Наташа открыла было рот, чтобы обрушить на Инну град
обвинений в необъективности и выстрелить в нее автоматной очередью собственных
доказательств того, что они с мужем любят друг друга… И вдруг поняла, что
подруга права. Поняла со всей очевидностью. Более того, она поняла, что знает
об этом уже давным-давно, но страшится признаться самой себе. Этот брак, такой
счастливый и удачный, такой дружный и добрый, оказался ошибкой. Ей сорок лет,
за ней ухаживали самые разные мужчины, многие из них были пустыми и надутыми
индюками, но были и интересные и достойные личности, которые могли бы,
наверное, снова зажечь в ней ту искру, которая потухла с отъездом Марика. Она
же не принимала никаких ухаживаний, гордая, неприступная и твердо убежденная в
том, что любит своего мужа и не собирается ему изменять. Что же, все было
неправильно? Не нужно было держаться за этот брак, надо было давно развестись и
искать свою любовь? Да нет же, нет, бред какой-то! Как же можно разводиться с
человеком, который не сделал тебе ничего плохого, с отцом твоих детей? Ну и
что, что нет любви? Зато есть дружба и взаимное уважение, это гораздо важнее.
- Любовь нужна для постели, - убежденно произнесла
Наташа. - А для того, чтобы вместе жить и растить детей, нужны дружба и
уважение друг к другу.
- Натка, для брака любовь, может, и не обязательная
вещь, тут я могу с тобой согласиться, но для жизни она нужна непременно. Не
должна женщина жить без любви, это неправильно. Хочешь жить с Вадимом - живи,
никто тебя не заставляет разводиться. Только не замыливай сама себе глаза
сказками о том, что ты его безумно любишь. Признайся, что никакой любви у тебя
здесь нет, и сделай соответствующие выводы.
- Ты на что меня толкаешь? - изумилась Наташа. - На
измены, что ли? На то, чтобы я нашла себе другого мужика и с ним изменяла
собственному мужу? Ну уж нет, дорогая, это не на мой характер. А тебя, хитрюга,
я вижу насквозь. Ты просто лоббируешь интересы своего дружка Ганелина. Хочешь
запихнуть меня в его объятия. Угадала?
Инна с сожалением посмотрела на нее и пожала плечами.
- Дурочка ты, Натка. Ты вспомни, как лежала целыми
днями и рыдала от горя, когда узнала, что Марик женится. Какая это для тебя
была трагедия! На какие переживания ты была способна из-за него! Ты же умирала,
если хотя бы день его не видела. А без Вадима ты прекрасно прожила двенадцать
лет. Положа руку на сердце, ответь: ты бы стала так рыдать и убиваться, если бы
сегодня Вадик заявил тебе, что уходит к другой? Да ты вздохнула бы с
облегчением.
- Ну ты сравнила! Я тогда совсем девчонкой была, для меня
Марик был единственным смыслом жизни. А сейчас мне уже сорок, сама же говорила.
- Вот именно, дорогая моя. Марик был смыслом жизни. А
Вадим? Он когда-нибудь был для тебя смыслом жизни? Не отвечай, сама знаю. Если
и был, то только в первый раз, когда вы легли в постель, извини за цинизм.
Они долго шли молча, Наташа снова и снова искала доводы в
пользу того, что ее подруга неправа, но с каждой минутой все больше убеждалась
в том, что доводов этих ей не найти. Права Инка, опять права.
На обратном пути они заговорили о совсем других вещах и к
этой теме больше не возвращались. На даче они застали процесс активной
подготовки Анны Моисеевны к переселению в Москву. Григорий упаковывал вещи, а
Анна Моисеевна накрывала на стол, выставляя все продукты, которые не имело
смысла тащить в город и которые, по ее представлениям, непременно следовало
съесть.
- Девочки, садитесь скорее, - хлопотала она, - уже все
горячее.
- Тетя Аня, - возмущалась Инна, - мы еще твой обед не
переварили, а ты снова за стол усаживаешь. Имей же совесть!
