- В любом случае твоя дочь не должна была взламывать
дверь и отбирать для себя книги, - ответила Наташа уже совсем спокойно, хотя
выпад сестрицы насчет ее влюбленности в Марика прозвучал грубо и оскорбительно.
- Ты не можешь принимать никаких решений и высказывать какие бы то ни было
суждения. Есть воля Бэллы Львовны, и есть ее просьба ко мне эту волю исполнить.
Чем я и собираюсь заняться.
- Ты хочешь сказать, что Бэлла оставила завещание? И
что в нем?
- Не сверкай глазами, Люся, тебе ничего не отписано, -
мстительно сказала Наташа. - Книги достаются мне, а все остальное - Ире.
- Ире?!
Впервые за долгое время на Люсином лице проступило некое
подобие эмоций, отличных от презрения и раздражения.
- С какой стати?! У нее и без того все есть, выскочила
замуж за мужика с богатыми родителями, как сыр в масле катается, на собственной
машине разъезжает, чего ей еще? Зачем ей эти старые вещи, эта рухлядь? Твоя
Бэлла на старости лет совсем из ума выжила!
- Если это рухлядь, то почему ты так возмущаешься? Тебе
она тем более не нужна.
- Это для Ирки рухлядь, она и так в достатке живет. А
мне эта мебель пригодилась бы.
- Ну конечно, пригодилась бы, - согласилась Наташа. -
Кому ж не пригодится антикварный столик из палисандрового дерева с
инкрустацией. И бюро середины девятнадцатого века тоже очень неплохое, за ним,
наверное, тогдашние красавицы любовные письма писали своим кавалерам. Ты
надеешься, что твой бессмертный роман станет лучше, если ты будешь дописывать и
переписывать его за этим бюро? И заодно обставишь комнату книгами, изданными в
прошлом веке. Будет настоящая обитель классика русской литературы. Все,
Людмила, обсуждение закончено. Бэлла Львовна ясно и недвусмысленно высказала
свои распоряжения, и я буду их неукоснительно исполнять.
Если бы Люся была раза в три крупнее и раз в десять сильнее,
вряд ли она смогла бы захлопнуть дверь громче. Со стен даже штукатурка
посыпалась. Стоя у порога, Наташа с сожалением обвела глазами комнату Бэлла
Львовны. Эта комната больше никогда не будет синей. Отныне здесь не будет
надежного приюта, где можно спрятаться от невзгод, ссор и конфликтов, где
решаются все проблемы, даже те, которые кажутся неразрешимыми, где каждая вещь
дышит покоем, мудростью и уютом. Ничего больше не будет…
Часа через два вернулся домой Андрей. Наташа молча протянула
ему письмо Бэллы Львовны.
- Вот, значит, как, - задумчиво сказал он, прочитав
письмо и возвращая его Наташе. - Стало быть, у тебя от меня целых две тайны, а
я-то наивно полагал, что только одна, касающаяся 1984 года, когда мы с тобой
познакомились. Или, может быть, их еще больше?
- Андрюша, пойми, я не могла тебе рассказывать об этом.
Бэлла Львовна взяла с меня слово, что я буду молчать. А теперь она сама открыто
написала о том, что Ира - ее внучка.
Она подробно, как привыкла с детства, обстоятельно и
последовательно рассказала ему о Марике и Ниночке, о своей последней встрече с
сыном Бэллы Львовны перед его отъездом в Израиль, о его просьбе не бросать
Иринку, остающуюся на руках троих сильно пьющих людей, которые не смогут и не
захотят дать девочке ни нужного образования, ни нормального воспитания.
- Выходит, Ира тоже не знает, что она - дочь Марка?
- Конечно, нет. Теперь придется сказать. Я ей уже
позвонила, попросила приехать. Она явится с минуты на минуту.
- Ты сама ей скажешь? Или хочешь, я поговорю с Иринкой?
- предложил Ганелин.
- Да нет, Андрюша, не нужно, ты только будь рядом,
ладно? Мне с тобой спокойнее.
