- Почему с сожалением? - не поняла Ира.
- Откуда же мне знать, почему. Может, тебе нравится в
два часа ночи целоваться с этим Калугиным. Я даже допускаю, что ты не хотела,
чтобы я тебя встречал, потому что рассчитывала проехаться по ночной Москве в
обществе кинозвезды.
- Не говори глупости, - спокойно ответила она, - мне
совсем не нравится с ним целоваться. Кроме того, моя работа на сегодня
закончена, а у Жени еще один эпизод, ему сниматься еще часа полтора. Ты что,
пытаешься изобразить ревность?
- Ну, допустим.
- Не старайся, у тебя ничего не выйдет.
- Почему это?
- Потому что у тебя нет для этого никаких оснований.
Никаких, - по слогам произнесла Ира. - Лучше честно признайся, что ты опять не
в духе и ищешь, к чему бы придраться.
Он не ответил, внутренне признавая правоту жены. Да, ему не
понравилось, что Ира неоднократно целовалась с посторонним мужчиной, но как он
ни вглядывался в прильнувшие друг к другу фигуры, он не сумел увидеть в этой
сцене ничего личного. Оба отстранялись друг от друга мгновенно, по команде
режиссера, ни разу не затянув объятие ни на одну лишнюю секунду.
- И все-таки я не понимаю, почему ты не уйдешь со
службы, - продолжала жена. - Ты так выматываешься, ты постоянно злой, нервный.
И денег зарабатываешь - кот наплакал. И вставать каждый день приходится ни свет
ни заря. Как было бы хорошо, если бы ты мог завтра поспать подольше, а то я
чувствую себя такой виноватой. Виктор Федорович тебя все время уговаривает
перейти в министерство на более спокойную должность, если уж ты так держишься
за свои погоны. Ну почему ты такой упрямый?
- Не лезь не в свое дело. Я сам буду решать, где мне
работать.
- Если б ты хотя бы взятки брал, я бы еще понимала!
Шучу, конечно. Но в самом деле, Игоречек, объясни мне, почему ты так держишься
за свою работу, а? Ты же ее ненавидишь, она тебе поперек горла стоит.
- Чушь! - резко ответил Игорь. - Я люблю свою работу и
не хочу ни на что ее менять.
- Да не любишь ты ее, - продолжала упорствовать Ира. -
Я же не слепая, я прекрасно вижу, с каким настроением ты уходишь утром и
возвращаешься вечером. Когда человек любит свою работу, она ему в радость, даже
если она безумно тяжелая, а твоя работа тебе не в радость. Что, есть какая-то
причина, о которой ты не хочешь мне говорить? Ты кому-то чем-то обязан, и
поэтому не можешь уйти?
Да замолчит она или нет?! Еще не хватало с ней обсуждать
самый болезненный в его жизни вопрос. Женька Замятин - его крест, который он
будет нести всю свою жизнь. Он, Игорь Викторович Мащенко, обязан работать
следователем, потому что следственная работа - его истинное призвание. Ради
этого призвания он предал друзей, обманул их, лишил возможности учиться в
летном училище, пообещал устроиться на работу и потом вместе с ними идти
служить в армию, а сам уехал поступать на юридический. И он обязан оправдать
свой поступок. Если он уйдет из следствия, это будет равносильно признанию в
том, что следственная работа - отнюдь не самое главное в жизни. И какими же
глазами посмотрит на него после этого Жека? Жека, от которого никуда не
скрыться, который знает его адрес, и все телефоны, и место работы, и будет
звонить и говорить Игорю все, что думает о нем. Он ведь и так уже догадался
насчет письменного экзамена, и хотя Игорь все отрицает, не признается, Замятин
ему не верит. Боже мой, ну почему, почему он попал в такую зависимость от Жеки?
Почему не может жить свободно, так, как хочется? Почему он всей своей жизнью
должен оправдываться перед безногим инвалидом и перед памятью погибшего на той
же войне Генки Потоцкого? Как так получилось? И есть ли выход? Ответов на эти
вопросы Игорь не знал.
А тут еще отец со своей политической деятельностью, масла в
огонь подливает, требует, чтобы Игорь бросил следствие и ушел в главное
управление по борьбе с организованной преступностью или в главное управление по
экономическим преступлениям. Отец своего интереса не скрывает, говорит прямо:
- Мне нужен человек, имеющий доступ к информации.
Впервые он завел этот разговор полгода назад, но еще в
мягкой форме. Ни на чем не настаивал, только предлагал подумать. Игорь,
естественно, упирался, лепетал что-то насчет любви к работе и нежелания уходить
в министерство и участвовать в аппаратных играх. Но отец настойчиво возвращался
к этой теме, и с каждым разом становился все более и более жестким. Не далее
как вчера он снова заговорил о переводе Игоря в другую службу.
- Но у тебя же есть связи в любом ведомстве. Почему я?
Зачем тебе нужен именно я?
- Мне нужен свой человек. Такой, которому я могу
доверять и который меня не подведет. Тебе все равно давно пора идти на
повышение. Это очень хороший вариант.
- Я… не могу, - неуверенно пробормотал Игорь, понимая,
что никакие разговоры о любви к ненавистной и надоевшей до смерти следственной
работе уже не пройдут. Можно обмануть Жеку Замятина, можно даже себя обмануть,
но с отцом у него это никогда не получалось.
- Что значит, ты не можешь? Почему? - требовательно и
встревоженно спросил Виктор Федорович.
- Не хочу. - Игорь не нашел лучшего ответа, хотя и
понимал, что звучит это не просто глупо - совершенно по-идиотски.
- Разве я спрашиваю тебя, хочешь ли ты? Я ставлю тебя в
известность о том, что мне нужно. Оглянись на свою жизнь. Каждый раз, когда ты
делал то, что хотел, получалось черт знает что. Твои желания меня больше не
интересуют, - холодно произнес отец.
- Ты не можешь меня заставить.
- Могу. И заставлю.
Игорь до сих пор находился под впечатлением от этого
разговора. С одной стороны - Женька, с другой - отец. Они оба морально сильнее,
с обоими ему приходится бороться, но безуспешно. Ни с одним, ни с другим ему не
справиться. Что же делать? Как жить дальше? Выход один: плюнуть на все,
уволиться к чертовой матери и уйти в глухой запой. Ничего не знать, ничего не
помнить, ни за что не отвечать. Допиться до белой горячки и сдохнуть.
Ирина
Они издалека увидели хвост огромной очереди, выстроившейся к
стойке таможенного досмотра. Первой сориентировалась Ира.
- Елизавета Петровна, вы пока заполняйте декларацию, а
я очередь займу.
Лизавета с Виктором Федоровичем отправились искать бланки
таможенной декларации, а Ира пристроилась в конец очереди и стала с
любопытством и завистью оглядывать тех, кто уже через каких-то пять-шесть часов
окажется рядом с морем, где-нибудь в Турции, Испании или, как свекровь, в
Австрии. После того замечательного двухнедельного райского отдыха в Турции им
так и не удалось больше съездить всем вместе на Средиземное море, то Игоря не
отпускали летом, то Виктор Федорович не мог, то Лизавета. Конечно, Ире
предлагали поехать одной, но она не соглашалась. Что это за семья, если
отдыхать врозь? Несколько раз складывалась возможность поехать всем вместе, но
не летом, а ведь у Иры занятия в институте… Так ничего больше и не состоялось,
дальше дачи уехать ей не удалось.
