— Что случилось?
Женщина посмотрела на него такими глазами, будто Гриша был тем единственным американцем, который еще не знал, что на Соединенные Штаты сбросили ядерную бомбу, и из ее рта полился нескончаемый поток слов. Она говорила с такой скоростью, что Гриша смог только в общих понять чертах то, что она говорила.
— Я стояла совсем рядом, — захлебывалась она. — И вдруг он покачнулся! Он, наверно, был пьян! Он замахал руками, широко открыл глаза! Если бы он был трезв, он бы удержался, но его подвела его правая нога! Она подвернулась, и он рухнул прямо под поезд! Господи! Какой ужас! Кровища так и брызнула! Я не могу об этом вспоминать!
— А вы случайно не обратили внимание, с ним рядом кто-нибудь стоял? — осторожно поинтересовался Гриша.
— Что? С ним рядом? Не знаю… Я, я была совсем рядом. О, это просто ужас! Он так взглянул на меня! Будто ждал от меня какой-то помощи! Я никогда не забуду этот взгляд!
«Н-да, очень наблюдательная женщина, — подумал Гриша. — То, что у него подвернулась нога, и то, как он взглянул на нее, она заметила, а вот что его толкнули под поезд, на это она внимания не обратила».
— Значит, вы уверены, что это несчастный случай?
— А что же еще? Стойте, вы думаете?.. Да как вы можете! Я стояла в трех метрах от него! Да как у вас совести хватило! — И она вновь залилась слезами.
Гриша быстренько ретировался от нее подальше.
Из кабинки водителя вывалился молодой человек. Он сел прямо на пол и, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону. Вероятно, в его практике это был первый подобный случай.
Буквально за одну минуту на станции собралось столько народу, сколько не бывает, наверно, даже в час пик.
— Почему не убирают поезд?
— Почему не достают тело?
— Может быть, он еще жив?
— Сколько человек упало? — раздавалось со всех сторон.
И Гриша тоже задавался одним из этих вопросов.
— Почему не достают тело? — спросил он у огромного, объясняющего что-то всем одновременно негра.
— Вот приедет полиция и достанет, — уверенно произнес тот.
— А если он еще жив?
Негр только критически оглядел Гришу с ног до головы, словно какого-нибудь неандертальца.
Не прошло и пяти минут, как появилась полиция. Всех отогнали от поезда не меньше чем на пять метров, свидетелей происшествия просили остаться для дачи показаний. Правда, остались не только свидетели, но и просто любопытные, так что Гриша мог безнаказанно ошиваться среди множества людей и слушать, что очевидцы рассказывают полиции.
Первой, захлебываясь слезами, говорила пуэрториканка в бигуди. Ее версию Гриша уже слышал. Потом рассказывала негритянка, та, что побежала искать полицейских:
— Я поняла, что произошло, только тогда, когда поезд с диким свистом затормозил. Я ничего не видела… Только падающего мужчину и затормозивший поезд. И сразу же побежала звонить вам…
— Вы не видели, может быть, его кто-то толкнул? — прозвучал резонный вопрос полицейского.
Гриша удвоил внимание.
— Я не знаю… Я не видела… Я увидела только тогда, когда он стал падать… И сразу же побежала звонить вам…
— Да мы поняли, поняли уже. Но, может быть, вы обратили внимание на что-нибудь подозрительное? С ним рядом, совсем рядом никого не было? Или, может быть, вы заметили, как кто-то убегает?
— Нет, ничего я не видела… Пробежал мальчишкапопрошайка, но далеко от этого мужчины.
При словах о мальчишке-попрошайке Гриша втянул голову в плечи и спрятался за широким плечом стоящего впереди негра.
— Да он сам прыгнул, — влез в разговор какой-то молодой человек с пакетом в руках.
— Вы видели? — оживились копы.
— А чего там видеть? Стоит себе человек, все нормально. Но тут идет поезд, и человек падает. Почему бы этому придурку не упасть раньше или позже?! Но нет, он падает именно тогда, когда приближается поезд. Случайность? Ничего подобного! Не бывает таких случайностей! Ясно же, самоубийца, мать его.
— Спасибо, ваши показания очень ценны. Но, может быть, это не несчастный случай и не самоубийство?
— А что же?
«Вот дебил!» — пронеслось у Гриши в голове.
— Ну, быть может, его кто-то толкнул?
— Кто же?
— Как раз наша задача это выяснить. Людей много. Вы не заметили ничего подозрительного?
— Да перестаньте! Шутите? Что, правда убийство?
— Возможно.
— Круто!
— Дегенерат! — тихо ругнулся Грингольц.
Все остальные «свидетели» говорили примерно одно и то же: видели, как падал под поезд; ужас; наверно, был пьян или самоубийца; нет, кажется, никого рядом не было, а может быть, и был кто-то, не запомнили, но, скорее всего, никто его не толкал, просто так получилось, несчастный случай.
«Что же это такое?! — психовал Гриша. — Никто ничего не видел! Я один?.. Ну нет. Никто — ничего, а я что, самый умный? Мне лишние разговоры с полицией не нужны. Да и с другими персонажами тоже. Я где должен был ждать этого чертова Бакатина? Наверху, в машине! А что, спрашивается, я здесь делал? Кому теперь объяснишь? Ну нет, мне моя шкура дорога! Я, как положено, ждал его в машине и ничего не видел, ничего не знаю. Все, я — обычный шофер!»
Уже почти равнодушно Гриша следил за тем, как вытаскивают из-под поезда тело, все обернутое в белую материю, с красным разводом на боку. Как белая, словно чистый лист бумаги, рука вываливается из-под этой простыни. Как ее убирают обратно. Как потом тело засовывают в черный непроницаемый мешок и глухо застегивают на этом мешке молнию. Как беззвучно раскачивается из стороны в сторону машинист. И как его отпаивают какими-то таблетками. Все.
Находиться здесь больше не имело никакого смысла. Тем более что Гриша заметил несколько злобно смотрящих на него молодых пуэрториканцев и вспомнил про «милую малютку», предлагающую ему клиентов нетрадиционной ориентации.
Он быстро поднялся на улицу, сел в свой «крайслер» и рванул с места.
Был уже поздний вечер. Дождь косыми струями хлестал по лобовому стеклу, прохожие под зонтами разбегались по домам. Гриша Грингольц тоже мчался в свою скромную, предоставленную ему службой по надзору за бывшими заключенными, квартиру.
Дома он, не раздеваясь, ничком бросился на кровать. Его немного мутило. Мысленно он все возвращался туда, в нью-йоркский сабвей. Заново прокручивал в голове случившееся. Перед глазами стояло завернутое в белую простыню с красным пятном на боку тело и… и… зловещая усмешка убийцы Бакатина.
«А может быть, все-таки не было никакого убийцы? Может, и вправду несчастный случай? Да и вообще, может быть, всего этого не было? Приснилось, померещилось, показалось?»
