Прошло еще несколько недель, и Руслан решил, что пора везти
Яну в Камышов знакомить с матерью. Разумеется, нельзя сваливаться домой как
снег на голову, да еще и с гостьей. Он загодя позвонил, чтобы предупредить
мать.
- Мамуля, я на майские праздники хочу приехать и
привезти с собой одну замечательную девушку. Ты не возражаешь?
Ольга Андреевна так искренне обрадовалась, что у Руслана
даже настроение поднялось.
- Конечно, сыночек, конечно, привози. Я могу надеяться,
что это серьезно?
- Вполне серьезно, мамуля, иначе я бы ее не привозил. Как
Семен Семенович? Здоров?
- Да мы в порядке, сынок, ты за нас не волнуйся.
Хорошо, что ты заранее позвонил, мы тут как следует подготовимся, чтобы твою
девушку принять. Ей отдельную комнату готовить?
- Ты что, мам! - возмутился Руслан. - Мы же не дети.
- Ну и хорошо, ну и славно. А у меня к тебе тоже
просьба будет. Сонечка переезжает в Новосибирск, с детьми съезжается, чтобы
внуков нянчить. Ты уж не сочти за труд, забеги к ней на пару часиков, помоги
там с вещами. Она мне как раз позавчера звонила, так все жаловалась, что
верхние полки разобрать не может, как по стремянке поднимется - так голова
кружится.
- Нет вопросов, мамуля! - бодро пообещал Руслан. -
Прямо сегодня же после работы и забегу к ней.
Софья Ильинична была старинной подругой матери Руслана,
коренной кемеровчанкой. Ольга Андреевна всегда останавливалась у нее, когда
приезжала в столицу области. Именно у Софьи Ильиничны она и жила весь тот
месяц, когда ухаживала за попавшим в больницу сыном.
Руслан слово сдержал и после работы помчался к подруге Ольги
Андреевны.
- Показывайте, тетя Соня, где у вас проблемные зоны,
сейчас мы их оприходуем.
Он ловко и споро, прыгая по стремянке вверх и вниз, достал и
разложил на полу многочисленные коробки, сумки и старые фибровые чемоданчики,
загромоздившие настроенные по всей квартире антресоли.
- Вот спасибо тебе, - приговаривала Софья Ильинична, -
вот спасибо. Что бы я без тебя делала?
- Соседей бы позвали.
- Да что ты, милый? Стыдно. Это ты для меня как свой,
родной, а перед чужими я стесняюсь таким древним хламом трясти. А вот это маме
отдай, это ее вещи.
Она протянула Руслану плотно набитый пластиковый пакет с
крепкими ручками.
- Что это? - удивился он.
- Я же говорю - Оленькины вещи. Сколько я в этой
квартире живу, уж больше тридцати лет, так мама твоя всегда у меня
останавливалась. То тюбик с кремом забудет, то платок оставит, то лекарство, то
кофточку засунет куда-нибудь, а как на поезд бежать - так искать времени нет.
Вот и накопилось за тридцать-то лет. Я сейчас к переезду всю квартиру вверх
дном перевернула, каждую вещичку перебрала, и все мамины вещи нашлись, я их
отдельно сложила.
Дома Руслан бросил пакет на пол на видное место, чтобы не
забыть взять, когда поедет в Камышов. Пакет немного постоял, подумал и упал на
бок. Из него выпал конверт. Руслан поднял его, покрутил в руках. Не запечатан.
Заглянул осторожно и тут же с облегчением улыбнулся: никакой любовной
переписки, никаких таинственных документов. Просто добросовестная тетя Соня
собрала не только вещи, но и бумажки, и сложила их отдельно. Вот рецепт,
датированный 1993 годом. Это рецепт на лекарство, которое ему прописали, когда
он лежал в больнице, и мама, помнится, обегала все аптеки города, но так его и
не нашла. Это использованные билеты в драмтеатр за март 1979, сентябрь 1983 и
июнь 1990 годов. Да, мамочка у нас театр любит, использует каждый свой приезд в
Кемерово, чтобы сходить на какой-нибудь спектакль. А это что? Ничего не
понятно, какие-то загадочные символы: 2 л, 2 и, 3 л, 4 и… И какой-то странный
чертеж. Схема, где клад искать, что ли?
