И это, как и утренний разговор с матерью, повторялось из
раза в раз и тяготило Игоря. Он сам мог бы сказать куда больше резких и
язвительных слов о ненужности своей работы, о ее полной бесполезности, о
продажности милиционеров и всесилии криминала, обладающего деньгами, связями и
силой, о смехотворности усилий государства обуздать наглых и вооруженных до
зубов преступников при помощи робких, плохо обученных и связанных по рукам и
ногам многочисленными инструкциями и приказами сотрудников милиции. Он знал все
это гораздо лучше Женьки. И потому не хотел больше работать следователем.
Вообще работать в органах внутренних дел не хотел. Но и уйти не мог, потому что
нужно было изо всех сил делать вид, что выбрал свою профессию по призванию, а не
по возможностям отца устроить в вуз. Ведь не должен он был поступать на юрфак!
Не должен, потому что, во-первых, не испытывал к юриспруденции ни малейшего
интереса, а во-вторых, они же договорились с Генкой и Женей, что вместе пойдут
в армию, а потом снова будут поступать в летное училище. Ребята сделали так,
как договаривались, а он их обманул. Струсил, испугался армии, поддался на
уговоры родителей и малодушно сбежал в Томск поступать в университет. Кто же
мог предполагать, что через несколько месяцев наша страна ввяжется в афганскую
войну, и ребята попадут в самое пекло? Генка Потоцкий погиб, Жека Замятин
остался без ног. И только Игорь Мащенко здоров, весел и благополучен.
Самым страшным было чувство вины, которое грызло Игоря день
и ночь с того самого момента, когда он узнал о том, какая участь постигла его
друзей. Конечно, если бы он не струсил и пошел вместе с ними служить в армии,
это вряд ли изменило бы судьбу Генки и Жеки. Все равно они попали бы в
Афганистан, а там никто никаких гарантий не дает… Но это был уже второй его
трусливый поступок. А вот первый, тот, что не давал ему покоя, действительно
изменил всю их жизнь. Та "двойка" по математике не была случайной.
Игорь сделал все возможное для того, чтобы его письменная работа была оценена
именно так. Делал нелепейшие ошибки и старался показать, что ничегошеньки в
этой науке не понимает. Он не хотел становиться летчиком, жить в казарме и
подчиняться уставу. И не смел сказать об этом друзьям. Тогда ему казалось, что
он придумал очень здорово: ребята поступят и будут учиться в летном училище, а
он вернется домой. Но они, верные принципам мушкетерского братства, забрали
свои документы. Вместе - так вместе. Не можем вместе учиться - будем вместе
служить. Игорь пытался их отговорить, но Генка, а вслед за ним и Жека твердо
стояли на своем. Вот и получалось, что Игорь струсил, испугался тягот армейской
жизни, и поэтому погиб Генка. А Жека остался без ног. Все случилось из-за него.
Он во всем виноват.
И теперь ему приходится доказывать и Женьке, и самому себе,
что он искренне и горячо хотел стать следователем, поэтому и поступил на
юридический. Что работа следователем - смысл всей его жизни, что желание стать
летчиком было всего лишь юношеской ошибкой, романтическим порывом, за которым
не было на самом деле ничего, даже элементарных способностей, вот и по
математике он "пару" схватил. Он просто вовремя спохватился, понял,
что хочет быть не летчиком, а следователем, что только в этом его истинное
призвание. Поэтому он не стал дожидаться очередного призыва на военную службу
вместе с друзьями, а подал документы в университет. Это было той новой правдой,
которую Игорь выдумал сам для себя, когда узнал о том, что случилось с его
друзьями. Для себя, для тех, кто знал о Генке и Жеке, и для самого Жеки
Замятина.
Будь проклят тот день, когда он встретил на улице Колобашку!
