Двадцать лет назад она умерла бы от счастья, доведись ей
услышать эти слова от своего любимого. А сегодня… Сегодня она понимала, что
Марику интересна не она, Наташа Казанцева-Воронова, а ее рассказы о Бэлле
Львовне и дочери. За двадцать один год он не написал ей отдельно ни одного
письма, только приветы передавал в письмах к матери. И не позвонил ей ни разу,
разговаривал только с Бэллочкой. Надо же, как бывает! За двадцать лет ни разу
не случилось так, чтобы он позвонил и к телефону подошла Наташа. Кто угодно
брал трубку, только не она. Хотя что это изменило бы? Все равно рассказывать
ему об Ир??нке она не смогла бы, не вызвав недоумения у окружающих, а отвечать
на дежурные вопросы бессмысленно, когда столько лет живешь в разных странах.
- Куда пойдем? - спросила она, когда они вместе с
Мариком вышли из дома. - Ты, наверное, хочешь по Арбату прогуляться? Твоя мама
очень любит Арбат, всю его историю знает и всем рассказывает.
- Да, - засмеялся Марик, - моя мама - фанатка Арбата и
вообще Москвы. Я так и не смог уговорить ее ни уехать с нами, ни приехать потом
к нам. На все мои аргументы она отвечала одно: я здесь родилась, здесь
встретила твоего папу, здесь его похоронила, и я не смогу жить нигде, кроме
Москвы. Я тоже очень люблю Арбат, но сейчас хотел бы поехать на площадь
Дзержинского.
- На Лубянку, - машинально поправила Наташа и тут же
переспросила с изумлением: - На Лубянку?!
- Ну да, я слышал, что у вас тут все обратно
переименовали. Да, на Лубянку, - спокойно ответил Марик. - А что? Почему ты так
удивляешься?
- Дурная слава, - усмехнулась она. - Многие до сих пор
с замиранием сердца проходят мимо небезызвестного здания.
- Ах вот ты о чем! Нет, меня интересует улица Кирова.
Как она теперь называется? Мясницкая, Фроловская, Егупьевская? Или, может,
Гребневская? У этой улицы длинная история и много разных названий. Какое
выбрали?
- Мясницкая. А почему именно она? - заинтересовалась
Наташа.
- Меня мама туда в детстве часто водила. Она постоянно
гуляла со мной по городу и рассказывала истории улиц и домов. Но на улицу
Кирова мы приходили чаще, чем в другие места. И знаешь, Туся, все эти годы я
мечтал, что вот приеду в Москву, первым делом - к маме, а потом - на улицу
Кирова. Не знаю, не могу объяснить… Там есть особенные места. Поедем, я тебе
все покажу. Заодно и поговорим.
С утра моросил дождь, и Вадим отнесся с явным неодобрением к
идее жены пойти погулять с сыном соседки.
- Что за детство? - недовольно говорил он, глядя, как
Наташа перебирает вещи в шкафу, выискивая, что бы такое надеть, чтобы не
замерзнуть. - Почему надо убегать из дома в воскресенье?
- Вадик, ему нужно поговорить со мной о Бэллочке. Он
хочет, чтобы я рассказала ему, как его мама жила все эти годы, что делала, чем
болела, о чем думала, куда ездила отдыхать. Ты же знаешь нашу Бэллочку, и Марик
ее знает. Она никогда не станет жаловаться и ныть, у нее всегда все прекрасно,
особенно в письмах, которые она писала ему в Израиль и в Штаты. Сын хочет знать
правду, это же так понятно.
- Но непонятно, почему для этого нужно уходить из дома.
Пожалуйста, сядьте в одной из наших двух комнат и разговаривайте, мы с
мальчиками не будем вам мешать. Почему непременно нужно тащиться куда-то в
такой дождь?
Действительно, почему? Никакого рационального объяснения
этому нет. Не может же Наташа сказать мужу, что когда-то безумно любила этого
теперь уже иностранца, что Марик - огромная и неотъемлемая часть ее детства и
юности, что когда-то она ночами мечтала о том, как будет идти рядом с ним по
улице, и не по делам, а просто так, гулять и разговаривать. И что сегодня ее
мечта, наконец, исполнится, пусть с огромным опозданием, пусть тогда, когда это
уже и не нужно, когда нет никакой любви, а просто теплое чувство, какое почти
всегда остается по отношению к людям, связанным с твоим детством. И погода тут
не имеет ни малейшего значения. Проще солгать, чем объяснять правду.
- Мне нужно съездить на Шаболовку, там сегодня снимает
один режиссер, которого я уже два месяца не могу отловить. А Марик все равно
хотел бы проехаться по Москве. Совместим приятное с полезным. И Бэллочка не
будет видеть, что мы специально уединяемся для разговора. Зачем ее нервировать?
- сказала Наташа спокойно, натягивая через голову теплый свитер.
