Андрей Михайлович почувствовал, как у него сами собой сжимаются кулаки. Сейчас он чувствовал себя жестоко обманутым. Он планировал встречу и беседу с интеллигентишкой – разумеется, паршивым! – который с первых же минут общения начнет перед ним пресмыкаться и лебезить. А получил несломленного, достойного противника. И Старостин хотел бы ему сейчас отомстить. За свои собственные ошибки и недочеты. Кулаком – в лицо! Чтобы кости и хрящи захрустели, чтобы кровь брызнула из-под карающей длани, чтобы сразу, с одного удара – нокдаун! И – ногами, ногами!
Однако он сдержался. Избиение ничего не даст. Ну, кроме разве что морального удовлетворения. А ему сейчас нужно другое…
Интересно, что в эти минуты он чувствовал себя униженным и обманутым. Но – не побежденным…
2
С первыми лучами солнца к подворью Бобошерова начали подтягиваться местные жители. Каких-то враждебных действий не предпринимали – просто формировали толпу в некотором отдалении от ворот, на противоположной стороне улицы. Стояли, смотрели и… молчали. Ничем не выражали своего отношения к завоевателям. Судя по всему, здесь уже давно вошло в привычку безоговорочно подчиняться сильному, тому, у кого в руках оружие.
– Может, этим гражданам прочитать лекцию о радости и красоте освобожденного труда?.. – поинтересовался все еще «державший» вход в дом Багров, ни к кому конкретно не обращаясь. Федор Аверьянович, оказавшийся ближе всех к улице, поминутно сплевывал, кривился и матерился сквозь зубы – легкий утренний ветерок тянул со стороны недавнего пожарища густую отвратительную вонь сгоревшей органики.
– Оно им надо?.. – лениво откликнулся Скопцов. – Они сейчас ждут нового хозяина, который будет их по полной эксплуатировать, дрючить и поить-кормить.
Василий с интересом наблюдал за тем, как в глубине комнаты Максим общался с пленным.
К общему глубокому сожалению членов команды, пленник оказался не самим Тошали Бобошеровым, а всего-навсего его секретарем. Секретарь этот – молодой мужчина по имени Абдулло – по-русски говорил очень плохо, по-английски, что называется, с пятого на десятое. И пришлось Оболенскому вспоминать фарси, которым он овладевал в училище.
Разумеется, ни Василий, ни Артем, находившийся здесь же, в комнате, не понимали из весьма оживленной беседы ни единого слова. Абдулло, который по складу характера не был бойцом, успел отойти от недавнего испуга и оказался весьма словоохотливым собеседником. Максим также выглядел крайне заинтересованным.
– Шаман, время! – в конце концов не выдержал Рождественский. – Что он чирикает? Где объект?
– У меня для вас две новости, – развернулся к приятелям Максим. – Плохая и… Не очень.
– Начинай с плохой, – решил командир группы.
– Бобошеров ушел в Афганистан, – равнодушно сообщил Оболенский. – Этой ночью. За пару часов до штурма. С личным охранником. Абдулло должен был дождаться Арвидаса и уйти следом. Вместе с остальным воинством и… Вместе с нами.
– Понятно, – тяжело вздохнул Артем. Штурм был проведен блестяще, с какой стороны ни посмотри. Противник уничтожен полностью, в группе потерь – и даже ранений! – нет. Теперь же оказывается, что все это было напрасно… – И чего ему приспичило так вдруг?
– Абдулло говорит, что местных пограничников должны были менять русские. С ними у Бобошерова контакт не налажен. Он предпочел не рисковать…
– Сволочь! – ругнулся Артем. И спросил: – А вторая новость? Которая неплохая?..
– Об этом чуть-чуть позже, – отмахнулся Максим. – А вот прямо сейчас было бы очень неплохо запустить дизель. Кто возьмется?..
– Я смогу! – откликнулся Багров.
– Давай! – Артем подхватил автомат и направился к входной двери, чтобы сменить на посту старшего товарища. – Скопа, Большого подстрахуй!
Сверкнув «фиксами», Василий направился вслед за Багровым.
– И машину заодно подгоните! – крикнул вслед уходящим Артем.
Когда Федор Аверьянович и Скопцов вышли со двора, собравшаяся напротив толпа местных чуть колыхнулась, отступая на шаг.
– Боятся, – сквозь зубы пробормотал Багров, поднимая пулемет стволом вверх. – Значит, уважают…
Василий промолчал – под недоброжелательными взглядами «мирного населения» да на открытой местности чувствовал себя не особенно комфортно. Пальцы правой руки ласкали-поглаживали рукоятку висевшего на плече «АКСа», в опущенной вдоль корпуса левой – «ПМ». И в автомате, и в пистолете патрон дослан в патронник, предохранитель снят…
Дизельная оказалась за два двора от резиденции. Искать особо не пришлось – просто следовали за развешенной на шестах лапшой проводов. Небольшой дворик, полуразрушенный дом. Провода уводили в сарай.
– Ага! – обрадовался Багров. Поставил пулемет на сошки, тщательно осмотрел ворота – поискал следы установки растяжек. Ничего подозрительного не обнаружив, осторожно потянул одну из створок. Ничего не произошло.
– Ну-ка, ну-ка… – Закатывая рукава рубахи, Федор Аверьянович приблизился к установленному в сарае здоровенному дизельному генератору явно армейского образца. Видимо, был куплен крепким хозяйственником Бобошеровым в какой-нибудь из близлежащих и расформированных в процессе «реформирования армии» советских воинских частей.
Василий «держал» вход во двор со стороны улицы. Однако со стороны местного населения попыток проникновения внутрь огражденного периметра не наблюдалось.
За спиной Скопцова послышался вой пускача, плавно перешедший в ровный стук – дизель заработал.
– Ну, вот и все! – послышался довольный голос Багрова.
Василий обернулся к Федору Аверьяновичу – и обмер. Он ожидал нападения со стороны улицы. Однако опасность подкралась совсем с другой стороны.
За спиной Багрова, с ножом в уже занесенной для удара руке, стоял крепкий мужик. За какие-то ничтожные доли секунды Скопцов сумел разглядеть и мускулистое, перевитое синими нитями вздувшихся жил, запястье сжимающей рукоятку ножа руки; и оскаленные в злобной усмешке удивительно белые зубы; и засаленную, замасленную на груди и животе робу… А потом в голове прозвучал голос Артема: «Работаем «встречный бой»!» Смуглое горбоносое лицо увеличилось в размерах, «наехало» на Василия, как кинокамера при съемке крупных планов. Не до конца осознавая, что же он делает, можно сказать, на автопилоте, Скопцов поднял и вытянул в сторону неожиданно появившегося противника руку с пистолетом. Нажимая на спуск, Василий уже видел, куда ударит пуля, – в правый глаз врага.
Багров не успел понять, что же произошло. Только что спокойно стоявший Василий вдруг одним плавным, но в то же время стремительным движением поднял пистолет и тут же нажал на спуск. Вспышка на конце ствола ослепила Федора Аверьяновича, возле самого уха что-то свистнуло, а правую сторону лица окатило горячей волной…
– Ты ошалел, Вася? – тихо спросил Федор Аверьянович, замерев на месте.