- Какая совесть, деточка? - Анна Моисеевна вскинула на
племянницу выцветшие от старости глаза. - При чем тут совесть? У меня чудные
блинчики с творогом, всего пять штучек, что вам, трудно их скушать? Еще три
котлетки, я вам положу с жареной картошечкой, будет очень вкусно. Пирожки можно
взять с собой, по дороге съедите, если проголодаетесь, а щи надо доесть прямо
сейчас, не везти же в Москву кастрюлю. И выливать жалко, такие чудесные щи, из
свежей капусты, на курином бульончике. Гришенька сказал, что он перед дорогой
кушать не будет, а то прямо за рулем уснет, так что вы уж постарайтесь.
- Тетя Аня, а может, папе оставим? - схитрила Инна. -
Скоро папа приедет, ты лучше его покорми.
- Не волнуйся, деточка, за своего папу, я для него
оставила тушеное мясо и салат, там почти целая миска "оливье".
Девочки, не пререкайтесь, мойте руки и за стол.
- Как ты думаешь, не вывернемся? - шепнула Наташа,
намыливая руки под краном.
- Дохлый номер, - со смехом ответила Инна. - Ты же
знаешь тетю Аню. Пока до смерти не закормит - из-за стола не выпустит. Бедный
папа, еще и ему достанется.
- А если ее отвлечь и призвать на помощь собак?
- Ты что! - Инна посмотрела на нее со священным ужасом.
- Теткину стряпню собакам скармливать? Да ее удар хватит!
- Так она же не заметит. Мы тихонько.
- Не пройдет. Она собак в строгости воспитала, они с
человеческого стола ни крошки не возьмут. Только свою собачью еду и только из
своих мисок.
- Инуля, ну придумай что-нибудь, я же лопну, -
взмолилась Наташа.
- И Анну Моисеевну обижать не хочется, она так
старалась, столько всего наготовила к нашему приезду. И выбрасывать еду нельзя,
это грех, тут я согласна. Может, с собой забрать?
- Мысль, - Инна одобрительно кивнула головой и
протянула подруге полотенце. - Давай что можем - съедим, а остальное упакуем в
виде гостинцев твоим оглоедам.
Они с видом великомучениц впихнули в себя щи и жареную
картошку, а блинчики с творогом и котлеты Наташа попросила разрешения забрать
домой и упаковала в полиэтиленовые пакетики. К приезду Бориса Моисеевича весь
багаж был готов к погрузке. Пока хлебосольная старушка потчевала брата салатом
"оливье" и тушеным мясом с черносливом, Инна, Григорий и Наташа еще
раз обошли весь дом и участок, проверили, все ли в порядке, все ли вентили
перекрыты и все ли вещи собраны.
- Гриша, взгляни на этот исторический куст, -
торжественно произнесла Инна, когда они проходили мимо смородины. - Вот здесь,
на этом месте моя безумная подруга валялась на одеяле с учебником алгебры, в то
время как вся передовая молодежь дачного поселка во главе с твоей женой
развлекалась на озере. И каков же результат? То же самое высшее образование,
точно такая же семья и почти такой же достаток. Так для чего нужно было
отказывать себе в удовольствиях и гробить свои молодые годы?
- Зато Наташу знает вся страна, она стала
знаменитостью, а ты - Инна Гольдман, известная только в узком кругу друзей и
коллег. Чувствуешь разницу?
- Ощутимую, - со смехом согласилась Инна. - Если я,
Гришечка, захочу тебе изменить, то сделаю это легко и просто, и ты никогда об этом
не узнаешь. Зато Наташке такая перспектива не светит, ее вся страна знает в
лицо. Стоит ей появиться в ресторане или на тусовке какой-нибудь с посторонним
мужчиной, об этом завтра же напишут все газеты. Она не только в юности лишала
себя радостей жизни, но и насчет зрелых лет постаралась.
