— Чудно, просто великолепно, — произнес Грингольц первые слова. — Но я вроде ни в чем не виноват.
— Разберемся! — пообещал Грязнов. — Ребята, давайте, отстегивайте его, — бросил Грязнов омоновцам.
Те освободили Гришу от наручников и вынесли его на улицу. Ноги почти не слушались Грингольца. Вслед за омоновцами, едва поспевая за ними, семенил Рогачевский, причитая на ходу:
— Да что же это такое? Откуда он здесь взялся? Что за безобразие? Охрана! Ко мне! Быстро!
Тут же, как из-под земли, нарисовались Василий с Алексеем, со следами похмелья и недоумения на лице.
— Это кто такой? — бесновался Рогачевский. — Откуда он здесь взялся, я вас спрашиваю? Что вы молчите как истуканы?
— Дак это, — выдавил наконец из себя Василий. — Хозяйка привезла. Велела кормить и приглядывать.
— А мне почему не доложили? — не успокаивался Магнит Игнатьевич.
Охранники виновато молчали.
— Не слышу ответа! Почему я не знал, что в доме находится посторонний человек?!
— Она нам денег дала, — прошептал Леха. — Чтобы мы вам не говорили ничего.
— Денег дала! — всплеснул руками генерал. — Охрана подкуплена. Бойцы советской армии продались! Под суд! Под трибунал! На передовую!
Наконец Рогачевский умолк, помолчал минуту и тихо поинтересовался:
— И что, много дала?
— Много, — вздохнули хором солдаты.
— И куда дели? Пропили, небось?
— Мамкам в деревню отправили, — отвечали охранники, глядя в пол.
— Ну, черт с вами. Идите с глаз долой, — прикрикнул Магнит Игнатьевич.
Солдаты мгновенно испарились.
— Ну и как их накажешь после этого? — обратился Рогачевский к Грязнову. — У одного мать с четырьмя детьми без мужа мается, а у другого сестренка малая больная.
Грязнов кивнул, взял поникшего старика под локоть и, проводив до комнаты, усадил в кресло.
— Вот что, Магнит Игнатьевич, вам сейчас отдохнуть нужно от переживаний. А выпить мы с вами всегда успеем. Заскочу к вам на днях, тогда и обмоем продолжение знакомства.
— Обещаете?
— Честное генеральское. А теперь отдыхайте, — ответил Грязнов и направился к выходу.
— А дочка, — спросил вдогонку старик, — с ней ничего не будет?
— Пока не могу вам ничего обещать, но… постараюсь.
— Спасибо, — прошептал Рогачевский и закрыл глаза.
12
Денис с Ладой долго ждали в машине возвращения Грязнова-старшего. Лада нервничала и постоянно смотрела на часы, Денис беспрестанно переключал кнопки радиостанций на приемнике, пока Лада весьма ощутимо не треснула его по руке.
— Чего дерешься?
— Ты меня нервируешь. Перестань.
— Ну вот. Несколько дней знакомы, а она уже руки распускает, — констатировал Денис. — Одного с балкона скинула, меня так вообще, наверно, искалечит. Вот они — современные эмансипированные женщины. А куда делись девушки-кошечки, ласковые и нежные, как флёрдоранж?
— Не бурчи, — прервала его Лада. — Девушкой-кошечкой буду дома, а сейчас я при исполнении.
— Договорились. — Грязнов чмокнул ее в щеку.
Тем временем ворота дачи открылись, и омоновцы вынесли на руках Грингольца.
— А вот и герой! — воскликнула Лада.
— Ну что, давай его сюда?
— Нет, пускай в их машине едет, будет сюрприз, — отозвалась Лада.
Денис подал знак бойцам, и они отнесли Гришу к своему автобусу.
Минут через пять появился Грязнов-старший.
— Поехали? — И Денис рванул с места.
— Ну, куда везем клиента? — поинтересовался после недолгого молчания дядя.
— Давай к тебе? Я думаю, стены Петровки подействуют на него магическим образом, и он все нам расскажет, — предположил Денис.
— Ладно, как прикажете. Ты вот что скажи мне, Дениска, ты пошто дедушку обидел?
— Рогачевского-то? Да я его не обижал вовсе, наоборот, подарил несколько минут торжества. Разве плохо?
— Ага, а старичок, значит, уже сердцем мается от жестокого разочарования.
— Ну виноват, может, самую малость, не хотел ранить его в самую душу. Но надо же было его как-нибудь вытащить из дома.
— Да уж, вытащил. Он на тебя телегу писать собрался. Совсем сдал старик. А тут еще и дочка подарочек подкинула, — подытожил Грязнов.
Когда машины подъехали к МУРу, Грязнов-старший отдал приказ отвести Грингольца к своему кабинету и не спускать с него глаз. Затем, выпив по чашке кофе, все трое, Лада, Денис и дядя, поднялись туда же.
Грингольц сидел на краешке стула и не без интереса изучал обстановку приемной. Когда вошли Грязнов-старший и Денис, он развязно улыбнулся и радостно помахал им рукой.
— Ну наконец-то, а то когда уже, думаю, меня допрашивать будут?
— Вот и дождался, Грегор, — Лада вынырнула из-за широких спин своих спутников.
У Грингольца вытянулась физиономия.
— Ты чего загрустил-то, Гриша? Или не рад видеть знакомые лица на исторической родине? — не унималась Панова.
— Очень рад. Просто безумно, — выдавил из себя тот.
— Ну так рассказывай, дорогой, как там вообще?
— Где?
— Как это где? — делано удивилась Лада. — На том свете, конечно.
— А… Отлично. Знакомых много.
— Я рада, что тебе понравилось, но пришла пора возвращаться на нашу грешную землю. Нам есть о чем поговорить, верно? Например, расскажи мне все с того самого момента, как тебе пришло в голову инсценировать собственное убийство.
— Ладно. Я все расскажу. Только поесть принесите.
— Проголодался никак? Чего, плохо кормили на генеральской даче?
— Хорошо. Но мало, — буркнул Грингольц.
— Ладно, потерпи, сейчас придумаем что-нибудь, — сжалился Грязнов-старший.
Он нажал кнопку селектора и попросил секретаршу раздобыть какого-нибудь провианта. Через десять минут Гриша уписывал за обе щеки горячие пирожки с мясом и запивал их сладким чаем. Когда с трапезой было покончено, Грингольц вытер рот салфеткой и сказал:
— Все дело в том, что я видел, как убили Бакатина.
— Убили?! — вскинулась Лада.
— Убили, — веско повторил Грингольц. — Его на моих глазах скинул под поезд какой-то человек.
— Почему ты не рассказал об этом полиции? Описать его сможешь?
— Вы смеетесь? Я не хотел последовать вслед за шефом.
— Но мы смогли бы позаботиться о тебе. Существует, в конце концов, программа защиты свидетелей.
