— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Нет, — ответил Дронго, — все как обычно. У вас есть
спички?
Глава 5
Утренним автобусом он приехал на Центральный автобусный
вокзал Нью-Йорка, или, как его называли, «Автобусный порт» города.
Расположенный в самом центре огромного города, на Манхэттене, между Сороковой и
Сорок второй улицами, он поражал воображение множеством своих терминалов и
подземными стоянками, откуда с разных уровней уходили автобусы по всему
Восточному побережью Америки от канадской границы до Майами, куда они шли, почти
не останавливаясь, двадцать семь часов. Нужно увидеть этот грандиозный, четко
функционирующий автобусный порт, чтобы понять весь масштаб охвата страны
идеально налаженным автобусным сообщением. При этом автобусы были доступны
практически любому, настолько минимальной была плата за проезд, составлявшая в
ближайшие города порядка десяти-пятнадцати долларов.
Он отправился в отель «Мэрриот Маркиз», расположенный в
самом центре Манхэттена, на Таймс-сквер. Гостиница, кроме своего удобного
местонахождения, имела еще ряд преимуществ. Здесь было сразу несколько выходов
из отеля прямо на Бродвей и примыкающие к нему улицы, что давало возможность
уйти незамеченным. Портье и все службы были расположены на седьмом этаже. Они
обычно отличались хорошей памятью и запоминали всех входивших в гостиницу, что
было крайне нежелательно при его неприятной работе.
И наконец, в номер на тридцать четвертом этаже можно было
попасть, минуя сотрудников гостиницы и поднимаясь в красивых прозрачных лифтах
до своего тридцать четвертого этажа, что было также немаловажным
обстоятельством. Получив номер и поднявшись на свой этаж, он долго стоял у
окна, глядя вниз, на спешивших людей и почти игрушечные автомобили. Слева
назойливо бились рекламы Келвина Кляйна и Фила Донахью. Иногда вместо последнего
появлялась какая-то женщина, которую Дронго видел впервые и еще не знал.
Было прохладно, кондиционер, поставленный на режим
«умеренной прохлады», исправно регулировал температуру воздуха в номере. Он
стоял, прислонившись к стеклу, и продолжал смотреть вниз. Дронго понимал — это
его последние спокойные минуты на земле Америки. Позвонив в Бруклин, он отрезал
всякую возможность для отступления. Но это был как раз тот вариант, на который
нужно было идти. Поэтому он стоял и смотрел вниз, пока холод плотного стекла
неоткрывающегося окна не проник ему в мозг. Только затем он оторвался от окна
и, подойдя к небольшому холодильнику, достал из него маленькую бутылку мартини.
Взяв бокал, поставленный на холодильник, или мини-бар, как его называли
американцы, он открыл бутылку, вылил все ее содержимое и громко произнес:
— За успех, — после чего выпил все содержимое бокала.
«Кажется, я становлюсь сентиментальным, — подумал Дронго. —
Или постепенно сопьюсь, превратившись в алкоголика».
Нужно было звонить, а он все медлил. Подсознательно он
держал в уме еще один телефон. Это был номер женщины, которая когда-то была ему
очень близка. Три года назад, будучи в Америке, он оскорбил ее недоверием,
решив, что она специально подставленный агент. С тех пор они ни разу не
виделись. Получив свое задание, он все время помнил о Лоне, так звали ту
женщину, которую он тогда обидел. Резко подняв трубку, он набрал ее телефон,
привычно не набирая код Манхэттена. Из отеля можно было звонить, не набирая двести
двенадцать, — известный всему миру код центра Нью-Йорка. Телефон долго не
отвечал. Затем наконец раздался женский голос:
— Слушаю вас.
— Добрый день, — мягко произнес он, — мне нужна Лона.
— А кто это говорит? — спросил заинтересованный голос.
— Это ее друг, — он не слишком уклонялся от истины.
— Да, — удивился женский голос, — она уехала с мужем в
Сиэтл. Разве она вам не говорила о своей поездке?
— Нет, я ничего об этом не знал, — слово «муж» больно
ударило по самолюбию и нервам Дронго.
— Как вас зовут? — спросила незнакомка. — Что передать Лоне,
когда она вернется?
— Привет, скажите, звонил старый знакомый, любитель
«Фаренгейта». Вы не перепутаете?
— Извините, любитель чего?
— «Фаренгейта». Если не запомните — лучше запишите.
— Запомню, — засмеялась наконец девушка.
— Вы ее подруга?
— Кажется, да.
— Как вас зовут?
— Барбара.
— Спасибо, Барбара. Я надеюсь, что в отличие от Лоны у вас
нет мужа?
— Нет, — снова засмеялась девушка.
— А давно они поженились? — все-таки не удержался он от
вопроса.
— В прошлом году. А вы об этом не знали?
— Не знал. Запишите на всякий случай мой телефон.
— А вы действительно ее друг?
— Безусловно. Думаю, она очень обрадуется, услышав обо мне,
— он почти верил в свою спасительную ложь или делал вид, что верит в свои
слова. Или просто ему так хотелось, чтобы она обрадовалась. Он продиктовал
номер своего телефона.
— Я обязательно передам, если она позвонит. Но вы так и не
сказали, как вас зовут, — немного кокетливо произнесла Барбара.
— Это действительно совсем не важно. До свидания, Барбара.
— Бай, бай, — девушка положила трубку.
В номере было уже очень холодно. Он подошел к
терморегулятору и перевел его на положение подачи теплого воздуха. Затем вновь
подошел к окну и, не прислоняясь, посмотрел вниз. Интересно, чего он ждал?
Чуда? Три года не подавал о себе никаких вестей. Все было правильно и оттого
еще больнее.
Уже не раздумывая, он набрал номер телефона в Бруклине.
Видимо, он ошибся. Соединения не произошло. Он вспомнил, что в Бруклине другой
код, и привычно набрал знакомые цифры «семьсот восемнадцать». Почти сразу
ответили по-русски:
— Алло, кто говорит?
— Это квартира господина Капустина? — спросил он, привычно
употребляя английский. Только сказав фразу, он вспомнил, что по телефону
ответили на русском языке. Попадая в другую страну, он словно автоматически
переключался на английский язык, и ему трудно было обратное переключение.
Сказывался многолетний опыт работы в зарубежных странах, когда там еще не было
так много русскоговорящих людей.
— Кто говорит? — Его собеседник владел английским
значительно хуже.
— Это его знакомый. Мне хотелось бы поговорить с господином
Капустиным. Когда он меня сможет принять? Я привез привет от его знакомых.
— Каких знакомых?
— Из России.
— Оттуда, значит, — уточнил незнакомый голос, — а по-русски
разговариваешь?
