они под «крышей» стояли, банкир. Или найдешь этого шестого, или…
— Что — или?
— Можно сколько угодно выстраивать и режиссировать сценарий. Но режиссировать жизнь нельзя. Она за это жутко мстит. Вот Кирилл попытался. Ищи шестого. Всего хорошего. — Вакасян хлопнул Грязнова по плечу и исчез за дверью.
Денис сидел за рулем и с тоской смотрел на длинный хвост автомобильной пробки. По лобовому стеклу лениво перебирала лапками оса.
Зазвонил телефон.
— Алло, Грязнов слушает.
— Ну слушай, Грязнов. — Это был Лидский. — Ты был прав — трубка отравлена. Ядовитый мундштук. Что-то из группы кураровых.
— Во какая экзотика!
— Давно не экзотика. Достаточно двух затяжек, чтобы вызвать паралич сердца. Так что правильным путем идешь, товарищ.
— Спасибо. — Денис выключил телефон. — Знать бы еще, куда я иду…
Он вынул из кармана записную книжку. Набрал номер:
— Алло, Галина Юрьевна? Это Грязнов… Да, именно. Не могли бы вы со мной встретиться? По поводу?.. Да появился тут один повод…
По логике, Некрасова должна была отказаться от встречи с навязчивым частным детективом, но она почему-то этого не сделала. Напротив, согласилась с какой-то очень уж наигранной готовностью.
Денис пообещал себе, что будет держать ухо востро и хвост пистолетом, после чего отправился в ее офис, если, конечно, эту жалкую контору можно было назвать офисом.
Галина была напряженна и деловита.
— Я не знаю ни про какие пленки. Еще раз вам повторяю. — Она нервно курила, посыпая пеплом платье. — И кто вам вообще такую глупость рассказал?
— Петров рассказал. — Грязнов присел на край стола. — Владлен Николаевич. Его тоже не знаете?
— Его знаю… Знала.
— И приходили к нему с Белоусовым в тот день, когда он умер. За пленками ведь приходили?
Галина долго молча смотрела на него, как будто хотела раздавить его своим взглядом.
— А может, вы мне про аукцион расскажете? — Денис встал. — Или про то, почему сейчас Антон лежит в реанимации? Его вы зачем хотели убить?
— Мы его не хотели, — пробормотала она испуганно. — Мы… Вы ничего не докажете.
— Слова типичного уголовника. — Грязнов улыбнулся. — А разве есть что-то, что мы должны доказывать?
— Я больше ни о чем с вами говорить не буду. — Некрасова посмотрела на часы.
— Вы куда-то торопитесь? — Денис снова сел. — Подумайте, подумайте сами. Все ведь так просто. Вы все впятером вцепились друг другу в глотки, одного прирезали, второй застрелился…
— Он не застрелился, его…
— Да-да, убили, я это уже слышал. В убийстве вы, конечно, не виноваты. Разве сторож я брату своему?..
Тираду Грязнова прервала появившаяся близорукая секретарша:
— Галина Юрьевна, к вам…
— Ну привет, сыщик. — В дверях стоял Белоусов. — Все не сидится? Не живется спокойно?
Он вошел в кабинет, плотно прикрыв дверь, и сел на место Некрасовой. Положил на стол небольшой кейс.
— Галя, ты нам кофейку не соорудишь?
— Сейчас распоряжусь. — Некрасова выскочила из кабинета.
— Для интима? — спросил Грязнов. — Чтоб без свидетелей?
— Ага. Нам свидетели ни к чему.
— А за оскорбление ответите. Никакой я не сыщик, а самое натуральное частное лицо.
— Ух, я бы тебя по этому лицу!
— Так попробуйте!
— Короче, я тебя слушаю.
— Вы — меня? — удивился Денис. — Я как раз вас хотел послушать.
— Ну тогда можешь послушать меня ты. — Белоусов пожал плечами. — Если очень постараешься, то в Москве тебя еще на пару деньков оставят, тварь барнаульская. Но это только если очень постараешься. А то ведь завтра и хлопнуть могут. Как тебе такая перспектива? Ехал бы на свою историческую родину, рыжий, пока не поздно, а?
