— Я достал бутылочку из мини-бара и, когда открывал ее,
случайно опрокинул и капнул на рукав, — с обидой, что опять приходится
повторять объяснения, сказал Антонио. — А менять костюм уже не хотелось. Я и
так опаздывал на презентацию. Я ведь пришел позже остальных.
— Значит, у вас было время зайти к Рочбергу, — неожиданно
вставил Дронго.
— Нет, — испугался Антонио, — не было. О чем вы говорите?
— Вы пришли позже всех, — сурово напомнил Дронго, — и вполне
могли успеть зайти к Рочбергу, а затем явиться на церемонию. Я ведь слышал ваши
слова об американском ювелире. Вы его ненавидели, считая, что он мешает вашей
дружбе с Карраско, и не особенно скрывали это. Разве я не прав?
— Перестаньте, — отмахнулся Антонио. Он надул губы и уже
готов был разрыдаться. — Почему вы говорите мне гадости? Неужели вы думаете,
что я мог убить Рочберга? Как вам такое пришло в голову?
— Вы сами дали мне повод, — возразил Дронго, — к тому же у
вас очень сильные руки. Вы ведь играете в теннис или гольф?
— Да, — прошептал Антонио, — мы играем с Пабло в теннис. А
при чем тут теннис?
— Рочберга задушили, накинув ему на горло либо ремень, либо
металлическую ленту. Может быть, это была леска или нечто подобное, я не в
курсе подробностей убийства. Но ясно одно. Убийца должен был иметь сильные руки
и быть высоким. Вы ведь высокого роста, сеньор Виллари?
— Я его не убивал, — неожиданно крикнул Антонио, вскакивая
со стула, — не смейте так говорить. Я его не убивал. И вообще я не хочу с вами
разговаривать. — У него снова изменилось лицо, губы начали дергаться, глаза
наполнились слезами. Он повернулся и побежал обратно в здание отеля.
— Зачем вы так с ним? — спросила Петкова. — Вы же видите,
что у него неуравновешенная психика. И как мне показалось, совсем не сильные
руки. Даже довольно вялые. И пальцы неженки. Такие люди часто срываются на
мелочах. К тому же его обижает отношение Карраско. В Европе уже давно не
скрывают подобных отношений, а в патриархальной Испании Пабло Карраско вынужден
считаться с чувствами своих родственников и своей больной супруги.
— Мне было важно узнать его истинное отношение к Рочбергу, —
сказал Дронго, — вы не совсем понимаете специфику отношений Карраско и Антонио
Виллари. Если они по-настоящему любят друг друга, то должны иметь общие взгляды
на людей и факты. А если у них общие взгляды и Антонио так ненавидел Рочберга,
то почему я не могу сделать вывод, что и сам Пабло Карраско не очень любил
своего американского гостя? Такой вариант вы исключаете?
Она изумленно взглянула на него. Потом покачала головой.
— Мне было трудно такое предположить. Вы допускаете, что в
смерти Рочберга мог быть заинтересован сам Пабло Карраско? Мне казалось, что он
— единственный, кто не был заинтересован в этом убийстве?
— Именно поэтому он и может оказаться среди подозреваемых, —
мрачно заметил Дронго, — ведь, как правило, убийца пытается сделать все, чтобы
скрыть собственную причастность к преступлению. Вы можете искать своего
Дудника, можете подозревать кого угодно, даже сеньору Ремедиос, которая
занималась в молодости спортом и имеет достаточно сильные руки. Но ни при каких
обстоятельствах вы не станете подозревать единственного человека в нашей
компании — ювелира Пабло Карраско, который и пригласил к себе Рочберга. Ведь
нелогично думать, что он убил ювелира, чтобы похитить собственные камни. А если
все было наоборот?
— В каком смысле? — Петкова растерялась.
— Если на самом деле бриллианты не были поводом к убийству?
Если американского ювелира специально заманили сюда, чтобы убить, а затем,
похитив камни, о которых мог знать лучше всех только сам Пабло Карраско, выдать
убийство за грабеж? В таком случае полиция и Интерпол будут подозревать всех,
кроме владельца камней. Ведь невозможно представить, что Карраско или нанятый
им убийца пытается похитить бриллианты, принадлежащие ему самому. Вот вам и
абсолютное алиби. Вспомните, как он нас успокаивал. Другой на его месте начал
бы нервничать уже через минуту после того, как Рочберг не появился на
презентации. А Карраско соврал, что Рочберг предупредил его о возможном
опоздании.
Тогда я хочу у вас узнать — почему он это сделал? Только для
того, чтобы нас успокоить? Или у него был план задержать нас в зале, чтобы
убийца мог беспрепятственно уйти? И кто мог быть этим убийцей, если вспомнить,
что самым близким Пабло Карраско человеком является его друг Антонио? Я уже не
говорю о томатном соке, который он якобы случайно вылил на свой костюм, о том,
что, и не успев переодеться, появился в зале. Вот вам и готовая схема
преступления. Ведь преступником чаще всего бывает человек, от которого не
ожидаешь ничего подобного.
— Я начинаю думать, что Пабло мог все подстроить, — призналась
Петкова, — но зачем? Он ведь терял контракт на миллионные суммы? Для чего ему
понадобилось убивать Рочберга?
— Этого мы пока не знаем. Нужно внимательно просмотреть
предполагаемые варианты контрактов. Возможно, что Рочберг пытался надавить на
Карраско и тот решил, что будет выгоднее отделаться от своего американского
знакомого и несостоявшегося компаньона таким образом. Мне трудно судить об
этом, пока я не видел контракта.
— Я тоже не видела, — призналась Петкова, — надо поговорить
с Бернардо и попытаться выяснить у него все подробности.
— Вы ему доверяете? — мрачно спросил Дронго. — Учтите, что
он подчиняется Карраско и мог действовать по его приказу. В нашей ситуации мы
не должны исключать и такой вариант. Они могли разыграть спектакль. Карраско нервничал
по поводу опоздания Рочберга, уже зная, что тот не придет. Либо сам позвонил
ему и попросил задержаться, объяснив, что за ним зайдет Бернардо, которого
американец знал в лицо. Бернардо мог выполнить указание своего шефа, удавить
гостя, забрать камни и первым появиться на презентации. А затем вместе с Пабло
Карраско разыгрывать театральное представление, заставляя нас поверить в их
алиби.
— Вам не кажется, что вы немного увлеклись? — возразила
Ирина. — Бернардо — бывший полицейский, многие сотрудники полиции знают его в
лицо.
— И вы считаете это веским свидетельством его невиновности.
Вы мало сталкивались с предательством полицейских?
Она отвела глаза.
— Мне не хочется верить в подобное, — призналась она, —
всегда не любила предателей.
— Это всего лишь версия, — продолжал Дронго, — как видите, у
нас много подозреваемых. Сам Пабло Карраско, его друг Антонио Виллари,
начальник охраны компании Бернардо де ла Рока, приезжие ювелиры — Галиндо,
Ямасаки, Шекер и Мачадо. А также Фил Геддес. Итого восемь человек. Хотя думаю,
что в список подозреваемых вы занесли Эрендиру Вигон и сеньору Ремедиос, а
также меня.
— Последних троих нет, — улыбнулась она, — сеньора Ремедиос
с ее небольшим ростом не смогла бы дотянуться до шеи Рочберга и тем более
удерживать упирающегося человека в подобном положении. Даже учитывая, что она
была ранее гимнасткой и у нее сильные руки. Нет, нет, женщин я бы исключила.
