– Игорь Иванович, – даже не успев поздороваться, принялся докладывать Борман, – мы тут после этих энцифалитных ядохимикатов решили небольшой марафет навести. Стеллажи подметаем.
Борман кивнул на Полтора Ивана, который с деловым видом махал веником, взобравшись на металлические полки сварного стеллажа.
– Отставить. У нас гостья. Только пыль поднимаете, – и обратился уже к Маше: – Тут вентиляция хорошая, сильнодействующих препаратов давно не завозили. Так что о здоровье можете не беспокоиться. Видите, сам хожу, дышу полной грудью.
Маша следовала за Машлаком, слушала его пояснения, согласно кивала, присматривалась к грузчикам. Оценила их красные лица и сизые носы. И решила, что такие люди, подверженные выпивке, никогда не откажутся от левого заработка. Затем, улучив момент, когда на нее никто не смотрел, Маша вынула из уха сережку и бросила ее под нависающую над бетонной основой полку.
– Ну, вот и отлично, Игорь Иванович, – остановила она Машлака. – Рекогносцировка проведена, и скоро можно будет подписывать протоколы о намерениях.
Машлак еще что-то говорил о том, что неплохо было бы отметить достигнутые договоренности в узком кругу, но Маша уже торопила его.
– Мне еще вечером надо звонить в Эквадор, а там сейчас глухая ночь. Вот потом, когда приедет муж моей сестры, мы все вместе встретимся и отметим.
Машлак вывез Машу за ворота, притормозил у ее желтого «Фольксвагена». Прощался с ней сердечно и даже не скрывал своего восхищения ее красотой.
– Вы такая женщина, и без шофера прибыли. Вы только скажите, я своим людям прикажу, они вашу машину вам прямо к гостинице подгонят.
– Не надо. Я привыкла сама за рулем.
– Конечно, деловая женщина. Сразу чувствуется хватка.
Машлак уехал. Маша постояла у машины с ключами в руках.
«Небось к своей любовнице Радьковой покатил. Интересно, знает губернатор об их связи или нет? Даже если и знает, то, наверное, не решается вмешаться. Кто ему тогда гениальные бизнес-идеи будет поставлять?»
Убедившись, что машина Машлака скрылась за поворотом, Маша заспешила назад – к проходной. Охранник, тот самый, который видел ее в машине со своим начальником, скучал в стеклянной будке.
– Ой, извините, пожалуйста. – Маша приподняла рукой волосы и доходчиво продемонстрировала ему ухо, в котором сиротливо виднелся пустой прокол под сережку. – Сережку у вас, наверное, на складе обронила. Я ею очень дорожу, память от бабушки.
Охранник даже не колебался. Ведь он только что видел, как Машлак почтительно обходился с гостьей, буквально вился возле нее. Пустить ее обратно на территорию не показалось ему каким-то нарушением. Он даже попросил водителя автопогрузчика подбросить Машу к складу ядохимикатов.
На этот раз Борман и Полтора Ивана уже законно отдыхали в теньке, прячась у пожарного щита от не на шутку разошедшегося солнечного зноя.
– Ты смотри, вернулась. Наверное, ты ей, Борман, в душу запал, – подколол Полтора Ивана.
– Не мой размер, – отозвался полный грузчик.
– Лучше скажи – птица не нашего полета. Для нее даже наш Машлак – это так, тьфу, расходный материал.
– Ребята, я у вас на складе сережку потеряла. Поможете найти?
Естественно, грузчики, редко общавшиеся с настоящими светскими львицами, а именно такую строила из себя Маша перед Машлаком, охотно согласились помочь. Они буквально на четвереньках ползали по складу, заглядывали между ящиками и полипропиленовыми мешками с пестицидами.
Поиски затягивались. И тогда Маша, не выдержав, сама указала на нужное место.
– Кажется, здесь. Тогда еще что-то звякнуло, а я внимания не обратила. Вот, дура конченая, – включила она более доступную для грузчиков лексику, чем тут же окончательно заслужила их уважение. Что-что, а входить в доверие к людям напарница Ларина умела.
Борман и Полтора Ивана синхронно полезли под широкую полку стеллажа.
– Есть! – раздалось оттуда радостное.
Борман выбрался первым, держа в заскорузлых пальцах сверкающую небольшим камешком белую сережку.
– Серебряная? – спросил он.
– Платиновая, – поправила Маша. – Вы меня, ребята, просто спасли. – Она покопалась в кошельке и вручила каждому из грузчиков по тысяче рублей.
Те на такую щедрость не рассчитывали и даже начали отнекиваться, правда, предварительно сжав деньги в мозолистых трудовых ладонях.
– Ну, что вы...
– Это слишком много.
– Ерунда. Они куда большего стоят, антикварные.
Маша уже развернулась на каблуке, якобы собираясь идти, но потом обернулась:
– Ой, и еще один вопрос.
Грузчики навострили уши:
– Хоть сто.
– Вы что-то говорили о препарате против лесных клещей. Вроде был у вас здесь такой. Но тогда мне ваш Машлак голову задурил, все болтал и болтал. Я и забыла спросить.
– А что? – склонил голову к плечу Борман.
Полтора Ивана толкнул его локтем под бок.
– Чего ты? Был же у нас такой.
– У меня на даче этим летом от клещей покоя нет. Кошечка у меня ангорская, чуть ли не каждый день один из этих гадов к ней обязательно прицепится. Чем я их только травить в своем саду не пробовала – ничего не помогает. Может, у вас немного этого препарата осталось? Я бы вам и заплатила. Официально, через бухгалтерию выписывать – такая морока!
Грузчики переглянулись.
– Есть у нас. Как-то канистру отлили себе на всякий случай.
– Конечно, в хозяйстве все пригодиться может, – согласилась Маша и тут же открыла кошелек...
Выходя через проходную, «бизнесвумен» с радостной улыбкой показала охраннику найденную сережку.
– Спасибо, нашлась, у вас рука легкая.
Больше ничего с собой женщина не несла. Потому турникет перед ней открылся без лишних вопросов. Желтый «Фольксваген-жук», блеснув стеклами, развернулся и поехал по шоссе вдоль сетчатой проволочной ограды летного поля сельхозавиации. У заветной дырки-лаза в проволочной сетке Машу уже ждал Борман с тяжелой канистрой «средства от энцефалитного клеща».
– Осторожно. Вам поднимать нельзя, надорветесь. – Он сам поставил ношу в багажник и даже отказался брать взамен своей двадцатилитровой канистры Машину запасную, десятилитровую.
– Вы ж только своему начальнику не говорите, – доверительно произнесла Маша, касаясь кончиками пальцев заскорузлой руки Бормана. – А то получается, я воровка какая-то.
– Какое же это воровство? – искренне удивился грузчик. – Все это средство давно уже по бумагам списано и утилизировано. Но если надо, то мы с Полтора Иваном молчать будем, что могила.
– Конечно, надо. Жажда ничто – имидж все, – улыбнулась Маша, садясь за руль.
