— Второе подозрение, Владимир Андреич, у меня связано с солнцевскими. На них грешу.
— Вот это уже, похоже, ближе к делу. Давай излагай.
Вот он и дождался своего мига. Сейчас он начнет осуществлять свой план — тот, который примерещился ему там, в офисе, когда он еще только обдумывал, как будет говорить с Гуськовым. План был сложноват, но осуществим, только все следовало делать очень аккуратно.
— Появился там у них новый пахан… Кличка Кент. Не знаю, слышали вы про него, нет ли. Если нет — не удивлюсь. Появился он недавно, откинулся после отсидки где-то под Свердловском…
— Екатеринбургом, — машинально поправил генерал, поторопил заинтересованно: — Ну, ну, продолжай. Я весь внимание.
— Он вообще-то домушник, последняя ходка, как я знаю, за вооруженный разбой… Так вот, он не просто сюда заявился, так сказать, завоевывать столицу, тем более что по рождению он вроде как москвич. А приехал он с полномочиями от знаменитого Никона.
— Никона? Погоди, это какого Никона? Это который «Уралмаш»? Это не тот… не старый твой знакомец? Ну который тебя… — хотел сказать: короновал, но не сказал, воздержался.
— Он самый, — хмуро выручил генерала Грант, и некая мгновенно поразившая его догадка, словно высветив в голове что-то очень важное, тут же исчезла, оставив внутри невнятный пока след…
— Но погоди, погоди, — недоуменно остановил его Гуськов. — Он же ведь сидит? Или я ошибаюсь?
— Он-то сидит, а шестерки его ездят… Вот одна такая шестерка, этот Кент, возник здесь и развил какую-то бурную деятельность. Чего хочет — то мне пока неведомо. Знаю только, что намерения серьезные. Но судите сами — собрался Кент меня из смотрящих сместить. И без болтовни собрался, конкретно. И вообще, жмет последнее время со всех сторон… Так что предупреждаю, Владимир Андреевич, вот-вот дело до разборок дойдет, до большой войны.
— Это что — реально? — записывая что-то в свой блокнот, спросил генерал. — Или ты все-таки справишься?
— Да куда уж реальнее… Он даже в наш бизнес влезть собрался, решил обживаться по всем правилам. Я его раз отшил, два — он все лезет и лезет, сука, пакостит и пакостит… Вот я почему и подумал: а может, этот наезд — его рук дело? А тогда, думаю, вам обязательно надо знать, верно? Фигура новая, он еще кого-нибудь теснить начнет, так что возможны и еще переделки… всякие…
— А что братва? Поддерживает его?
— В том-то и дело, что братва солнцевская вся за него. Я с одним говорил, он объясняет: он, мол, наш, этот Кент, теперь вот, если мы через него еще с «Уралмашем» закорешуем, — дак мы таких дел наворочаем… в международном масштабе… Неужели его тормознуть нельзя, Владим Андреич?
— Это ты у меня спрашиваешь? — окрысился вдруг генерал. — Это я у тебя спрашивать должен, причем сейчас, когда еще не начались разборки, пока не потекла большая кровь! Какой ты, на хер, законник и авторитет, какой ты смотрящий, если ты ничем не управляешь, если от тебя ничего не зависит?! Мы тебя для чего короновали-то? Смотрящим делали? Чтобы ты руку на пульсе держал! Очень я тобой, братец, недоволен, незачет тебе. Знаешь, как в армии, там две оценки: зачет и незачет. Так вот тебе — незачет!
— Я, между прочим, в смотрящие не напрашивался, — огрызнулся Игорь Кириллович. — Вам надо было — вы меня и короновали, и смотрящим назначили. А мне это надо?
— Ах, тебе не надо! Не напрашивался он, видите ли! А мы тебя и не спрашивали! Как тогда тебя не спрашивал, так и сейчас спрашивать не буду! Назначили — значит, исполняй как следует быть! А ты, кроме своего бизнеса гребаного, знать ничего не хочешь! Не напрашивался он! Мне главное, чтобы ты на меня работал, а бизнес твой мне по барабану! — И, заметив его недоверчиво-насмешливый взгляд, добавил: — Ты что думаешь, я без твоих копеек не проживу?
