Ямасаки появился, одетый в белую тенниску и белые брюки. Он
кланялся знакомым и все время молчал. Карраско не вышел к завтраку, потрясенный
вчерашним убийством. Тургут Шекер оделся в длинные светлые брюки и полосатую
майку с названием турецкого футбольного клуба «Галатасарай». Галиндо спустился
в ресторан в рубашке и шортах. Следом за ним на завтрак пришли Руис Мачадо, Фил
Геддес и сеньора Очоа. Антонио нигде не было. Он, очевидно, решил зайти к
своему другу, чтобы успокоить Пабло и найти утешение самому. Позже других в
ресторане появились Ирина Петкова и Бернардо де ла Рока. Петкова была в
светло-голубом платье. Взяв немного фруктов и джема, она подошла к столику, за
которым сидел Дронго.
— Доброе утро. У вас свободно? — спросила она.
— Конечно, садитесь, — он поднялся и подвинул ей стул.
— Спасибо, — она села и поставила перед собой тарелку.
Легким жестом поправила волосы. — Вы знаете, что комиссар и следователи уже
начали допросы свидетелей?
— Знаю, конечно. Я обратил внимание на суету утром в отеле.
Все шокированы случившимся. Надеюсь, остальные ценности Карраско уже спрятаны?
— Разумеется. Вчера их сдали на хранение в дирекцию.
Карраско решил сразу же уехать, как только полиция позволит ему покинуть отель.
Он в ужасном настроении. Ему ведь еще предстоит объясняться со своими
коллегами, как получилось, что Исаак Рочберг, прибывший в Нуово Санкти Петри по
его вызову, оказался убит.
— Когда найдут убийцу, все разъяснится, — возразил Дронго. —
К тому же в их среде нет ничего важнее драгоценных камней. Все остальное —
мелочи. Даже убийство коллеги не может выбить из колеи ювелира, для которого
самое главное в жизни — его камни и его доходы.
— Возможно, — согласилась она, — но на репутации Карраско
убийство Рочберга все равно скажется. А в среде ювелиров репутация так же
важна, как и их мастерство. И доходы, — сказала она, чуть подумав.
Дронго улыбнулся.
— Ну вот, вы уже со мной соглашаетесь, — мягко сказал он. —
Вас сегодня допрашивали?
— Откуда вы знаете?
— Догадался. Вы вошли в зал с очень озабоченным видом. И
вместе с Бернардо, у которого было помятое и небритое лицо. Значит, вас
вызывали вместе. Бывшего полицейского — начальника охраны компании Карраско и
сотрудника Интерпола, который случайно оказался на месте происшествия. Или не
случайно, смотря по тому, что вы им сказали.
— Я объяснила, что оказалась здесь не случайно. И
подтвердила, что являюсь сотрудником Интерпола, — кивнула Петкова, — а вам
самому не кажется, что вы тоже должны рассказать сотрудникам полиции о себе.
Ведь вы один из лучших экспертов-аналитиков в мире, если не самый лучший. И
предложить свои услуги?
— Нет, — сказал Дронго, — это было бы неправильное решение.
Вчера вы попытались объяснить полицейским, чем я занимаюсь, а какую реакцию
встретили? Мягко говоря, — непонимания и отчуждения. Сотрудникам полиции любой
страны не нравится, когда рядом оказывается некий «умник», который пытается
провести собственное параллельное расследование. Думаю, лучше никому и ничего
не говорить. Мне будет легче расследовать эту ситуацию несколько со стороны.
Никто, кроме вас и Бернардо, не знает, что я эксперт по расследованиям. Ну и не
нужно, чтобы знали. Тогда я смогу разговаривать с людьми, которые не будут
опасаться высказывать мне свое мнение.
— Наверное, вы правы, — тихо сказала она, — будет лучше,
если вы сумеете составить свое независимое мнение о каждом из подозреваемых.
Как вам вчера понравился Геддес?
— Вы же все видели сами, — по лицу Дронго скользнула тень. —
Не соблюдающий норм журналистской этики, непорядочный, невоспитанный и
недисциплинированный английский «джентльмен». Они с Эрендирой Вигон примерно
одного типа. Кажется, их называют «мусоросборщиками».
— Он вам не понравился, — усмехнулась Петкова, — это я
поняла. А как остальные?
— У меня пока мало исходного материала, чтобы сказать о них
что-то конкретно… Антонио Виллари несчастный человек. Нацумэ Ямасаки слишком
скрытный. Галиндо, с которым я приехал на юг, вроде бы, наоборот, открытый и
веселый, но я не знаю, что стоит за его общительностью. Мачадо злопамятен,
Тургут Шекер с его бурным прошлым — тоже довольно «темная лошадка»… В общем, с
каждым из них мне нужно поговорить, прежде чем составить объективное мнение.
— Поговорите, — согласилась она, — и учтите, что один из
ювелиров может быть совсем не тем человеком, за которого мы его принимаем.
— Вчера мы уже об этом говорили. У вас есть данные на типа,
которого вы ищете?
— Конечно, есть. Но он мог сделать пластическую операцию, и
у нас нет никакой гарантии, что он приедет сюда со своим прежним лицом.
— Рост, — возразил Дронго, — он мог изменить внешность, но
не мог поменять рост. Какой у него рост?
— Судя по нашим данным, чуть выше среднего. Во всяком
случае, вы и высокий Тургут Шекер можете быть вне подозрения.
— Тогда Мачадо тоже отпадает, ведь не отрезал же он себе
ноги, — пошутил Дронго.
— Да, — согласилась она, улыбаясь. — И кто же остается?
— Галиндо и Ямасаки. А кроме того, Карраско, Бернардо и
Антонио.
— Антонио слишком молод, — возразила она, — а Карраско
достаточно известен. Что касается Бернардо, то его многие полицейские знают в
лицо. Тогда только двое. И то при условии, что наш подопечный все же рискнул
появиться в этом отеле. Вполне вероятно, что его здесь нет. А на вчерашнее
преступление решился кто-то из ювелиров.
— Все может быть, — согласился Дронго. — Как хорошо, что у
меня не его рост, иначе вы бы и мне не доверяли.
— Я бы доверяла вам в любом случае, — улыбнулась она, — будь
вы даже ростом с Мачадо.
— Приятно слышать. Значит, мне нужно побеседовать еще раз с
Галиндо и попытаться разговорить Ямасаки. Хотя, по-моему, легче разговорить
какой-нибудь памятник. Японцы — непостижимые мастера спортивных единоборств и
разговоров. Их невозможно ухватить, они постоянно ускользают от вас. Наверное,
в Токио я бы не сумел жить.
— Вы забыли упомянуть сеньору Ремедиос, — напомнила Петкова,
— или она вне подозрений?
— В таком случае нужно предположить, что ваш преступник не
только сильно укоротил рост, но и поменял пол, — пошутил Дронго, — или вы
считаете, что я должен подозревать даже женщин и детей?
Она улыбнулась.
— Хотите, я вас удивлю? — вдруг спросила она. — Конечно. Я
люблю неожиданности. — Сеньора Ремедиос Очоа в молодости занималась спортом.
Она была гимнасткой. Вот откуда у нее такая фигура и высоко поднятая голова.
— И сильные руки? — задумчиво произнес Дронго.
— Да, — согласилась Ирина, глядя ему в глаза, — у нее должны
быть очень сильные руки, несмотря на ее рост. Она вполне могла удержать даже
такого толстяка, как Исаак Рочберг, если вы подумали об этом. Поэтому никого
нельзя исключать.
