Вопреки сложившемуся в массах мнению, убийцы в местах лишения свободы большим и непререкаемым авторитетом не пользуются. Авторитетные люди, живущие по закону, к убийцам относятся с пренебрежением. И, даже пользуясь услугами киллеров для устранения противников и конкурентов, в душе презирают их.
Ну, да это еще полбеды. Особого уважения в «среде обитания» Леший и ранее не вызывал. Но одно дело – три года; как говорится, такой срок можно на одной ноге отстоять. И уже совсем другое – двадцать, а то и все двадцать пять лет! Такой срок превращается в бесконечный кошмар. Мало того, что несвобода страшна сама по себе… Без серьезной поддержки, постоянного «грева» с воли жизнь за «решкой» – ад. Серое, полуголодное существование. А кто будет его, Лешего, «греть» все эти двадцать лет? Сестра? Так у нее и у самой не густо… Друзья-собутыльники? Да они не вспомнят о нем уже после второго стакана!
Вот и оставалось Лешему надеяться, что он сумеет быть убедительным, а у опера, сидящего напротив, не возникнет желания просто взять и повесить на удобного кандидата в убийцы это преступление.
Игорь, имея некоторый – пусть и не слишком обширный – опыт общения со спецконтингентом, примерно просчитал ход мыслей Лешего. В принципе оперативник изначально не надеялся на то, что его собеседник расколется полностью во время первой же беседы. И перед ним сейчас стояла немного другая задача…
Сделав зверское лицо, что после почти приятельских разговоров «о птичках» и сладких улыбочек стало для Лешего неожиданностью, перегнулся через стол и сгреб «крадунца» за шиворот. Подтянув того поближе к себе, буквально заставив лечь грудью на стол, злобно зашипел прямо в лицо:
– Ты что же это, сука, лоха во мне увидел?! Ты что думаешь, на тебя просто так наехали?! Двадцать человек видели, как ты бросался на убитого с кулаками! И слышали, как ты угрожал его убить! Что, скажешь, не было такого?!
Резко оттолкнув Лешего – так, что, не будь стул надежно прикреплен к полу, то он непременно катился бы до самой двери, – оперативник встал с места. Обойдя стол, угрожающе навис над сжавшимся в комок «крадуном».
– Не при делах он!.. – Казалось, что в эту минуту Михайлова до краев переполняло возмущение. Он даже отпустил задержанному легкую затрещину. – Да суду этих показаний хватит за глаза! Ты влип по самые гланды, дядя. С тобой вообще разговаривать не о чем! Понял?
Леший чуть заметно кивнул.
– Не слышу! – взрыкнул оперативник рассерженным медведем. – Ты меня понял? Или объяснять?!
– Понял… – прохрипел уже полностью растерянный и деморализованный «крадун». Теперь он больше всего боялся того, что этот здоровяк пустит его «под молотки» и заранее готов был соглашаться со всем, что тот скажет.
Вот только Игорю не нужно было признание. Тем более полученное таким путем. Поэтому он помотал головой, встряхнул руками, несколько раз глубоко и шумно вздохнул. Короче говоря, сделал все, чтобы дать понять собеседнику – он приходит в норму после случайной, плохо контролируемой вспышки гнева, вызванной «нахальством» подозреваемого.
– Значит, так, Леший, – уже деловым, холодным тоном продолжил оперативник, не глядя на «крадуна». – То, что ты подсел – это однозначно. Но и сидеть можно по-разному… Ты знаешь. Поэтому я предлагаю тебе сделку. Ты – даешь полный расклад по этому жмуру и выдаешь ствол…
– Да я!.. – отчаянно попытался вставить словечко Леший, но Игорь его перебил:
– Головка от… ракеты. Помолчи пока, – «крадун» обмяк на стуле, опустил голову, спрятал лицо в ладонях. Вид его говорил о полном отчаянии и безысходности. На какие-то доли секунды Михайлову даже стало его жаль немного. Но потом опер продолжил обработку: – Ствол – самое главное. Если ты сделаешь так, как я сказал, я тебе помогу. Сядем с тобой ладком, все перетрем чинненько… Научу, как съехать на убийство в состоянии аффекта… Он ведь, покойник-то, тоже не ангелом был. И перед сеструхой твоей виноват, что уж там… Переговорю в суде, оформим со следователем помощь в расследовании; чай, и наберется на колобок. Ну, то есть получишь по минимуму. А может, и ниже низшего… Понял?
Леший поднял голову и собрался было что-то сказать. Но только Игорь, понимая, что сейчас пойдет новая волна оправданий, остановил собеседника коротким жестом:
– Не надо! Врать – не надо. Потом будет сложнее говорить правду. Лучше отправляйся в хату да подумай хорошенько – как мы с тобой дальше жить будем… А завтра встретимся опять и вот тогда обсудим подробно все детали.
С этими словами Михайлов встал с места. Напоследок он даже ободряюще похлопал совсем уже потерянного Лешего по плечу – дескать, держись, все будет нормально. Правда, «крадуна» резко изменившееся отношение опера не особенно-то обрадовало… Но тут уж ничего поделать было нельзя.
Игорь вышел в коридор, аккуратно прикрыл за собой дверь и задвинул тяжелую щеколду. Проходя мимо стола дежурного по изолятору временного содержания или, как называют это мрачноватое заведение его жители, ивасям, коротко бросил:
– Михайлов, третья, допрос окончил.
– Михайлов? – встрепенулся полусонный дежурный. – Тебя Самсонов искал. Сказал, чтобы после допроса – пулей нему!
– Хорошо, – кивнул Игорь. Подождал, пока сержант-выводной отопрет многочисленные запоры на бронированной двери, после чего вышел в полутемный, традиционно мрачный подвальный коридор. Тяжелая дверь гулко хлопнула за спиной…
– Ну, что там? – сразу же с порога спросил Самсонов.
По густоте клубящегося в кабинете табачного дыма можно было понять, насколько серьезно полковник отнесся к действу, что несколько минут назад происходило в подвале здания УВД города. «Дался им этот валютчик! – с неудовольствием – не любил, когда кто-то «стоял за спиной» – подумал Игорь. – Тоже мне, нашли, блин, преступление века!»
– Да ты садись! – наполовину выкуренной сигаретой Самсонов махнул в сторону ближайшего к нему стула. – Рассказывай! Расколол?
– Нет, – ответил Игорь, занимая предложенное ему место.
– Расколется? – Полковник сделал очередную затяжку.
– Нет, – повторил оперативник.
– Настолько крепок?.. – прищурился Самсонов.
– Он не крепок, Владимир Семенович… – Михайлов еще раз прокрутил в голове весь разговор. Постарался вспомнить все нюансы поведения Лешего, его реакцию на свои слова.
Самсонов терпеливо ждал, не нарушая паузу, не подстегивая, не торопя оперативника. Только жадно затягивался табачным дымом.
А Игорь, еще раз прислушавшись к собственным ощущениям, уверенно продолжил:
– Он – не крепок. Он просто не при делах. Пустышку тянем, товарищ полковник.
Самсонов недовольно насупился.
– Ты мне это брось – не при делах! Другого подозреваемого у нас на данный момент просто нет. Поэтому давай дожимай его!
– Хорошо, – пожал плечами Игорь. Вроде как и согласился с тем, что сказал начальник… Но для себя решение он уже принял – дожимать Лешего, выдавливать из него признание не будет. Кому как, а самому Михайлову не нужен крайний. Ему нужен настоящий убийца.
