Демидыч с помощью еще двоих оперативников держал под контролем жилье братьев Комаровых и Людмилы Борисовой, секретарши Рыбака, с которой у Антона как будто случился роман. Никто из этих троих нигде не появлялся. Звонила Вероника Рябова, интересовалась ходом следствия, на что Денис резонно заметил, что следствие по делу об убийстве ее мужа ведет прокуратура, а он — частное лицо и никакой особой информации об этом, увы, не имеет.
Вечером, сидя дома, Денис с нетерпением ждал новостей от Макса, которому было поручено собрать досье на Комарова, используя исключительно электронные средства связи. Но Макс все никак не мог закончить. Денис проверял свой электронный почтовый ящик каждые полчаса, но там, кроме всякой бесполезной рекламы, ничего не было. Разозленный Денис позвонил в «Глорию» и сделал компьютерному монстру нагоняй; тот сказал, что уже заканчивает и скоро все пришлет.
Денис набрал горячую ванну и, забравшись в нее, принялся неторопливо рассуждать. На табуретку рядом положил телефонную трубку.
Итак, имелись два существенных момента, которые обращали на себя внимание.
Первое. Тренер Рябов относился к идее перехода форварда Комарова в другую команду благосклонно. Вроде бы.
Второе. Вероника Рябова знакома с Комаровым лишь формально, но при этом называет его Антоном. Само по себе это еще ни о чем не говорит, тем более учитывая ее любовь к сильному полу, но наводит на размышления.
Позвонить Рыбаку? Он же вроде сейчас днюет и ночует на базе. Рабочий телефон в Толстопальцеве, однако, не отвечал, да и немудрено, было уже слишком поздно. Денис воспользовался номером его мобильного — снова неудача. Оставался московский домашний, и — ура, оказалось, что Рыбак уже успел переместиться в столицу.
— Антон Иванович, — сказал Денис, — постарайтесь припомнить, не говорил ли когда-либо Рябов что-нибудь о возможной продаже Комарова еще в конце прошлого года. Может, рассказывал вам, что с ним связывались представители европейских клубов или что-то в таком роде?
— Да вы что, Денис?! Да и не в его это компетенции. Такие вопросы только я решаю!
— Может быть, чисто теоретически, еще до того, как началась вся эта буза, и были сделаны конкретные предложения?
— Нет, нет и еще раз нет! Я за последние дни многократно проверил всю нашу деловую переписку. Там нет ничего подобного.
— Понял, спасибо.
— Денис, я вас умоляю! До Лиги чемпионов…
— Я помню, осталось четыре дня.
Больше четверти часа в горячей ванне Денис никогда не лежал, но сейчас не продержался и десяти минут — никак не удавалось расслабиться. Он вылез, завернулся в халат и пошел на кухню. Ночью ему лучше всего думалось именно там.
Все-таки странная женщина эта Вероника. «Если могу быть вам полезна, звоните в любое время»… Хм. Очень двусмысленно. Или, напротив, недвусмысленно. Кстати, с ней надо держать ухо востро. Вероника сказала позавчерашним утром, что ее муж только что вернулся со сборов с Кипра, а Рыбак сообщил, что вся команда уже две недели как прилетела. Кстати о команде. Куда же, в самом деле, пропал Петр Овсянников?! Почему он не перезванивает? Почему его невозможно найти? Что за неуловимый Джо, в конце концов? Когда бы Денис ни позвонил, на мобильном телефоне Овсянникова постоянно включался автоответчик, вежливо сообщавший, что его регулярно прослушивают.
Денис уже сгонял Филю Агеева к нему домой, но неудачно: там сообщили, что с утра Петр должен был отправиться на тренировку в Толстопальцево, а потом у него были какие-то дела. Денис позвонил в Толстопальцево, на базу «Буревестника», и попросил передать Овсянникову, что с ним ищет встречи господин Грязнов. Можно было, конечно, обратиться напрямую к Рыбаку, тот бы дал команду, и оборзевшего футболиста доставили бы к Денису под белы рученьки. Но не хотелось докучать президенту «Буревестника» такой малостью, да и неизвестно, что бы Рыбак после этого подумал о сыщике Грязнове, которому было поручено отыскать реально сбежавшего спортсмена, а он, оказывается, не в состоянии найти того, кто и не думал прятаться?!
Минуточку… Что значит — и не думал прятаться? А что же тогда происходит уже несколько дней с этим Овсянниковым? Иначе, как явным нежеланием вступать в контакт, его поведение назвать невозможно. Почему Овсянников прячется? Ему есть что скрывать? Он что-то знает о местонахождении Комарова? Ну конечно же это он сам похитил его и теперь держит в подвале собственного дома на хлебе и воде. А заодно и брата Комарова и его подружку. Чего уж мелочиться.
Может быть, лучше действительно не разговаривать с Овсянниковым, а потихоньку последить за ним? И Денис снова позвонил Филе…
Наконец объявился Макс, сказал, что отправил почту. Подключаться к Интернету Денису не надо было, в его доме была выделенная линия. Так что достать из почтового ящика письмо было делом нескольких мгновений.
Там оказался всего-навсего один файл. Денис уже вскипел было негодованием по отношению к лентяю Максу, но, открыв файл, понял, что поторопился: напротив, Макс постарался на совесть. Он сделал дайджест, слепил всю собранную информацию воедино, убрав журналистскую шелуху и повторения.
Футболист. Антон Комаров родился 8 марта 1984 года в задымленном рабочем пригороде крупного украинского промышленного города. Он рано лишился родителей: его мать умерла при родах, отец — когда Антону едва сровнялось десять лет.
Комаров-старший, в юности гонявший мяч за заводскую команду, был футбольным судьей. Арбитр высокой квалификации, он судил матчи команд высшей лиги. Человек он был чрезвычайно эксцентричный. Как-то раз, накануне очередного тура чемпионата СССР, в Донецк пришла телеграмма за его подписью. Комаров сообщал о дате своего прибытия, указывал даже номера поезда и вагона. Утром на перроне судью встретил администратор местного «Шахтера», снабженный всеми необходимыми полномочиями для ублажения важного гостя. Матч местной команде предстоял архиважный, и нужно было предвосхитить любой возможный каприз арбитра Комарова. Впрочем, как уже сказано, Комаров был не столько капризен, сколько непредсказуем.
Как только Комаров ступил на землю, на круглой физиономии администратора появилось выражение безграничного счастья. Администратор сделал движение, собираясь отвести дорогого гостя на площадь перед вокзалом, где ждала машина. Но Комаров посмотрел на небо и сказал: «Пасмурно у вас сегодня. И голова побаливает. Зачем торопишься?! Еще море времени. Не заглянуть ли нам в буфет, сосуды расширить?»
Значение этой фразы было хорошо известно принимающей стороне в любом городе Союза, где дислоцировалась команда высшей лиги. Не оплошал и администратор донецкой команды: он незамедлительно организовал в привокзальном ресторане отличный стол. Когда с выпивкой и закуской было покончено (к слову сказать, довольно быстро), администратор снова попытался отвести Комарова к машине. И опять у него ничего не вышло. К изумлению принимающей стороны, Комаров повернулся назад к перрону и попрощался со словами: «Спасибо, старина, еще увидимся. Ну я пойду, а то еще поезд уйдет, я ведь не в Донецке, а в Харькове сужу сегодня!»
