Леонид Брежнев
Москва, Кремль, 23 января 1982 года
Я вложил этот бланк и деньги в карман пиджака и пошел в комнату проводить со Светловым и Пшеничным свой «совет в Филях».
Часть 4
Кандидат в убийцы
24 января, воскресенье, 6 часов 17 минут утра
Москва еще спала, когда старший следователь Московской городской прокуратуры Валентин Пшеничный доехал первым утренним поездом метро до станции «Арбатская». Пустой эскалатор поднял его наверх, на еще темный, метельный Арбат. От Арбата до улицы Качалова, где находится квартира-явка бывшего первого заместителя Председателя КГБ Мигуна, – 10 минут пешего хода, и Пшеничный, надвинув поглубже свою зимнюю шапку-«пирожок» и подняв воротник рыжего ратинового пальто, двинулся в ту сторону. Главная черта следователя Пшеничного, из-за которой я и включил его в свою следственную бригаду, – дотошность. Однажды, во время розысков похищенного на Курском вокзале журналиста Белкина, я поручил ему поискать на этом вокзале хоть одного свидетеля этого похищения. И в течение суток – без единой минуты сна, отдыха или перерыва на еду – Пшеничный, как бульдозер, проутюжил своими допросами не только всех служащих вокзала, но и несколько сотен привокзальных таксистов, носильщиков, мелких спекулянтов, воров, алкашей, гадалок и лотошников, и нашел-таки свидетеля! Я думаю, если бы он был не следователем, а, скажем, бурильщиком нефтяных разведывательных скважин, он нашел бы нефть в любой точке мира – просто пробурил бы ее насквозь, до Саудовской Аравии, и никакая магма его бы не остановила…
Поэтому ночью во время разработки с ним и Светловым плана следствия я поручил ему опросить жильцов дома № 36-А по улице Качалова: может быть, кто-нибудь из них видел или слышал хоть что-то подозрительное в день «самоубийства» Мигуна. Я не сомневался, что Валя Пшеничный допросит не только всех жильцов дома № 36-А, но, как минимум, еще домов пятнадцать вокруг. Но я и не думал, что он выскользнет из моей квартиры в шесть утра, чтобы немедленно приступить к работе, и когда – в воскресенье! Позже, в рапорте, Пшеничный написал скупо и скромно:
«Желая ознакомиться с местом происшествия, я прибыл на улицу Качалова в 6 часов 17 минут».
Улица имени великого русского актера Качалова, тихая даже в будничные полдни, была в такую рань пуста, темна и заснежена. Несколько высоких, двенадцатиэтажных новеньких домов, построенных по спецпроекту для высокопоставленных чинов Совета министров, с двухэтажными квартирами для дочери Косыгина, засекреченных академиков-атомников и другой партийно-научно-артистической элиты, были заштрихованы заметью снежной метели. Возле булочной на первом этаже дома № 14 из хлебного фургона сгружали лотки свежего хлеба и булок. Вся Москва знает, что такой свежий хлеб из чистой пшеничной муки можно купить только в 4-х местах: на Кутузовском проспекте у дома Брежнева, в Елисеевском магазине на улице Горького, на Новом Арбате у кинотеатра «Художественный» и вот здесь, у так называемых «правительственных» домов. Запах свежеиспеченного хлеба встретил Валентина еще издали, и он зашел в булочную, показал приемщице свое удостоверение следователя и, кроме возможности поболтать на разные отвлеченные темы, получил калорийную булку и чашку кофе. Приемщица оказалась разбитной веселой бабенкой, она знала имена почти всех постоянных покупателей хлеба из окружающих домов, и вскоре Пшеничный уже записывал в блокнот тех, кто обычно покупает хлеб в этой булочной во второй половине дня: Ксения, домработница дочки Косыгина; Маша, домработница артиста Папанова; Иван Поликарпович из Совмина самолично покупает только ржаной хлеб каждый день после работы; Роза Абрамовна, профессорша из дома № 36-А; девятилетняя Катя-«пирожница», ученица соседней, на Мерзляковке, детской музыкальной школы, каждый день после занятий забегает съесть свеженький «наполеон»; ну и так далее, шестьдесят человек, включая 27 домработниц, шесть академиков, восемь дипломатов и трех актеров. Пшеничный наметил себе допросить их всех, поскольку каждый из них мог 19-го после полудня проходить мимо дома 36-А и увидеть что-нибудь интересное.
