- Руслан, Анна Моисеевна… Вы помните Анну Моисеевну
Левину?
- Даму с большими собачками? Конечно, - кивнул Руслан.
- Так вот, Анна Моисеевна покаялась мне в своей, мягко
говоря, несдержанности. Она проболталась вам о моих отношениях с Ганелиным и
сказала, что вы дали ей слово нигде об этом не упоминать. Верно?
- Верно, - снова кивнул он.
- С тех пор прошло два года, и эта информация
действительно нигде не всплыла, из чего я сделала вывод, что вы умеете
выполнять свои обещания, хотя я знаю, как невероятно трудно журналисту знать о
чем-то и не написать. Я это ценю, и уважаю вас за это качество. Но информация о
Ганелине касалась только меня и его. Сейчас же речь пойдет об Ире, и я не имею
права действовать вопреки ее интересам. Видите ли, Ира - человек крайне
щепетильный и очень не хочет, чтобы в институте узнали, что она близко связана
со мной. Ей не хочется, чтобы ее считали протеже знаменитой Вороновой, она
хочет собственным талантом завоевать свое место в кино, если сумеет, конечно.
Таково ее желание, и я обязана с ним считаться. Она даже попросила меня не
присутствовать на ее свадьбе, потому что там будут ее институтские друзья.
Поэтому я вас убедительно прошу, если будете еще когда-нибудь писать обо мне,
не упоминайте Ирочку в связи со мной. Забудьте о ее существовании на некоторое
время, пока не появится повод написать о ней как об актрисе. Договорились?
- Договорились, - улыбнулся Руслан, попутно отметив,
что Воронова так и не ответила на его вопрос, а за кого же, собственно, Ирочка
вышла замуж. Ему было любопытно, кто этот камикадзе, пустившийся в брачную
авантюру с резкой, вспыльчивой и истеричной грубиянкой.
Воронова, между тем, круто сменила тему разговора.
- Какое у вас образование? - поинтересовалась она.
- Пока никакого, - признался Руслан. - Хотел в этом
году поступать на факультет журналистики, на вечернее отделение, но попал в
аварию и провалялся восемь месяцев в больнице, все экзамены пропустил. Теперь
уж на следующий год буду пробовать.
- Вы хотите сказать, что вы - самоучка, что у вас
природный дар? - не поверила Наталья Александровна. - Это удивительно! Просто
потрясающе. Но жаль, очень жаль…
- Почему? - не понял он.
- Я хотела предложить вам работать в нашей компании, в
"Голосе". У вас прекрасные задатки публициста. Но раз у вас нет
образования, дело осложняется.
- А какая разница, есть образование или нет? Вы же сами
говорите, что задатки есть.
- Этого недостаточно, Руслан, - с мягкой улыбкой
объяснила Воронова. - Нужен диплом, чтобы никто из сотрудников не мог сказать,
что я взяла на работу мальчишку из провинции, у которого за плечами только
десятилетка и который не владеет основами ремесла, тогда как в Москве огромное
количество профессиональных журналистов с дипломами и не меньшими
способностями, но без постоянной работы. Начнутся сплетни, интриги,
недовольство, ни вам, ни мне не дадут спокойно работать. Мне это не нужно,
полагаю, что и вам тоже.
- Действительно, жаль, - Руслан скорчил расстроенную
мину, потому что на самом деле ни капли не был расстроен, он не собирался
никуда уезжать из Кемерова, пока не доведет до конца свое расследование. -
Правда, я не смог бы уехать в Москву, у меня в Кемерове есть дело, которое я
обязательно должен закончить. Это для меня жизненно важно. Кстати, я хотел
спросить у вас совета.
- Да-да, конечно, - рассеянно бросила Воронова, думая о
чем-то своем, - спрашивайте.
Руслан вкратце изложил свою проблему, рассказал об убийстве
брата, о его убийце Бахтине, о странностях, обнаруженных им в материалах
уголовного дела. Воронова слушала его с каменным лицом, на котором Руслан, как
ни силился, не смог заметить ни малейших признаков сочувствия или хотя бы
просто заинтересованности, не говоря уже о готовности помочь. Никакой
готовностью тут и не пахло. Похоже она вообще не слышала, о чем он говорит,
погруженная в свои мысли.
- Так, - произнесла она, когда Руслан закончил, - и
какой совет вам нужен?
- Что делать дальше. К кому идти, к кому обращаться.
Понимаете, Наталья Александровна, я уже знаю, в каком направлении искать, но я
не знаю, как это сделать. У меня нет связей ни в милиции, ни в прокуратуре, я
для них человек с улицы, со мной никто и разговаривать не станет. Вот если бы
им позвонили и попросили мне помочь…
- Но у меня тоже нет связей в вашей милиции и в вашей
прокуратуре. К сожалению, тут я ничем не смогу быть вам полезной.
- Совсем не обязательно иметь знакомства в нашей
милиции, достаточно организовать звонок из Москвы, чтобы они подняли материалы
1984 года о пропавших без вести, о нераскрытых убийствах и о неопознанных
трупах и дали эти материалы мне. Я на сто процентов уверен, что Бахтин совершил
еще одно убийство, за которое не понес ответственности, а мой брат об этом
узнал, поэтому и оказался убитым. У вас же наверняка есть в Москве такие
знакомые, которые могли бы позвонить в Кемеровское областное УВД и приказать
им…
Она отрицательно покачала головой, но глаза ее оставались
равнодушными и холодными. Даже не холодными, подумал Руслан, а внезапно
замерзшими.
- Я очень не люблю, - медленно произнесла Воронова, -
когда меня пытаются использовать. И тем более не люблю, когда под невинным
предлогом взятия автографа ко мне в дом приходят люди и начинают просить о
помощ??. Если у вас были ко мне какие-то просьбы, вам следовало заявить об этом
с самого начала, еще вчера, когда вы разговаривали по телефону с моей соседкой.
Вы же ни словом об этом не обмолвились. То, что вы сделали, чрезвычайно похоже
на обман. Я этого не терплю. Давайте журнал, я подпишу его, и распрощаемся.
Руслан молча протянул ей журнал с предусмотрительно
вложенной закладочкой, получил автограф и покинул квартиру совершенно
обескураженный. После такого теплого приема в начале и приглашения на работу в
Москву он никак не мог предположить, что Воронова обойдется с ним подобным
образом. Просто-таки выставит за дверь. Ладно, Наталья Александровна, без вас
обойдемся.
Часть 6
Тот, кто знает. 1994 - 2000 гг. Наталья
Весь январь риэлторы почти ежедневно звонили и предлагали
различные варианты расселения, но ни один из них Наташу с Вадимом не устроил.
То две квартиры оказывались слишком далеко друг от друга, то рядом, но в
совершенно неприемлемом районе, то вместо четырехкомнатной квартиры предлагали
двухкомнатную. В феврале интенсивность предложений резко упала, а к апрелю
риэлторы и вовсе заглохли, оказавшись не в силах подыскать что-то подходящее.
Вадим, сперва воодушевленный скорой, как ему казалось, перспективой переехать в
отдельную квартиру, постепенно сникал, становясь все более мрачным и
молчаливым. Наташа старалась делать все возможное, чтобы лишний раз не
раздражать мужа, и в конце концов решилась предложить Бэлле Львовне сделать
операцию на глазах. Та какое-то время колебалась, говоря, что вполне
справляется и с таким зрением, но в итоге согласилась.