- Янчик, - позвал он девушку, накрывавшую на стол к
ужину, - посмотри-ка на это. Как ты думаешь, это шифр?
Яна взяла листочек, несколько секунд смотрела на него, потом
рассмеялась:
- У тебя крыша поехала на почве детективов! Это схема
вязания свитера. "Л" - лицевые петли, "И" - изнаночные. И
набросок выкройки. Между прочим, - она прищурилась и внимательно посмотрела
куда-то в область Руслановой груди, - если я не ошибаюсь, как раз этот свитер
на тебе сейчас и надет.
Точно! Руслан вспомнил, что пока мать сидела рядом с ним в
больничной палате, она связала ему свитер, именно этот, в котором он сегодня
утром ушел на работу. Ладно, посмотрим, что там еще есть. Вкладыш-аннотация к
какому-то лекарству, еще одна аннотация, но уже не на лекарство, а на
косметику. А это? Название фирмы и номера телефонов. И то и другое Руслану
очень хорошо знакомо. И это название, и эти телефоны есть в досье, которое
ведется на Бахтина.
- Янчик, подай мне, будь добра, серую папку. Нет, не
ту, вон ту, - попросил он, не отрывая взгляда от букв и цифр, написанных на
листочке твердым маминым почерком.
Он открыл папку, полистал ее. Все точно. Именно так
называлась фирма Бахтина в 1990 году, и именно такие там были телефоны.
Выходит, мать встречалась с ним после освобождения. Или не встречалась, а
только собиралась. Зачем? Зачем она его искала, записывала название фирмы, ее
адрес и телефоны? Очень интересно…
Наталья
Она с трудом привыкала к простору. Огромная гостиная,
большая спальня, уютный кабинет с компьютером и расставленными вдоль стен книгами,
комната Алеши, отдельно - комната для гостей, если кто-то остается ночевать.
Обставленная встроенной мебелью кухня-столовая. Немыслимых размеров ванная
комната с джакузи, душевой кабиной и массой приятных и полезных устройств. Для
гостей - отдельный туалет, в который можно войти из просторного холла. Сколько
же денег Андрей вложил в эту квартиру? Даже подумать страшно.
Наташа до сих пор отчетливо помнила то состояние шока, в
которое впала, увидев у подъезда своего дома командующего грузчиками Андрея
Ганелина.
- Что происходит? - спросила, ничего не понимая.
- Я переезжаю в этот дом, купил здесь квартиру, на
втором этаже, - без тени улыбки ответил Ганелин, зорко следя за рабочими,
сгружающими упаковки керамической плитки. - Сначала сделаем с тобой ремонт,
потом будем здесь жить.
Наташа молча стояла на улице, хватая ртом воздух и не в
силах произнести ни слова. Наконец ей удалось собраться с мыслями.
- Как это понимать, Андрюша? Что это все означает?
- Дорогая моя, это означает только одно: я тебя очень
люблю, - он слегка улыбнулся. - И я с пониманием отношусь к твоей семейной
ситуации. Ты не можешь оставить мальчиков без присмотра, особенно Алешу, ему
этим летом в институт поступать. Ты не можешь оставить Бэллу Львовну, потому
что ей уже семьдесят восемь лет. Ты не можешь бросить свою беспомощную и
неприспособленную к жизни сестрицу. И тебе приходится разрываться между мной и
твоим семейством. Вот я и решил: зачем тебе так мучиться? Я буду жить в том же
доме, что и ты, и мы все будем рядом, но в то же время отдельно, чтобы не
мозолить друг другу глаза. Ты будешь жить со мной на втором этаже, твоя комната
освободится, и мальчики смогут, наконец, разделиться. Таким здоровым лбам давно
уже тесно вдвоем в одной комнате, ни девушку привести, ни музыку послушать.
Кстати, - добавил он, - я предлагаю, чтобы Алеша все-таки жил с нами. Саша -
студент, у него уже взрослая жизнь, а Алешке пока надо очень много заниматься,
и будет лучше, если мы будем его контролировать. Тогда твоя безумная сестрица
сможет избавиться от дочери. Катерина переедет в твою комнату, и все жильцы
будут в полном восторге.
