— Обязательно, — зло согласился Галиндо, — и учтите, что я
позвоню министру внутренних дел, чтобы рассказать о том, как вы здесь
расследуете преступления. Вместо того чтобы заниматься поисками убийцы, вы
проверяете отпечатки пальцев у всех гостей отеля. Но это же идиотизм. Вам не
приходит в голову, что убийца мог нанять себе исполнителя, чьих «пальчиков» в
вашей картотеке нет. Просто нет, и все. Если убийца действительно преступник
такого масштаба, то он придумает, как обмануть нашу полицию, и вам ничего не
удастся сделать.
— Хватит, сеньор Галиндо, — отрезал Рибейро, — пройдите в
холл и сдайте свои отпечатки.
— Хорошо. Но где мои эскизы? Почему их у меня украли?
— Их не украли, а изъяли. Сотрудники полиции ждали вас сорок
минут, чтобы оформить протокол изъятия, но вы так и не появились в своем
номере. А нашему эксперту показалось странным, что вы сделали копии последних
работ Пабло Карраско.
— Я уже объяснял, зачем мне это было нужно. Для меня работы
Карраско — лучший учебник по ювелирному искусству. Мне хотелось спокойно
изучить его филигранную технику. Не вижу в этом ничего плохого. Я же не
изготавливал по этим эскизам собственных изделий и не передавал рисунки другим
ювелирам. С этой точки зрения авторское право не нарушено. Если я перепишу в
свою тетрадь понравившиеся мне мысли какого-то автора, разве это будет
считаться плагиатом?
— В этом вас никто не обвиняет, — у Рибейро уже не было сил
спорить, — мы только обратили внимание на эти эскизы и ждали ваших объяснений.
Вечером вам все вернут.
— Надеюсь, — саркастически заметил Галиндо, — а сейчас я
пойду в холл. Согласен, пусть у меня снимут отпечатки пальцев. Но учтите,
комиссар, я все равно буду жаловаться.
— Это ваше право, — согласился Рибейро. Он отошел от
ювелира, не попрощавшись, и устало уселся на диван.
Галиндо вышел из апартаментов красный от возмущения. Дронго
расположился на диване рядом с комиссаром.
— Думаете, что тотальная проверка даст какие-нибудь
результаты? — спросил он.
— Не знаю, — честно ответил Рибейро, — первый раз в жизни я
не знаю, что мне делать. Я думал, убийца сбежит отсюда после первого
преступления, но у него оказались железные нервы. Он не только не сбежал, но
еще и спланировал второе преступление. Теперь я просто из любопытства хочу
встретиться с этим мерзавцем.
— Надеюсь, вам это удастся, — кивнул Дронго, — хотя мне
кажется, что вы напрасно увлекаетесь поисками конкретной личности. Преступники
— люди изобретательные, и здесь вполне мог действовать кто-то другой.
— Да, — согласился комиссар, — я тоже так думаю. Но эта
дамочка все время меня сбивает. Она уверяет, что в Интерполе точно указали
место, где Дудник должен был появиться. И поэтому мне приходится проводить такую
громоздкую и не очень эффективную работу. Хотя возможный убийца мог быть и
очень высокого, и очень низкого роста.
— В таком случае проверим потом всех высоких, — добродушно
предложил Дронго.
— И начнем потихоньку сходить с ума, — комиссар не разделял
его спокойствия. — Нет, так я не смогу действовать. Тот, кто убил этих двух
человек, хорошо знал, куда и зачем он идет. В первом случае он взял бриллианты,
во втором — колье. Представляете, какая выдержка у этого парня. Он полночи
следил за тем, как мы его ищем, а уже на следующий день еще до обеда совершил
второе преступление.
В комнату вошла уставшая Ирина Петкова. Она посмотрела на
мужчин, сидевших на диване, и уселась в кресло, которое стояло рядом.
— В холле уже снимают отпечатки пальцев, — глухо сообщила
она. — Надеюсь, сеньор комиссар, что мы его найдем.
Не успела она закончить фразу, как к ним подошел помощник
комиссара. Он вопросительно посмотрел на Дронго и Петкову.
— Говори, — махнул рукой комиссар.
— Днем в холле кто-то попросил разрешения позвонить по
внутреннему телефону, — сообщил помощник. — Видимо, звонил Рамону, чтобы
вызвать его к портье. Наверное, кто-то из местных. Они иногда устраивают такие
шутки.
— Какие шутки? — рявкнул на него комиссар. — Какой был из
себя этот шутник?
— Нормальный. Одет в куртку и светлые джинсы. Лет тридцати
пяти — сорока. На голове синяя кепка.
— Какой у него был рост? Ты не спросил, какого он был роста?
— Спросил, конечно. Он был среднего роста. Примерно метр
шестьдесят пять или чуть больше. Когда он стоял у телефона, портье подумал, что
этот человек был бы гораздо ниже Рамона, стань они рядом, примерно ему по
плечо. А у Рамона рост метр восемьдесят.
— Иди работать, — махнул рукой комиссар.
— Опять это не ваш бандит, — усмехнулся Дронго, — но мне
кажется, что мы его все равно возьмем. Немного терпения, комиссар, и вы будете
победителем.
Комиссар устало посмотрел на него и отрицательно покачал
головой. В этот момент открылась дверь спальни, и на пороге появился Пабло
Карраско. Комиссар обернулся на него. За ним обернулись Дронго и Петкова.
— Я хочу сделать заявление, — глухо сообщил Карраско. — Это
я виноват в смерти Исаака Рочберга и сеньоры Ремедиос Очоа. Прошу вас,
комиссар, оформить мое признание. Я виноват в убийствах нашего гостя и моего
пресс-секретаря.
Глава 16
Помощник комиссара, выходивший из комнаты, замер на месте.
Комиссар закрыл глаза, не в силах смотреть на стоявшего перед ним Карраско.
Затем вздохнул, поднял глаза и глухо спросил:
— Какое признание вы хотите сделать, сеньор Карраско?
Ювелир выглядел ужасно. Его редкие волосы растрепались,
одежда была смята. Очевидно, он все это время пролежал на постели в своем
светло-сером костюме. Под потерявшим вид пиджаком виднелась смятая рубашка с
расстегнутым воротом. Галстука не было.
Он подошел к дивану, посмотрел на незанятое второе кресло и,
обойдя диван, тяжело уселся напротив Петковой.
— Я виновен в смерти Исаака Рочберга и сеньоры Ремедиос, —
повторил Карраско.
— Очень хорошо, — сказал комиссар. Он был еще немного и
психологом, каким обычно, бывает комиссар полиции в южных странах, где все
споры и скандалы происходят прилюдно.
— Теперь давайте по порядку, сеньор Карраско. Почему вы
считаете, что виноваты в смерти этих людей?
— Я пригласил Исаака Рочберга из Лос-Анджелеса, пообещав
подписать наш с ним контракт, и передал ему бриллианты, из-за которых его и
убили. А потом я испугался, что преступник может украсть и мое колье. Поэтому я
все свои новые изделия сдал на хранение менеджеру отеля, а колье «Мавританская
красавица» поручил сеньоре Ремедиос. Очевидно, убийца об этом каким-то образом
узнал. И оказался в ее номере раньше нас всех. Поэтому я виновен в смерти
обоих.