Она хотела доехать до Лубянской площади на метро, но Марик
предложил сесть в троллейбус и для начала проехать несколько остановок по
Садовому кольцу. Они устроились на задней площадке "букашки" -
троллейбуса маршрута "Б". Марик крепко держался за поручень по обе
стороны от Наташи, и она вдруг почувствовала себя неловко. Словно он ее
обнимает…
- Ну как ты, Туся? - спросил он, заглядывая ей в глаза.
- Только правду говори, лозунги мне не нужны. Муж у тебя замечательный, дети
чудесные. Два высших образования, громкие фильмы, всенародное признание, слава.
Программу твою я, правда, не видел, но мама говорит, что ты и в этом деле
оказалась на высоте. Можно ли из этого сделать вывод, что у тебя все в порядке?
- Можно, - твердо ответила Наташа.
- Значит, нельзя, - задумчиво усмехнулся Марик. - Тогда
давай по порядку. Насколько я помню советские времена, подводники получали
фантастическую зарплату, около восьмисот рублей в месяц. Я не ошибся?
- Не ошибся. А если экипаж держит лодку, то на тридцать
процентов больше. И что дальше?
- А дальше вопрос номер один: почему ты до сих пор
живешь в коммуналке? Я хорошо помню цены тех лет, когда еще жил здесь. Зарплата
твоего мужа за полгода - это первый взнос на трехкомнатную кооперативную
квартиру. Но ты, тем не менее, живешь все там же, в квартире с соседями. Из
этого следует, что у тебя есть проблемы. Какие?
- Никаких, - она пожала плечами и вымученно улыбнулась.
Он что, не понимает? Или прикидывается? - Никаких проблем, все в полном
порядке.
- Твой муж - игрок?
- Да бог с тобой, он играет только в шахматы. Даже в
преферанс не умеет.
- Он пьет?
- Нет, с чего ты взял? Он пьет ровно столько же,
сколько и я, поднимает рюмку только тогда, когда совершенно невозможно или
неудобно отказаться.
- Тогда вопрос номер два: куда ты девала деньги на
протяжении стольких лет? Копила? На что?
Наташа внезапно разозлилась. Да что Марик, с ума сошел? О
чем он говорит? Какие были зарплаты у подводников и сколько стоила
кооперативная квартира, он помнит, а все остальное, выходит, забыл? Ну ничего,
она ему напомнит. Зажрался он в своей Америке, совершенно потерял представление
о том, как они тут живут. И как она живет.
- Как ты думаешь, - начала она ласковым голосом и с
милой улыбкой, - сколько нужно денег, чтобы прокормить восемь человек? Мои
родители, я с двумя детьми, Бэлла Львовна, Иринка и ее бабушка Полина
Михайловна, а до восемьдесят второго года еще и Нина, которая пропивала всю
свою зарплату, но кушать почему-то тоже хотела. Из этих восьмерых четверо
получали только пенсию, а еще трое - я имею в виду детей - не зарабатывали
ничего. Их нужно накормить, одеть и обуть. Это как минимум, я уж не говорю о
книгах, театрах, кино и прочих развлечениях. Им нужно было покупать мебель,
потому что старая вся разваливалась. И нужно было покупать хорошие телевизоры,
цветные, с большим экраном, потому что в каждой комнате были пожилые люди, у
которых нет других развлечений, кроме как телик посмотреть. Пойдем дальше. Ты
хотя бы примерно помнишь прилавки наших магазинов? Так вот, после твоего
отъезда с продуктами и с одеждой становилось все хуже и хуже. Для того, чтобы
накормить такую семью, как у меня, нужно было с утра до вечера мотаться по
магазинам и стоять по два-три часа в очереди за мясом или колбасой. У меня
этого времени не было, я работала. Выход один: покупать продукты на рынке.
Баснословно дорого, но зато быстро. Мясо, рыбу, овощи, фрукты, творог, сметану
и покупала на рынке. Не всегда, но чаще всего. Одежду и обувь - у спекулянтов.
Я хотела хорошо выглядеть, разве это порицаемо? Я хотела, чтобы мои дети и,
кстати сказать, твоя дочь тоже, были хорошо одеты, добротно и красиво. Это что,
преступление? Я полностью заново обставила кухню в нашей коммунальной квартире,
и не взяла ни копейки с других жильцов. Недавно я сделала ремонт в местах
общего пользования, заменила сантехнику, и тоже за свой счет. Я регулярно
посылаю деньги в Набережные Челны, маме и Люсе. Про своего отца я не говорю, но
когда сначала погибла Ниночка, а потом умерла старая Полина, хоронила их и
поминки устраивала тоже я, а это, как ты понимаешь, недешево. И не забывай, мой
муж на протяжении двенадцати лет жил в другом городе, и все, что мы покупали,
мы покупали в двух экземплярах. Новый телевизор - и ему, и мне, стиральную
машину - в обе квартиры, мебель, ковер, посуду и так далее. Достаточно?
