- Ты меня презираешь? - тихо спросила она Андрея.
- Я тебя люблю, - так же тихо ответил он. - Других слов
я не знаю. Я их забыл.
С Виктором Федоровичем Наташа встретилась через два дня в
ГУМе. Он сам предложил ей это место.
- На первом этаже есть замечательное итальянское кафе
"Боско ди Чильеджи", можно войти со стороны Красной площади, а можно
через бутик "Марина Ринальди", - объяснил Виктор Федорович. - Давайте
встретимся там, не будем изменять традициям.
Ей на мгновение стало неприятно, показалось, что Мащенко
намекает на их давние встречи именно в ГУМе и на возможность продолжения
отношений. Наташа пришла пораньше, поболталась по парфюмерным магазинам в
поисках пудры нужного оттенка, купила две пары колготок и зашла в кафе. До
условленного времени оставалась четверть часа, она выбрала столик на открытом
воздухе, села спиной к магазину и лицом к Кремлю и заказала свежевыжатый
апельсиновый сок.
- Рад вас видеть, - послышался прямо над ухом не
забытый за много лет голос Мащенко. - А мне уж начало казаться, что вы меня
избегаете. Вы хотите поговорить насчет Ирины?
- Почему Ирины? - испугалась Наташа. - Что с ней?
- Это я у вас хотел спросить, что с ней. Вы же самый
близкий ей человек.
Почему этот сок такой сладкий? И такой оранжевый… И вообще
все не так, все не так! Сначала выяснилось, что Мащенко помогал Андрею, чтобы в
конечном итоге помочь ей самой. Теперь выясняется, что он прекрасно знал о
близких отношениях Наташи с Ирой. Все оборачивается не так, как ей
представлялось. Какое-то вывернутое наизнанку существование. Неужели она сходит
с ума?
- Значит, вы об этом знали? - обреченно спросила она.
- Наталья Александровна… Впрочем, мне привычнее
называть вас просто по имени. Вы не возражаете?
- Нет, пожалуйста.
- Наташенька, я знаю о вас если не все, то очень
многое. Было бы наивным думать, что я выпустил вас из виду, как только вы
получили диплом и устроились на телевидении. Мы так не работаем. Я с самого
начала знал, что невеста моего сына - это ваша воспитанница. Но поскольку она
никогда не упоминала вашего имени, я подумал, что это и к лучшему. Я постоянно
отслеживал вашу жизнь и был осведомлен о юношеских шалостях Ирочки. Поэтому с
трудом, честно признаться, удерживался от смеха, когда она рассказывала о своей
учебе в школе, о том, как старалась, несмотря на все трудности, получить
образование. Впрочем, я не о том. О чем вы хотели со мной поговорить?
- О себе. Виктор Федорович, я глубоко раскаиваюсь в
том, что позволила когда-то заморочить себе голову. Я презираю себя за то, что
сотрудничала с вами. Скажите мне честно, я могу считать себя свободной, или вы
собираетесь еще когда-нибудь до меня дотянуться? И еще вопрос: могу ли я спать
спокойно и знать, что вы никогда не разгласите информацию о нашем с вами
сотрудничестве?
- В этом я могу вас заверить, - он, казалось, ничуть не
удивился ее вопросам. - Об этом никто никогда не узнает, если только вы сами не
расскажете. У нас не принято разглашать подобные сведения. Информаторов,
Наташенька, не сдают, это закон.
- Даже если это выгодно в целях политической борьбы? -
не поверила она.
- Даже если. Их не сдают никогда и ни при каких
обстоятельствах. Я имею в виду - не сдают целенаправленно и умышленно. А утечка
информации по чьей-то халатности или за деньги - что ж, это может случиться
всегда, тут никто не застрахован. Но это бывает крайне редко. Настолько редко,
что вы лично можете ни о чем не тревожиться. Вы хотели узнать только это?
- Нет, я задала еще один вопрос: вы собираетесь меня
использовать в дальнейшем или я могу считать себя свободной? - резко спросила
Наташа, залпом допивая сок, который теперь отчего-то показался ей слишком
кислым. Неужели она нервничает так сильно, что у нее начались вкусовые
галлюцинации?
- Никто вас не тронет, живите спокойно. Я ответил на
ваши вопросы?
- Да, спасибо.
- Тогда вы ответьте на мои. Откуда этот тон? Почему вы
разговариваете со мной, как прокурор с преступником? И почему эти вопросы
возникли у вас сегодня, а не десять и не пять лет назад? что-то произошло?
что-то заставило вас волноваться?
Подошедший официант поставил перед Виктором Федоровичем
маленькую чашечку "эспрессо" и стакан с яблочным соком.
- Еще что-нибудь желаете? - обратился он к Наташе.
- Кофе, пожалуйста, и апельсиновый сок, - попросила
она. Напряжение понемногу отпускало ее, и она уже могла не только понимать, кто
сидит перед ней, и не только слышать его голос, но и видеть лицо. Он
по-прежнему красив, Виктор Федорович Мащенко, пожалуй, сейчас он даже
интереснее, чем двадцать лет назад, когда Наташа видела его в последний раз.
Ему, должно быть, около шестидесяти. Такой же стройный, как прежде, хорошо
постриженные густые, сильно поседевшие волосы, холеное лицо с правильными
чертами, белые ровные зубы. Звезда Голливуда в идеально сшитом дорогом костюме,
а не агент КГБ.
- Я жду, - напомнил Виктор Федорович, когда официант
отошел от столика.
- Ничего не случилось. Просто я устала бояться и решила
покончить с неизвестностью.
- А вы боялись? - он чуть приподнял брови.
- Безумно. С ума сходила от страха.
- Напрасно, Наташенька. Догадываюсь, что толчком к
вашему решению встретиться со мной послужило некое событие… Вероятно, Андрей
Константинович, я не ошибся?
- Да. Он мне рассказал о том, как вы помогали ему
строить бизнес, чтобы он, в свою очередь, помогал мне. И испугалась, что вы
меня не забыли и собираетесь снова использовать. Потому и позвонила.
- Вам следовало бы давно это сделать. Если бы Ирочка,
уж не знаю из каких соображений, не скрывала, что хорошо вас знает, наша
встреча состоялась бы много лет назад, и мы прояснили бы все вопросы. Что ж,
вероятно, это не поздно сделать и сейчас. Наташенька, я всегда относился к вам
с безграничным уважением. Информаторов, как правило, вербуют на компре. Тех,
кто помогает на идейной основе, по внутреннему убеждению, единицы. Это
редчайший случай. И если идейная основа меняется по тем или иным причинам,
таких людей не трогают и не пытаются снова привлечь к работе. Мы организовывали
помощь не только вам одной, но вы были единственной, к кому впоследствии не
пришли бы просить отдать долги. Все остальные объекты такой помощи имеют за
плечами разного калибра грешки, поэтому на них можно давить. На вас давить
невозможно. Вы были изначально бесперспективны для этих целей.
- Тогда зачем? Зачем вы помогали Андрею? Зачем
предложили ему помогать мне, если я для вас не представляла интереса?
- Чтобы помочь. Вы очень талантливый человек, Наташа. И
я вас искренне и глубоко уважаю. Я никогда, слышите? никогда не причинил бы вам
вреда. Я немного злоупотребил своими возможностями, чтобы помочь двум людям,
которые мне симпатичны. Это плохо?
