- Виктор Федорович.
Глаза Наташи сузились, сверкнули недобрым блеском.
- Как ты сказала? Виктор Федорович?
- Да, Натулечка. Виктор Федорович Мащенко. Я знаю, это
ужасно, ты никогда мне этого не простишь…
- Господи, Ира, ну что ты несешь? При чем тут я? Ты
вбила себе в голову какую-то бредятину и развела на пустом месте трагедию. Как
ты могла в него влюбиться? Он же твой свекор, он отец твоего мужа.
- Я его люблю, - тупо проговорила Ира, глядя на водную
рябь. - Ты не представляешь, Натулечка, как я его люблю.
- И представлять не хочу. Я вполне допускаю, что Виктор
Федорович - славный человек, умный, образованный. Он очень обаятелен, это я
хорошо помню по собственному опыту. Он умеет располагать к себе людей, вызывать
доверие. Ты просто расположена к нему, любишь его как старшего родственника,
как отца, в конце концов. Это естественно и очень хорошо. Но при чем тут твоя
вина передо мной и, главное, твоя неспособность работать?
- Как ты не понимаешь! - вспыхнула Ира. - Я его не так
люблю, не как отца, не как родственника. Я его люблю как мужчину. Я не могу,
Натулечка, я умираю, я все время думаю о нем, мечтаю о том, как он меня
обнимет, поцелует… А все это достается Лизавете! Я не могу этого вынести! Она
вчера прилетела, липла к нему весь вечер, только что на колени не садилась, а я
всю ночь промаялась, представляла, как они там, в спальне…
Ира снова разрыдалась.
- Тише, - голос Наташи стал суровым. Она крепко взяла
Иру за руку и повернула так, чтобы ее лицо не было видно находящимся неподалеку
людям, - прекрати истерику, на нас смотрят. Ты все это выдумала, это плод
твоего воображения, и ты прекрасно знаешь, откуда все это тянется. Ты никогда
не могла построить нормальные отношения с молодыми мужчинами, тебя всю жизнь
тянуло к тем, кто значительно старше. Вот ты и выбрала в своем ближайшем
окружении наиболее подходящий объект. Ты просто внушила себе, что испытываешь к
Виктору Федоровичу какие-то особые чувства. На самом деле никаких особых чувств
нет, и выбрось эту чушь из головы. Слышишь?
- Ты не должна так говорить, - всхлипывала Ира. - Я -
взрослая женщина, у меня есть не только душа, но и тело. Душу обмануть можно,
можно себя уговорить, убедить, можно даже запретить себе думать, но тело-то не
обманешь! Я его хочу, Натулечка, я умру, если он мне не достанется.
- Выживешь, - холодно отрезала Наташа. - От этого не
умирают. Ты уже достаточно наслушалась того, что тебе говорило твое тело. Тебе
мало? Еще хочется? Не смей даже давать ему понять, что тебе в голову приходят
такие мысли.
- Почему? Почему нельзя?
- Потому что нельзя. Если он твоего желания не
разделяет, то тебе будет стыдно. Если же он пойдет у тебя на поводу и
соблазнится молодым телом, то вы не будете потом знать, что с этим делать.
Допустим, вы стали любовниками. И как вы после этого будете каждую ночь
расходиться по своим спальням, каждый со своим супругом? Как ты будешь каждый
день смотреть в глаза его жене, а он - твоему мужу? Как ты себе это
представляешь? Ваша жизнь превратится в повседневный ад. Уверена, что Виктор
Федорович понимает это очень хорошо. А у тебя пока еще ветер в голове гуляет.
- Да, - Ира рукавом отерла лицо, - он действительно
понимает.
Наташа внимательно и настороженно посмотрела на нее.
- Ты что, говорила с ним?
- Да.
- И… что он сказал тебе?
- Он сказал, что он - отец моего мужа и никогда не
сможет через это переступить.
- Вот видишь, - Наташа вздохнула с явным облегчением, -
Виктор Федорович оказался в сто раз умнее и дальновиднее тебя. Он вас обоих
спас от мучений и терзаний. Кстати, я совершенно не уверена, что ты ему
нравишься как женщина. Мащенко никогда не был замечен в излишнем интересе к
молоденьким студенткам. Даю голову на отсечение, что он не воспринимает тебя
как потенциальную любовницу, а уж тем более жену.