Это было правдой. В присутствии Андрея ей всегда было спокойнее,
она чувствовала себя более уверенно, твердо зная, что рядом находится человек,
готовый в любую секунду и в любой ситуации кинуться ей на помощь. И даже если
она к этой помощи не прибегала, все равно осознание того, что поддержка будет в
нужный момент обязательно оказана, придавало Наташе сил в самые сложные
моменты.
К приходу Иринки у Наташи была готова целая речь, выверенная
чуть ли не по буквам и со всей возможной деликатностью объясняющая ситуацию.
Однако все получилось не совсем так, как Наташа планировала. Едва она взяла в
руки письмо Бэллы Львовны, чтобы начать понемножку, по отдельным фразам
зачитывать Ире, снабжая прочитанное своими комментариями, дабы подготовить
молодую женщину к неожиданной новости, как Ира выхватила письмо из ее рук со
словами:
- Дай я сама прочту.
Наташа и глазом не успела моргнуть, как Ирина уже уселась на
мягкий диван в гостиной и впилась глазами в листок, исписанный знакомым
почерком. Быстро прочла, ни один мускул на лице не дрогнул. Может, она пока и
не блестящая актриса, но кое-какие профессиональные навыки у девочки,
безусловно, имеются.
- Я так и знала, - спокойно заявила она, кладя письмо
на журнальный столик.
- И давно ты знала? - с подозрением спросила Наташа.
- Нет, не точно, конечно, но чуяла, что тут что-то не
так. Бэллочка никогда не показывала мне фотографий этого козла. Сколько раз я
ее семейные альбомы просматривала, а там фотки чьи угодно, только не его. Я
сначала думала, что она на сына сердится за то, что он уехал, а ее бросил одну,
поэтому все его карточки повынимала из альбомов, чтобы на глаза не попадались и
душу не бередили. А уж когда он самолично сюда явился и я его рожу увидела, вот
тут у меня сомнения и закрались. Я тогда, помню, смотрела на себя в зеркало и
думала: "Что-то ты, Ирина Николаевна, до неприличия похожа на соседкиного
сынка Марка Аркадьевича. Ну просто одно лицо." Но ты же помнишь, я тогда
как раз замуж выходила, мне не до родословной было, мысли другим заняты. И
потом, на фиг мне было все это выяснять, а вдруг окажется, что я наполовину
еврейка, а Мащенкам это не понравится? Они-то все чистокровные русские, мне
было бы жаль, если бы из-за этого свадьба сорвалась. Потом, конечно, я поняла,
что они нормальные люди, не антисемиты. Но подумала, раз Наташка и Бэлла
Львовна столько лет ничего не говорят, значит, мне показалось. Мало ли людей
друг на друга похожи. А вот выходит, что не показалось. Ну, козел! Ну и козел!
- Погоди, - ошарашенный этой тирадой Андрей потряс
головой, - ты о ком говоришь? Кто - козел?
- Да кто же? Марк Аркадьевич уважаемый, папаня мой.
- Ира, побойся бога, что ты говоришь? - возмутился он.
- Он же твой отец. Как ты можешь так отзываться о нем!
- Ой, Андрей Константинович, ну я вас умоляю! Какой он
мне отец? Завалил смазливую соседку под горячую руку, с похотью не справился,
вот и все его отцовство. Что вы на меня так смотрите? Что я, неправду говорю?
Да мне бабка Поля сто раз рассказывала, как маманя моя блудливая, царствие ей
небесное, под соседского сына подлечь пыталась, а он ни в какую не хотел,
боялся, что жениться потом придется. И про тот единственный раз, когда мамане
этот фокус все-таки удался, тоже бабуля поведала, она в выражениях не
стеснялась, сами знаете, и деликатничать со мной не пыталась. Только баба Поля
не знала, что ее дочка от этого фокуса забеременела. Маманя, судя по всему,
тоже не знала или не была уверена, она же тогда со своим будущим мужем вовсю
трахалась. Поди пойми, от кого она меня родила. Тем более у официального моего
папки Николая дед был рослый и чернявый, вот на него и списали. Это еще хорошо,
что его вовремя посадили, а то посмотрел бы он на меня взрослую - сразу бы
увидел, что дедом его тут и не пахнет, что тут сплошное соседское наследство.
