— Ба, Леня! — вальяжно протянул ему руку Гусь. — Какими судьбами!
Незнакомый мне генерал как-то нервно дернул лицом, улыбкой на улыбку не ответил.
— А то ты не знаешь, — сказал он довольно, как мне показалось, угрюмо. — Как мы с тобой договаривались, специально вот прилетел, чтобы с тобой повидаться.
— Ну молодец, молодец, — все с той же хамоватой вальяжностью прервал его Гуськов. — Бумаги привез?
— Да как же к тебе — и без бумаг! — так же хмуро отозвался тот.
— Ну и молодец! — все с той же едва улавливаемой издевкой одобрил Гусь. — Ладно, давай погодим пока о делах, праздник ведь. Пойдем-ка сначала выпьем, а? Не против?
В процессе этого разговора мы все, гуськовская свита, стояли у него за спиной, почтительно ожидая, когда освободившийся хозяин знаком даст понять, что мы должны делать дальше.
— Кто это? — услышал я полузадушенный шепот рядом с собой.
— Это Стеценко, начальник Хабаровского УВД, — ответил упорно все это время сверливший меня взглядом полковник Суконцев. Все, сука, знает. Ну что ж, не зря я с тобой, дядя, и так давно уж настороже.
— А… — протянул спрашивавший так, будто ему все сразу стало ясно. Мне же, однако, ясно пока ничего не было.
Гулянка быстро набирала обороты, чему, впрочем, я нисколько не удивился — это дело в нашей стране обычное. Несколько насторожился я, лишь обнаружив, что оба генерала — и Гусь, и хабаровский Стеценко, — говоря что-то друг другу на ухо, выкатились из зала — наверно, чтобы где-то уединиться. При этом, похоже, они и на ходу решали какие-то проблемы, касавшиеся лишь их двоих. У меня, если честно, это вызвало что-то вроде уважения: надо же какие служаки — ради дела даже про пьянку забыли!
Слава богу, пока никто еще не лез лобызаться и никто не уговаривал выпить еще по одной — все-таки гулянка носила полуофициальный характер, и свои предпочитали кучковаться со своими. Впрочем, как пить в не вполне дружественной компании, я обучен давным-давно, на заре своей чекистской юности, поэтому голова у меня была свежей, а взгляд не замыливался, был цепким до самого конца. Тем не менее возвращение генералов я таки проглядел — отвлекло зрелище братания с ГУБОПом разбитных эстрадных красавиц вроде Бабкиной. Ну и их, артистов, понять можно: не хочешь видеть у себя «маски-шоу» — обзаведись друзьями среди героев нужного ведомства…
Вернулись мои генералы так же дружно, как и отбыли. Но имелись в этой занимательной картинке и некоторые отличия: во-первых, с руки хабаровского генерала на руку Гуся перекочевала пухлая барсетка, замеченная мною еще раньше (я посмеялся было про себя: надо же, раньше на доклад в столицу с кейсами приезжали, а теперь достаточно и «пидораски», как зовут урки эту кокетливую сумочку для мужчин; ну что в этот своеобразный бумажник может влезть? Дискета?). Во-вторых, Гусь теперь был еще веселее, а хабаровчанин еще угрюмее, хотя, как я понял по каким-то поздравительным выкрикам из толпы, дело у них сладилось. Хабаровчанина хлопали по плечу, поздравляли с чем-то, он кивал в ответ, а сам так остервенело налегал на водочку, словно вливал ее в себя, торопясь заглушить, залить какое-то горе. Наш же, московский, по всему судя, накачивался с радости — эффект был тот же самый. Хотя и не во всем. Хабаровского в конце концов вывел, крепко держа под руку, ясный, как стекло, молодой порученец, приехавший вместе со Стеценко и ждавший своего звездного часа до поры до времени где-то на подступах к банкетному залу. А Гусь, обведя шумное застолье крепко залитым, но все еще орлиным взором, остановил его почему-то на моей персоне.
