Остальные 28 миллионов рублей были получены работниками высших и средних партийных, правительственных и административных организаций в виде прямых взяток, подношений и ценных подарков.
Всего по операции «Каскад» арестовано 1507 руководителей «левой экономики», все они содержатся в следственных изоляторах г. Москвы и в ближайшее время предстанут перед судом.
В ходе операции обнаружились многочисленные факты связи дельцов «левой экономики» с членами семьи Генерального секретаря ЦК КПСС тов. Леонида Ильича Брежнева. По самым неполным подсчетам, членам семьи Л. Брежнева были переданы в виде прямых взяток, подарков и подношений драгоценностями, мехами, антиквариатом и музейными экспонатами на сумму 11 миллионов рублей (список прилагается).
В ответ на это указанные в списке лица оказывали деятелям подпольной левой экономики протекции в различных министерствах и ведомствах и помогали получить им высокие должности, а также внеплановые фондовые поставки сырья, станков, механизмов и другой дефицитной продукции.
217 арестованных по операции «Каскад» руководителей левой экономики показали, что для достижения своих преступных целей они входили в прямой контакт с Галиной Леонидовной Брежневой, Юрием Леонидовичем Брежневым и Яковом Ильичем Брежневым, а еще 302 человека показали, что действовали через посредников – Бориса Буранского, Сандро Катаури, А. Колеватова и других.
То обстоятельство, что все ближайшие родственники тов. Л.И. Брежнева оказывают помощь преступным элементам и способствуют тем самым развалу плановой советской экономики, а некоторые из них (например, Галина Брежнева) ведут открыто разгульный образ жизни, все это отрицательно сказывается на авторитете тов. Л.И. Брежнева, как главы советского государства и на престиже Коммунистической партии и Советского правительства.
ПРИЛОЖЕНИЕ: Материалы по операции «Каскад» – протоколы допросов, очных ставок, чистосердечных признаний 1.507 обвиняемых и показания 3.788 свидетелей в 32 томах на 6.383 листах.
ПОДПИСИ: Руководители операции «Каскад».
Но подписей под документами не было, а Бакланов, протянув руку за этой бумагой, сказал:
– Подписей пока нет, но будут.
Он взял у меня этот документ, бережно уложил его в толстую дерматиновую папку, а папку спрятал в портфель. И продолжил, наливая мне и себе вино в бокалы:
– Документ, прямо скажем, редкий. Даже члены Политбюро еще не читали. И ты, конечно, гадаешь, почему я тебе его показываю и вообще зачем я пригласил тебя в ресторан. Не так ли?
Действительно, со стороны скупердяя Бакланова, который и за пиво-то редко сам платил, было весьма экстравагантно разыскать меня через МУР и по радиосвязи пригласить на обед в лучший кавказский ресторан в Москве – «Арагви». И вот мы сидим в отдельном кабинете, на столе 12-летний армянский коньяк, марочное грузинское вино, горячий сулугуни, ароматные сациви, лобио, кавказская зелень, свежие помидоры (это в январе!). А за стеной нашего отдельного кабинета, в общем зале открыто гуляет кавказская компания еще не охваченных «Каскадом» торгашей: «Выпьем за Сулико! Такой талантливый человек, – вах-вах-вах! За неделю сто тысяч заработал – двести ящиков цветов через Внуковский аэропорт провез!…»
Бакланов ставит бутылку на стол, говорит:
– Ты ведь не веришь, что я тебя пригласил сюда по чистой дружбе. А зря! Имей в виду – идет большая игра, очень большая! Но в этой игре такие пешки, как мы с тобой, летят в первую очередь…
За стеной прозвучал новый пышный тост за папу Сулико, который воспитал такого замечательно-талантливого сына…
Бакланов поморщился:
– Ты видишь, что делается! Народ привык воровать! В одном грузинском фильме какой-то человек прямо говорит своему соседу: «На что ты живешь? У тебя на заводе, кроме сжатого воздуха, ведь украсть нечего!» И хоть ты их три миллиона посади – не поможет. Потому что рыба гниет с головы. Теперь ты видишь, за какую ты команду играешь? Брежнев каждые два месяца пускает слух, что он вот-вот умрет, еле дышит, и никто его не трогает, все ждут… годами! А тем временем это правящее семейство создало в стране огромную левую индустрию, нечто вроде второго нэпа. Всякое жулье в неделю по сто тысяч зарабатывает, а мы с тобой из-за этого дерьма стали почти врагами. А нам объединиться надо, старик, объединиться и оздоровить страну. Чтоб у власти были люди с чистыми руками…
– Руками или кулаками? – спросил я.
Бакланов замер, и его рука с шашлыком застыла в воздухе.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он.
– Коля, – сказал я. – Если у вас все так чисто, почему ты меня боишься?
– С чего ты взял?
– Очень просто. Второй раз уговариваешь меня выйти из этого дела. В субботу приставили ко мне открытую слежку и прослушиваете телефон. А сейчас меня даже по радио нашел…
Он положил шашлык на тарелку, вытер салфеткой руки и произнес:
– Ладно. Ты по-человечески не понимаешь. Тогда я тебе так скажу: ты нам еще не мешаешь, но скоро начнешь мешать. Потому что ты – как танк, прешь напролом, тебя только снарядом можно остановить. Прямым попаданием.
Мы смотрели друг другу в глаза, и это была затяжная пауза.
– Коля, – спросил я, – насчет прямого попадания – это что? Предупреждение?
– С ума сошел! Это я в переносном смысле! – воскликнул он с чрезмерной пылкостью и тут же спрятал глаза, взялся за шашлык. – Просто я тебя как друг прошу в последний раз: идет большая игра, и если у тебя есть какие-то карты, мы могли бы классно сыграть вмеcте, я тебе такого пикового туза подброшу – ты ахнешь! И если ты пойдешь этим тузом – я тебе гарантирую, что через неделю все изменится. Ну, Генеральным, может, ты не будешь – не пройдешь по анкетным данным, но место Каракоза – твое. А ты – «прямое попадание»! Если завтра тебе кирпич на голову упадет – тоже я буду виноват?
Он еще говорил что-то насчет нашей будущей совместной работы и, увлекшись, размахивая шашлыком на шампуре, рисовал мне радужные перспективы, но я уже почти не слышал его. Я понял, что он мне предлагает. Если я скажу сейчас «да», если я вступлю с ним в сговор, они хоть сегодня передадут мне «убийцу» Мигуна – Бориса Буранского, любовника дочери Брежнева. И я, назначенный Брежневым, «беспристрастный» следователь, закреплю «чистосердечные признания» Буранского. А тогда – как раз к заседанию Политбюро 4 февраля – кроме материалов «Каскада», еще и мокрое дело на семье главы государства. Красиво? А если я скажу «нет» – завтра же кирпич может упасть мне на голову прямым попаданием. Идет большая игра, в этой игре уже убрали Мигуна, открыто допрашивают Галину Брежневу, так что им стоит покончить со мной, если я действительно вот-вот начну им мешать?
Я встал.
– Спасибо, Коля. Если ты предупредил меня по своей инициативе – спасибо тебе, а если тебя уполномочили, то передай им, что я подумаю. Скорей всего, я пошлю вас всех к бениной маме – и тебя, и Мигуна, и Брежнева. И пойду цветы возить с Кавказа – это доходней. – Я вытащил из кармана полсотни, положил на стол и опередил притворно-протестующий жест Бакланова: – Это от будущего спекулянта цветами будущему Генеральному прокурору, расплатишься за обед.
