- Ну хорошо, не любовница, просто девушка. Подружка, -
поправилась Елизавета Петровна. - Но смысл моих слов, надеюсь, ясен?
- Более чем, - ответил Игорь и отправился за подарком.
Он выбрал очаровательный хрустальный колокольчик, который и
преподнес Ирине со словами:
- Это тебе, чтобы ты меня будила, когда я засну.
Такое дипломатичное напоминание о деликатной ситуации, во
время которой произошло знакомство Ирины с родителями Игоря, вызвало за столом
одобрительный смех. Виктор Федорович и Елизавета Петровна подарили девушке
купленный у букинистов двухтомник Жоржа Садуля "История
киноискусства" и с умилением глядели, как Ира со слезами на глазах
прижимает к груди огромные тяжелые тома в желтом переплете.
- Я так мечтала об этом, - говорила она с благодарной
улыбкой. - Все время приходится брать в библиотеке, а мне так хотелось, чтобы у
меня был свой Садуль.
Месяца через два после того дня мать сказала Игорю:
- Сыночек, если ты в принципе собираешься жениться еще
раз, то я советую тебе больше никого не искать. Лучше Ирочки ты вряд ли
кого-нибудь подыщешь.
- Тебя даже не интересует, люблю ли я ее? - язвительно
усмехнулся он.
- Я исхожу из того, что ты с ней спишь, - спокойно
ответила Елизавета Петровна. - И мысли не допускаю, что мой сын может пойти на
близость с женщиной, которую он не любит. Хочу надеяться, что ты не до такой
степени циничен.
- Не до такой, - согласился Игорь. - И ты готова
принять Иру в наш дом в качестве невестки?
- Я трезво смотрю на жизнь, - грустно ответила мать, -
и понимаю, что либо ты будешь жить бобылем при папе с мамой и шляться по
случайным девицам, либо рано или поздно приведешь сюда новую жену. Поскольку
первый вариант меня как врача не устраивает совсем, то лучше пусть будет второй.
И если уж ты приведешь новую жену, то пусть это будет приличная девушка,
студентка, москвичка, а не какая-нибудь сексапильная шалава, которую ты, может
быть, и будешь любить больше, чем Ирочку, но которая превратит нашу жизнь в
непреходящий кошмар. И твою жизнь, кстати, тоже. Подумай над тем, что я
сказала.
***
Игорь подумал. В принципе Ира его устраивала, она была
удобной во всех отношениях и, что самое главное, не раздражала его. Конечно, он
не любил ее так сильно, как когда-то Светлану, свою первую женщину, и даже не
был полностью очарован ею, как в свое время Верой. Но Ирка… Было в ней что-то
невыразимо притягательное для него. Спокойствие, ненавязчивость, негромкость
голоса, умение подолгу молчать. Она не требовала общения и могла просто сидеть рядом,
прижавшись к нему плечом или взяв за руку, и думать или читать. Ирка не
обидчива, не устраивает сцен и не плачет, ну разве что от радости или
переполняющего ее чувства благодарности всплакнет чуток, но это как раз те
слезы, которые мужчин не пугают. И в постели Игорю с ней комфортно, ее желания
полностью совпадают с его возможностями. Мать права, не жить же ему бобылем до
скончания века. Все равно какая-то жена будет нужна, так почему не Ира?
Он ни на минуту не задумался над тем, что если бы Елизавета
Петровна не завела этот разговор и не дала понять, что не возражает против
Ирины Савенич в качестве новой невестки, ему бы и в голову не пришло
рассматривать вопрос о второй женитьбе. Один раз он уже привел в дом жену, не
спросив согласия родителей, и ничего хорошего из этого не вышло. Во второй раз
он решение жениться сам ни за что не примет. А коль это решение фактически
приняли за него мама и папа, то почему бы ему это решение не выполнить? Он
лично ничего против не имеет. Все складывается, таким образом, вроде как помимо
его воли, и ответственности за последствия он не несет. Не приживется Ирка в их
семье - разведутся, но виновата будет уже мама, а не он, Игорь.
Именно так обстояло дело на самом деле, но Игорь Мащенко
этого, как обычно, не понимал и ни о чем не подозревал. Он неосознанно ждал
возможности переложить бремя принятия решения на кого-то другого и с радостью
избавлялся от необходимости отвечать за последствия.
Наталья
Она только что проводила Вадима на работу. Шесть утра,
мальчиков нужно поднимать в семь, чтобы в школу не опоздали, у нее есть еще
целый час. Можно лечь подремать, но можно и не ложиться. Наташа постояла
несколько минут в прихожей, глядя за закрывшуюся за мужем входную дверь, и
решила все-таки не ложиться. Вчера она допоздна работала над текстом новой
программы, понимала, что давно пора спать, но остановиться не могла. Текст за
ночь вылежался, и теперь надо бы просмотреть его свежим глазом, пока не
навалились ежедневные хлопоты и внимание не рассеялось.
Наташа вскипятила чайник и решила выпить кофе прямо на
кухне. Все спят, и мальчики, и Иринка, и Бэлла Львовна, никто ей не помешает, а
на кухне теперь так хорошо стало! Сделали ремонт, сменили всю старую мебель, и
свою, и соседскую, даже плиту новую поставили. Не коммунальная кухня, а
загляденье!
Она принесла из комнаты папку с написанным накануне текстом.
Чтобы не тревожить уснувшего Вадима, Наташа не стала пользоваться пишущей
машинкой, писала от руки. Прихлебывая горячий кофе, она внимательно читала, и с
каждой строчкой в ней крепло убеждение, что это не то. Не то и не так. А как
нужно? Ей хотелось сделать публицистическую программу о национальном вопросе, в
частности, об обществе "Память", о Баркашове и его Русском
национальном единстве, Наташе казалось, что ей есть, что сказать по этому
поводу, но теперь, перечитывая написанные вчера страницы, все сказанное
казалось блеклым, неубедительным и размытым. Нет, это совсем не годится. Надо
все переделывать с самого начала. Нужен стержень, на который будут нанизываться
авторские слова, журналистские вопросы к интервьюируемым, зрительные образы и
их цветовое решение.
Скрипнула дверь, к кухне приближаются шаркающие шаги, и
появляется полусонная Иринка в ночной рубашке, растрепанная, с припухшими от
сна глазами и губами. Что-то рано она сегодня.
- Ты чего? - встревоженно спросила Наташа. - Еще только
половина седьмого.
- Таблетки забыла с вечера в комнату взять, - пояснила
девушка. Она достала из навесного шкафчика пузатые пластиковые баночки с
пилюлями "Гербалайф", налила в стакан воду из-под крана. Отсыпала в
ладонь две пилюли из одной баночки и запила их водой. Пилюли из другой баночки
положила на тарелку, туда же поставила заново наполненный стакан.
- Я скоро лопну, - жалобно произнесла Ирина, - в жизни
столько воды не пила. Сначала одни таблетки со стаканом воды, через полчаса
другие, и тоже со стаканом воды, а еще через полчаса коктейль. Итак три раза в
день. Умереть можно.
Она собралась было возвращаться к себе, но передумала,
поставила тарелку с таблетками и водой на стол и плюхнулась на табуретку рядом
с Наташей.
- Брось, - с улыбкой посоветовала Наташа, - зачем так
себя изводить? Еще неизвестно, будет ли результат, а мучения - они уже сейчас
во всей красе присутствуют.