«Ни черта себе, копейки! — возмутился про себя Игорь Кириллович. — Сколько же надо брать на лапу, сколько у него должно быть этих „копеек“, чтобы он мог вот так… презрительно… И ведь, похоже, правду говорит, сволочь!»
А генерал между тем все гнул свое:
— Ты свечки ставь каждый день богу, что на меня тогда нарвался! Другой бы, вместо того чтоб с тобой столько времени возиться, назначил бы тебе доследование да закатал бы за Можай — вот и весь твой бизнес был бы, и вышел бы ты лет через пять — семь с разорванной жопой. Да я, если хочешь, из тебя человека сделал — вон какой джентльмен. При деньгах, при почете, чего тебе еще? И за это всего-то навсего тебе иногда приходится делать то, о чем я тебя попрошу, да сообщать вовремя обо всех переменах в вашем криминальном мире… Вовремя, понимаешь?! А ты? Не напрашивался он, видите ли! Убей, не понимаю, чем ты еще недоволен!
«У, морда, — снова подумал с ненавистью Игорь Кириллович, — сказал бы я тебе…»
А генерал все не унимался:
— Слушай, а зачем «Уралмашу» надо лезть сюда, в столицу? В Москве своих умельцев и так хватает, а тут еще и эти… гастролеры… Лезут, понимаешь, как будто медом здесь намазано… Ну так что про это скажешь, какое твое резюме?
Игорь Кириллович опять неопределенно пожал плечами — что, мол, тут говорить, тут вам, власти, карты в руки…
— Информация ценная, что и говорить, очень ценная, — задумчиво сказал генерал. — При такой информации ни одна сволочь не упрекнет, что мы с тобой почем зря якшаемся. Вот если бы ты еще узнал, что этому твоему… Никону понадобилось в Москве… Кстати, на чем он там у себя погорел-то?
— Во-первых, он не мой, он скорее ваш…
— Но-но, — осадил его генерал, властно поставив на место.
— …А во-вторых, — нимало не смущаясь, продолжил Игорь Кириллович, — вам же, наверно, проще простого это выяснить…
Генерал осерчал не на шутку:
— Не знаешь — так и скажи, а учить тут… Мы и без вас, без всякого отребья уже ученые…
— За отребье — спасибо. А что до Никона — сидит он за наркоту, насколько я знаю. Там у них в губернии, помните, три каких-то клоуна — из вашей, кстати, клиентуры — начали борьбу с наркотиками? Притоны своей властью закрывали, ментов продажных разоблачали — ну тех, которые наркоторговцев крышуют, цыган гоняли, которые, собственно, у них там наркоту и сбывают… Ну вот, Никон зачем-то влез в это дело. Это, говорит, никакая не борьба с наркотиками, а передел рынка. Ну а тут в дело губернатор вмешался: с каких это пор криминальные авторитеты будут нам указывать, как жить… А Никон возьми да скажи на всю страну, когда из Останкина к нему приехали интервью брать, что он в свое время поддержал губернатора на выборах деньгами и поддержкой братков, а теперь, когда он, мол, губернатору не нужен стал, тот решил его убрать… Ну и, короче, сидит Никон за решеткой, парится на нарах по какому-то старому, пятилетней давности делу — якобы убил он кого-то, что ли. Доказать ничего нельзя, но никто ничего особо и не доказывает — раз так надо губернатору, пусть так оно и будет…
— Вот видишь, как интересно, — сказал генерал, — а ты мне все доказывал, что тебе и сообщать-то нам нечего. А я вот могу теперь предположить, что раз этот Никон прислал сюда гонца-квартирьера, значит, это не просто так, значит, наркоторговцы тянут свои грязные лапы сюда, к Москве, и действительно уходят с азиатского тракта… А? Как ты на это смотришь?
