…Снайпер слегка повел винтовкой. Крестик прицела переместился в левый угол зашторенного окна, а потом плавно пополз вверх. Наконец, перекрестие сошлось с едва заметной черненькой точечкой. То была одна из меток, которые предусмотрительный стрелок нанес на стекло. Каждая из них позволяла ему ориентироваться в пространстве кухни, не видя ее самой, как это было сейчас.
Точка-метка, в которую он сейчас прицелился, символизировала собой навесной шкафчик. Естественно, открывать по нему огонь снайпер не собирался. Его целью был Митяев. А потому он забрал на несколько сантиметров левее черненькой точки, чтобы уложить «мишень», которая к этому самому шкафчику должна была подойти. Конечно, если все пойдет в точности так, как и было прописано в запасном плане…
— …И долго еще ждать? — нетерпеливо спросил Митяев.
— Он перезвонит, когда спустится с крыши и сядет в машину, — глядя Марату Сергеевичу прямо в глаза, как можно убедительнее произнес Ларин, а потом интригующе добавил: — Хочешь прямо сейчас получить на руки флешку, на которую записана очень ценная информация, касающаяся нашей организации?
Еще бы начальник отдела по борьбе с экстремизмом не хотел. Но у него тут же появились обоснованные подозрения.
— С чего бы это вдруг ты решил сделать мне такой подарок? — недоверчиво прищурился он.
— Это не подарок, а деловое предложение, — Андрей зафиксировал взглядом настенные часы — с того момента, как он говорил со снайпером, прошло ровно три минуты, а это означало, что через две раздастся выстрел. — Флешка-то не простая. На ней много уровней защиты — ни один хакер не взломает. Ты уж поверь — пытались неоднократно, да зубы пообломали. А пароли знаю только я да мой босс. Но не это главное. На флешке хранятся номера банковских счетов, принадлежащих нашей организации. Суммы просто заоблачные. Так вот. Ты берешь оттуда столько денег, сколько душа твоя пожелает, и отпускаешь меня с миром. А министру говоришь, что я удрал. Поверь. Зайцев тебе никогда таких бабок не заплатит. И я в шоколаде — спас организацию. И ты — при лавэ. В конце концов, министр рано или поздно решит от тебя избавиться, в утиль спишет как отработанный материал. Решай!
Тикали настенные часы. Митяев грыз губы. Соблазн легкой наживы затмевал разум. Да и Ларин угодил в одну из его болевых точек. Марат Сергеевич уже давно задумывался над тем, как ему по-тихому свалить с должности начальника отдела по борьбе с экстремизмом и начать новую жизнь. Ведь если так случится, что кресло под Зайцевым зашатается, а с министрами в любом государстве это происходит регулярно, он, дабы усидеть на нем, найдет козла отпущения. И нетрудно догадаться, кто этим «козлом» станет.
«Двадцать, девятнадцать, восемнадцать… — лихорадочно отсчитывал тающие секунды Андрей, — давай же, решайся!»
Наконец Митяев ответил:
— По рукам. Где флешка?
— В навесном шкафчике, в банке с мукой.
Продолжая держать Ларина на прицеле. Марат Сергеевич отошел от газовой плиты, пересек кухню и открыл дверцу шкафчика. Принялся осматривать его содержимое.
— Это на верхней полке, за другими банками, — подсказал Андрей, не сдержался и вымолвил: — Три!
— Что три? — не понял начальник отдела по борьбе с экстремизмом.
— Там три банки, но осталась только одна, — криво улыбнулся Ларин, и в этот момент последовал выстрел снайпера.
Расчет был в том, чтобы не убить Митяева, а лишь тяжело ранить. И это удалось сделать. А тут еще и Андрей подскочил, выбив из руки Марата Сергеевича пистолет.
— Сволочь, — прохрипел он, прижимая ладонью кровоточащую огнестрельную рану на животе.
Не мешкая, Ларин вмазал обезоруженному начальнику отдела по борьбе с экстремизмом кулаком в челюсть. Тот качнулся назад, словно боксерская груша после удара, а потом в обратную сторону, уже на Андрея. Тот немного отступил и поскользнулся в луже собственной крови. Упал на пол. А сверху на него приземлился не удержавший равновесия Митяев. Придавил своим грузным телом.
— Задушу, бля… — потянул он свои ручищи к шее Ларина.
Будь агент антикоррупционной организации не ранен в плечо, он без проблем сбросил бы с себя противника. А так извивался под ним ужом, то и дело нанося снизу-сбоку удары здоровой рукой. То бил ему в ухо, то в висок, то в скулу. Но Марат Сергеевич не слезал с него. Душил и душил.
Казалось, что у обессиленного и потерявшего много крови Андрея нет никаких шансов переломить ход схватки, и все уже предрешено. Но вот его пальцы нащупали холодную металлическую ручку выдвижного ящичка. Он рванул ее на себя. Зазвенели, посыпались на пол столовые приборы: ложки, ножи, вилки. Ларин было схватился за кухонный нож и уже собирался вонзить его в Митяева, но тут же отбросил, вспомнив, что тот нужен ему живым.
— Сдохни! Сдохни! — хрипел тем временем тяжело раненный Марат Сергеевич, сдавливая горло Андрея.
Костенеющие пальцы Ларина нащупали нечто деревянное, гладкое, но что самое главное, твердое и достаточно тяжелое. Он тут же вцепился в этот предмет и нанес им несколько ударов в голову начальника отдела по борьбе с экстремизмом. Тот ослабил хватку, закатил глаза и завалился на бок.
— Скалочка-выручалочка, — просипел Ларин, глядя на зажатый в кулаке окровавленный деревянный валик с резными ручками для раскатки теста.
После чего бросил его в лужу крови, ухватился рукой за кухонный стол и с трудом поднялся. Перед глазами все плыло. Ноги подкашивались. Андрей понял, что вот-вот потеряет сознание. Он потянулся к открытому навесному шкафчику. Загремели банки. Посыпалась мука, крупы, соль, сахар. Наконец он отыскал то, что ему было нужно.
В ноздри ударил резкий запах нашатырного спирта.
— Ух, ну и вставило, — пошатнулся Ларин.
Внезапно за его спиной вырос Митяев, прерывисто дыша ему в затылок.
— Да когда ты, наконец, угомонишься? — с этими словами Ларин схватил с плиты тефлоновую сковородку и с разворота вмазал ею по лицу Марата Сергеевича…
…Когда Андрей пришел в себя, то увидел, что лежит на кровати в одной из комнат конспиративной квартиры. Голова раскалывается, будто с похмелья. Подташнивает. Все тело липкое от пота.
В общем, самочувствие хуже некуда. Он скосил глаза на свое правое плечо — перебинтовано. А сквозь марлю медленно проступает, разрастается багровое пятно крови.
— Значит, не приснилось, — пробормотал Ларин, приложив немало усилии, и присел на кровати.
Он абсолютно не помнил, что произошло с ним после того, как он заехал Митяеву по морде. Единственное, что врезалось в память, — это пронзительный вой сирены. То ли полицейской, то ли пожарной, то ли «Скорой помощи». Он звучал у него в голове до сих пор.
В коридоре послышались тихие, осторожные шаги. Андрей напрягся, уставившись на закрытую дверь. За матовым стеклом вырисовался темный мужской силуэт. Круглая ручка провернулась, и в комнату вошел Дугин. В его руке дымилась белая чашка, в которой плескался черный кофе. Что было весьма странно, ведь в последнее время у Павла Игнатьевича стало пошаливать сердце, и он исключил из своего рациона какие-либо напитки, содержащие кофеин.