— А скажи, Игорек, — обратился он ко мне задумчиво через весь стол. — А не западло ли тебе будет отвести товарища генерала посс…?
Ах ты ж, сука! Чего-то подобного я ждал с самого начала и все же прозевал. Один ноль в пользу лампасника… Однако ж дело есть дело, господа.
— Никак нет, товарищ генерал, не западло! — бойко отбарабанил я. — Хорошему человеку почему не оказать посильную помощь!
— Помощь?! Я те дам помощь! — вскинулся Гусь. — Услугу! Понял? Услугу! — И заржал: — Честь, можно сказать, я тебе оказываю!
Что помощь, что услугу — что в лоб, что по лбу. Начистить бы тебе рыло за такие шуточки, да нельзя… Пока…
Я отвел его в просторный, сияющий нарядной финской плиткой туалет. Здесь он властным жестом вдруг остановил меня, предварительно оттолкнувшись, бросил властно, как и положено настоящему генералу:
— Подожди здесь, я сейчас!
Ну хоть на том спасибо! А то я уж думал, не придется ли мне расстегивать генеральскую ширинку и доставать из его широких штанин… дубликатом бесценного груза… И не успел я так подумать, как в это кафельное царство, едва не сбив меня с ног, ворвался запыхавшийся полковник Суконцев. Я хорошо понял все его телодвижения. Еще бы, он шестерил, шестерил, а тут какой-то член с улицы — и все псу под хвост, и у него уже не первое место в очереди к генеральскому заду, а второе… Не дай бог мне, чужаку, перепадет что-то от генеральских щедрот… Вот уж кто и достал бы «дубликат», и направил бы его куда надо, спасая генерала от позорного облития нарядных генеральских панталон… Впрочем, наверное, я излишне зол. Ну не понравился тебе полковник — так зачем же еще так уничижительно о нем думать. Может, во всем остальном он вполне достойный человек?
Как бы то ни было, выждав приличествующее время, Суконцев вежливо проник в кабинку и вскоре, приобняв отключающегося генерала за талию, но уже с застегнутыми, как положено, штанами, повлек его к выходу, даже не удостоив меня на сей раз взглядом. Хотя мог бы — как же, вырвал у меня кусок из клюва. Триумфатор.
Я проводил их верноподданническим взглядом, попутно обнаружив: что-то в генерале стало не так. Нет, то, что он отключился, меня не смущало — зачем же еще и надираться, если не ради этого? Но ведь не просто же так внезапно возникла у меня в голове эта задачка под названием «найди 10 отличий»! И вдруг меня осенило: барсетка! Я даже выглянул в коридор, чтобы визуально убедиться в правильности своей догадки. Точно! Барсетки не было ни у генерала, влекомого по коридору заботливым Суконцевым, ни у самого сердобольного полковника… Не теряя темпа, я кинулся в кабинку, осчастливленную генералом Гуськовым, внимательно ее оглядел. Барсетки нигде не было видно. Странно! Куда он мог ее пристроить, если она вдруг начала ему мешать? Крючок на двери? Он пуст. Можно было бы прямо с ходу положить ее на белоснежный сливной бачок, но уж здесь-то я ее сразу бы увидел… Впрочем, этот бачок — вернее, его крышка — такой скользкий, такой покатый… Я наклонился, заглянул вниз. Вот она! Благородной желтой кожи, пухлая, вызывающе притягательная, как загорелая ляжка какой-нибудь юной совратительницы… Тьфу, гадость!
Я уж совсем было скрючился, чтобы дотянуться и взять эту гадость в руки, но вдруг стремительно выпрямился, пронзенный новой мыслью: «Спокойно, Грант! Это подстава! Проверка на вшивость!» Но уйти отсюда ни с чем я просто уже не мог. Как мне поступить?! Не взял — значит, ведешь себя неестественно, а значит, чужак. Взял — больше некому, значит, расплачивайся. Чем? Вот вопрос. Я на всякий случай проверился — нет ли где-нибудь в этом царстве интимной гигиены камеры слежения? Камеры не было…
