– Куда?
– Яшку Африку знаешь?
– Знаю.
– К Африке и отправлял. Он ко мне как-то подкатился, бабу просил подобрать, чтобы могла готовить, стирать, убирать и… язык за зубами держать. Я ее сосватал, а деньги через меня проходили, и я не все ей отдавал.
– Жадный ты, Малахит.
– Жадный, это точно, – спокойно согласился старик. – Это у меня есть. Только те, кто не жадные, они нищие, а я скопил и хорошо скопил. Так что Африка взялся за похищения, выкупы собирает?
– Не знаю точно, но там, где Зинка бывала, дела творятся нехорошие. А ты этого Африку вообще-то хорошо знаешь?
– Африку?
Малахит на какое-то время замолчал, но по интонации, с которой он переспросил, Антон понял, что эти двое в самом деле хорошо и давно знакомы. Он смотрел на заострившееся небритое лицо старого уголовника и ждал. Торопить не стоит.
И Малахит стал рассказывать. Это было как покаяние или как насмешка, как язвительная оценка чужих поступков, чужой жизни. Малахит рассказал, когда и как он с Яшкой Африкой познакомился, сколько раз и при каких обстоятельствах они вновь пересекались. Как Африка на его глазах вырос из мелкой шавки, дешевого крадуна в настоящего вора, как его короновали.
– Вознесся Яша тогда высоко, – тихим сиплым голосом беззлобно говорил Малахит. Он как будто просто констатировал заурядный факт. – И старых корешей забыл. Было и такое. Только не все кореша про него забыли. Наблюдал я за ним, Антоша, долго наблюдал, все приноравливался, как свалить, убрать его с дороги. Мне же тоже сладенького от жизни хотелось, а он мне дорожку пересек.
Старик вдруг затрясся весь, пытаясь кашлять или просто его стали душить какие-то спазмы. Антон вскочил со стула, чтобы броситься за врачом, но Малахит остановил его движением руки. Немного отдышавшись и вытерев лицо краем простыни, он продолжил говорить:
– Много чего Африка нового нам принес. И многие радовались, как он общие деньги в обороте увеличивает. Кто-то начинал ворчать, что сам Африка с этого оборота много в карман кладет, но им рты позакрывали. И я молчал, хотя тоже считал так и за коммерцию я тоже голосовал. А когда с коммерсантами у Яши стали отношения совсем близкими, судьба ему подарочек и приготовила. Наказала она его, крепко наказала, за все с него спросила. Денежки-то возьми и пропади!
– То есть? – не понял Антон, который жадно слушал рассказ. – «Общак» пропал? Как это?
– Человечки, которые деньги перевозили, не справились. А кто-то справился. Двое их было. Одного нашли застреленным. А второго не нашли. Сходняк посчитал, что он и был участником нападения, а вот на того, кто заказал, так и не вышли.
– И Африка после всего этого живет и здравствует? – с сомнением спросил Антон. – По вашим законам его должны были на части порвать.
– Должны были, да только не порвали, – тихо и довольно улыбнулся Малахит. – Удалось сходняк убедить, что вины Африки впрямую нет. Раскороновали его, конечно, доверие он потерял в нашем мире, но на этом все и закончилось для него.
– Кто же это такой сердобольный у вас нашелся, кто его пожалел?
– А я и нашелся. Я пожалел, я убедил всех не трогать Африку. И стал он после этого Глобусом и пустым местом. А я смотрел на него и любовался. Правда, радоваться мне было уже поздновато – совсем меня к тому времени болезнь доконала. Остался я на заслуженном отдыхе, как у вас говорят, и осталось мне только своим последним делом любоваться.
– Значит, ты все подстроил?
– Ох ты какой догадливый, – тихо рассмеялся Малахит. – Говорить можно все, что угодно, а доказательств против меня нет. Да и зачем они тебе? Тебе ведь Глобус нужен? И не только. Тебе его делишки последние интересны, его подельник из цивильных. Вот и получи от меня подарочек. Шаркелов, депутат один, с Яшей плотно повязан. А дела у них тянутся давненько. И бизнес через него Яша начинал и… ты мозгами-то пораскинь, опер. Вся коммерция у Шаркела началась в аккурат тогда же, когда и «общак» пропал. Хороший бизнес у него попер, только он на жену был оформлен, да еще кое на кого. Вот со стороны и незаметно было, а если копнуть…
– А Глобус, значит, дружит с ним и ничего не подозревает?
– Хорошо сказал, язвительно. «Дружит»! Теперь Шаркел Яшу за собачонку держит, на коротком поводке. А Яша и тому рад. Жив остался, хотя и в статусе потерял, так ведь и козлом не стал. А с тех денежек, которые они добывают и за бугор отгоняют, Яша свой кусочек имеет. Есть ему что на хлебушек намазать, быков себе он набрал. Так среди них он себя человеком чувствует. Все радость на старости лет.
– А Зинка ему зачем нужна? – напомнил Антон.
– Не знаю, я у нее не спрашивал, ни к чему мне это. Глобус мне деньги приносил, я с ней расплачивался, а за кем она там ухаживает, кого Яша сторожит, я не в курсе. Этому можешь верить. Только еще запомни, мусорок. Ты Зинку Ботву на понт не бери, не пройдет. Только время потеряешь, да весь змеючник переполошишь. А теперь иди… устал я…
Антон вышел из палаты, переваривая информацию, которую ему подарил старый вор. Антон даже забыл, что на мягком диванчике в коридоре его с нетерпением ждет Светлана.
– А? – Антон очнулся и ясным взглядом посмотрел на девушку, которая схватила его за рукав.
Он решил не передавать дочери Малахита разговор с ее отцом. Она ни в чем не виновата и незачем ей этой грязи касаться.
– Что, Антон? – настаивала девушка. – Чего он тебя звал, чего говорил?
Пришлось улыбнуться и обнять Светлану за плечо.
– Ну что может старый больной отец такой девушки, как ты, говорить такому парню, как я? Конечно, чтобы не бросал тебя в беде, помогал, берег, защищал. И не обижал!
– Шутишь, да? – с надеждой в голосе спросила Света. – Не хочешь говорить?
– Да нечего больше говорить, – развел Антон руками. – Обычное беспокойство о дочери. Ты ведь видишь, в каком он состоянии.
Пока они ехали домой на машине Антона, он болтал о всякой всячине, развлекал Светлану, пытаясь отвлечь ее от мрачных мыслей. Хотя как от них отвлечешь? Из рассказа девушки он знал, как она, потеряв несколько лет назад мать, разыскала и совсем недавно обрела отца. Да, она долго мечтала о нем, ждала этой встречи. Но по-настоящему родным он ведь ей так и не успел стать. И его болезнь, и неминуемая скорая смерть будут для нее болью, потерей чего-то так и не приобретенного, но никак не трагедией. Выдумала она себе и отца, и любовь к нему.
И добивать ее рассказами, что папа-то был вором, не стоило. Пусть пользуется теми деньгами, которые он ей оставит. Наворованные, конечно, на чужой беде нажитые, но теперь-то уже все равно. Пусть хоть этой девушке послужат, хоть какое-то утешение ей дадут. А еще со Светланой придется как-то прощаться. Неприятно, но придется. Придется подбирать какие-то слова, оправдания. И наверное, рвать лучше сразу, а не томить обещаниями, которые не выполнишь, надеждами, которые не сбудутся.