Тут в булочную вошел участковый милиционер капитан Андрей Павлович Копылов. Толстый, в запорошенной снегом шинели и в валенках, он хозяйски перещупал хлеб в лотке, выбрал самый поджаристый, прихватил и несколько французских булок – свою ежедневную бесплатную дань – и собрался уйти, но Пшеничный допросил и его. По словам участкового, дом № 36-А – тихий, спокойный дом, без шумных пьянок и бытового хулиганства, поскольку в нем живут солидные люди, из правительства. Правда, спать они ложатся поздно, во многих окнах свет и за полночь горит, и часто по ночам приезжают сюда черные «Волги», «ЗИЛы» и «Чайки», и бывает, что гости в них навеселе, подвыпивши, но это уж, как говорится, дело житейское, есть у людей деньги – могут и в ресторан съездить или вот такую свадьбу закатить, как на 3-м этаже в 11 квартире – там уже десятый день, поди, гуляют, музыка с утра до ночи гремит. Но при всем при том за все шесть лет, что Копылов тут работает, здесь было лишь одно происшествие, да и то автодорожное – года три или четыре назад на стоянке у этого дома чей-то гость, грузин из Тбилиси, спьяну пропорол бампером своей «Волги» дверцу новенького «жигуленка» жены академика Ципурского. Но все обошлось без скандала: этот грузин тут же оплатил жене академика стоимость ремонта ее машины, а от гаишников, которые хотели отобрать у него права за вождение в пьяном виде, откупился сторублевым штрафом. Тем не менее, ревностный служака Копылов занес это событие в участковый «журнал происшествий», который хранится в 45-м отделении милиции Краснопресненского района. После этого происшествия тот грузин исчез, и капитан Копылов его никогда больше не видел. Другие грузины тут иногда появлялись, но тот – нет.
И хотя сам по себе этот трехлетней давности факт не имел к делу никакого отношения, Пшеничный не поленился пойти с Копыловым в 45-е отделение милиции, достать из архива журнал дежурств за 1978 год и переписать себе в блокнот:
«12 июля 1978 года. Дежурство прошло спокойно. В 21 час 20 минут синяя „Волга“ № ГРУ 56-12 пропорола дверцу машины „Жигули“ № МКЕ 87-21. Прибывшие сотрудники ОРУД-ГАИ оштрафовали водителя за управление автомобилем в нетрезвом виде, но прав не лишили. Других происшествий на участке не было. Участковый инспектор – капитан милиции Копылов».
Вслед за этим капитан Копылов передал Пшеничному «Домовую книгу» дома № 36-А, то есть полный поквартирный список жильцов. Изучая этот список, Пшеничный обнаружил, что в графе «квартира № 9» не указано никаких фамилий, а стоит лишь: «Спецквартира».
Теперь, имея на руках сорок восемь фамилий жильцов дома № 36-А и шестьдесят имен постоянных вечерних покупателей хлеба в соседней булочной, которые могли 19 января проходить мимо дома № 36-А, а также завербовав себе в помощники участкового милиционера Копылова, Пшеничный мог, по его пониманию, приступить к основной работе: к опросу всех этих лиц, чтобы выяснить с точностью до минут, как многоквартирный правительственный дом № 36-А прожил этот день – вторник 19 января.
Тот же день, 8.55 утра
Служебная, вызванная из Прокуратуры, «Волга» стояла у моего подъезда, и водитель в ней был все тот же – Саша Лунин.