- Да что ты понимаешь! - Ира в отчаянии снова повысила
голос. Наплевать, что их слышат, пускай. Ей сейчас не до политесов. - Ты за всю
свою жизнь знала только двух мужчин. Как ты можешь разбираться в этом? Как ты
можешь судить?
- Для того, чтобы разбираться в любви, совсем не
обязательно переспать с сотней мужиков. Иди на грим, у тебя все потекло. И
соберись, будь любезна, вся группа ждет. Нам надо работать.
Перед глазами у Иры заплясали желтые огоньки, ее захлестнула
ярость. Наташка… Единственный человек на свете, с которым она могла
посоветоваться, поделиться, перед которым могла выговориться. Наташка ее
предала, оттолкнула, не захотела понять.
- Я тебя ненавижу! - выкрикнула Ира. - Это все из-за
тебя!
- Успокойся, - Наташина рука плотной тяжестью
опустилась на ее плечо, - возьми себя в руки. Что "из-за меня"? В чем
я перед тобой провинилась?
- Ты во всем виновата, ты! - Ира уже не понимала, что
говорит, она не слышала сама себя. - Если бы тебе не нужен был Мащенко, я не
ложилась бы под Игоря. Если бы я не была женой Игоря, я сейчас могла бы быть
счастлива. И он тоже. Он сам сказал, что если бы я не была его невесткой, все
было бы по-другому. Ты когда-то сделала глупость, а теперь мне всю жизнь за нее
расплачиваться!
- Сейчас ты тоже делаешь глупость, - еле слышно
проговорила Наташа. - И потом будешь раскаиваться. Иди на грим. Время вышло.
Руслан
Яна намотала на пальчик прядь Руслановых волос и легонько
подергала.
- Э-эй, - шепотом позвала она, - ты уже проснулся?
- Угу, - промычал он, не открывая глаз.
- Ты знаешь, - девушка заговорила громче, - я вот тут
лежала и думала…
- Полезное занятие, - хмыкнул Руслан, - вполне заменяет
утреннюю гимнастику.
- Не смейся. Я вот тут подумала: а ты что, вообще
никогда не врешь? Всегда только правду говоришь?
- Ну, это ты погорячилась, - рассмеялся Руслан. - Вру,
и еще как! Придумываю всякие легенды, чтобы разговорить людей, узнать правду, и
при этом чтобы они не вздумали бежать к Бахтину и рассказывать ему о моем
интересе.
- Это профессиональное, это я понимаю. А по жизни как?
Мы с тобой вместе уже несколько месяцев, и я что-то не помню, чтобы ты соврал.
Ты только со мной такой, или со всеми?
- А тебе, профессиональной врушке от рождения, это
удивительно?
Руслан нежно обнял лежащую рядом Яну и крепко поцеловал. Ему
было удивительно легко и спокойно с этой веселой, некапризной и покладистой
девушкой, у которой почти не было недостатков. Единственным, что могло бы
остановить общающегося с ней человека, было ее постоянное стремление сказать
неправду, которое безумно раздражало любого субъекта, не обладающего чувством
юмора. Яна не была лживой, она просто обожала всяческие розыгрыши, порой и
вправду глупые, но вовсе не нацеленные на то, чтобы ввести человека в
заблуждение и заставить совершить определенные поступки. Ей хотелось посмеяться
от души, поэтому она лгала, но уже через пять минут признавалась в этом. С
чувством юмора у Руслана был полный порядок, и он совсем он не злился. И когда
Яна прибегала к нему с испуганным видом, вытаскивала из сумки упаковку дорогого
карбонада или баночку черной икры и говорила: "Давай быстрей съедим, я это
украла в магазине, меня заметили и вот-вот догонят!", Руслан преспокойно
засовывал деликатес в холодильник и отвечал, что ворованное всегда слаще, а
если она боится погони и разоблачения, то он может временно спрятать
преступницу в темной комнате, где проявляет и печатает фотографии. В самый
первый раз он именно так и поступил, втолкнул Яну в чуланчик, запер снаружи на
ключ и уселся писать статью. Сначала девушка сидела тихо, как мышка,
поддерживая легенду о краже и погоне, потом, минут через сорок, начала
проситься наружу и каяться во лжи.