Это случилось четыре года тому назад. Игорь работал следователем в Москве и
готовился поступать в адъюнктуру Академии МВД СССР, далее по плану следовало
написание диссертации, ее защита и затем спокойное и размеренное преподавание
уголовного права вдали от ночных вызовов на происшествия, окровавленных трупов
и прочих прелестей практической работы. В то время еще не было Закона о
милиции, согласно которому любой сотрудник мог в любой момент снять с себя
погоны и уйти на гражданку. Тогда, в 1987 году, поступившие на службу в МВД
обязаны были оттрубить положенные 25 лет и только потом думать об уходе. И
Игорь Мащенко, попавший на следственную работу и вообще в орбиту юридической
профессии исключительно волею случая, хотел оставшиеся 22 года (3 он уже
отслужил) провести в относительно комфортных условиях научной и педагогической
деятельности при погонах, зарплате, льготах и перспективах на высокую пенсию.
Будущее в тот момент казалось ему если и не радужным, то вполне
удовлетворительным. И вдруг Колобашка… Этот идиот Колбин, встретившийся ему
случайно на улице. И тут же затараторивший об одноклассниках, кто где и кем
работает, кто на ком женился, у кого какие дети. Оказалось, Колобашка всеми
интересовался, и этого интереса Игорь понять не мог. Одноклассники - пройденный
этап, они остались в прошлом, а жить надо будущим. После возвращения из Сибири
в Москву сам он ни разу не позвонил ни Генке Потоцкому, ни Жеке Замятину. Они
были ему не нужны. И он боялся выяснения отношений, упреков в том, что не
сдержал слова, не выполнил их общую договоренность. Игорь просто сделал вид,
что таких друзей у него никогда не было. Тем более за время его учебы в
университете родители ухитрились еще раз сменить квартиру, переехали в другой
район, и теперь у них были не только четыре комнаты вместо трех, но и другой
номер телефона. Этот номер не знали ни Генка, ни Жека, и Игорь успокоился. Сам
он их искать не станет, а они его, даже если захотят, не найдут. Номер телефона
Виктора Федоровича Мащенко (а телефон зарегистрирован на отца) в справочной
службе не давали, отцовские связи оказались полезными и в этом вопросе.
Игорь понимал, что последует за этой встречей. Активный и
общительный (и когда только он успел таким стать? Ведь в классе он был изгоем,
с которым никто не хотел дружить) Колобашка если не сегодня, то уж завтра-то
наверняка побежит к Жеке и расскажет о встрече с Игорем. Игорь теперь знает о
том, что Генка погиб, а у Жеки нет обеих ног. И в такой ситуации Игорь просто
не может не объявиться. Чтобы как-то объяснить свое поведение, Игорь сказал
Колобашке, что только-только, буквально на днях, вернулся в Москву из
Кемеровской области, где работал все это время по распределению. Наврал,
конечно, в Москве он был уже два года. Но ведь обязательно возникнет вопрос:
почему столько лет не звонил друзьям? Потому и не звонил, что находился далеко,
в сибирской глуши.
Но теперь выхода уже не было, пришлось звонить Жеке и ехать
на первую встречу с ним. Жека Замятин, балагур и весельчак, превратился в
угрюмого, ядовитого и злобного типа, постоянно находящегося в легком подпитии.
Говорить он мог только о войне в Афгане, о том, как погиб у него на глазах
Генка Потоцкий, о том, как ему самому оторвало ноги, о том, как убивали
моджахедов и как гибли советские солдаты, как воровали командиры, как рвались
снаряды, как свистели пули. Слушать об этом Игорю не хотелось. И не потому, что
было не интересно, нет, он был мужчиной и не мог не интересоваться войной. Но
каждое Жекино слово как будто перерезало внутри у Игоря еще один нерв, еще один
кровеносный сосуд, еще одну жилу, ведь он был виноват в том, что его товарищи
попали туда, где творится кошмар, где ежедневный и ежечасный ад выжигает
остатки человеческого и оставляет только обросший мясом скелет, одетый в
камуфляж. Он виноват, потому что испугался и добился "двойки" на
экзамене, чтобы не поступить в училище. Он виноват, потому что не признался в
этом ребятам, как только они заговорили о дружеской солидарности и о том, что
заберут свои документы и тоже не будут поступать, коль их товарищ так бесславно
провалился. Он виноват в том, что все так случилось. Виноват, виноват, виноват…
