ГОРАЦИЙ СЭМСОН (журналист из Нью-Йорка): У меня вопрос к представителю КГБ. Недавно у нас писали, что, кажется, в «Правде» была статья бывшего полковника КГБ, и в этой статье он извиняется за свою прошлую деятельность. Мне интересно узнать, что вы думаете о бывшем сотруднике КГБ, который выступает теперь в печати с такими заявлениями?
Я с удивлением глянул на Горация – двадцатилетний парень в ковбойке, джинсах и сникерсах, ну типичный студент, а так замечательно разыграл первую подачу! С одной стороны – мол, мы не с Луны свалились, мы в курсе советских дел, а с другой – и не лобовая атака, а как бы вежливая разведка боем. Выслушав перевод вопроса, генерал Быков ответил сухими, заранее отредактированными формулировками.
ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Речь идет, как я понимаю, о статье Карповича, полковника КГБ в отставке, который выступил не в «Правде», а в журнале «Огонек» со своей личной оценкой событий того периода…
У генерала был голос заядлого курильщика, теряющий силу в середине предложения, как при застарелой эмфиземе легких. Поэтому после каждого короткого вдоха генерал начинал фразу очень громко, но заканчивал ее почти на шепоте:
– Должен сказать, что оценка тех событий Карповичем в корне отличается от моих оценок и оценок моих коллег… (Вдох). Мы считаем, что меры, о которых пишет Карпович, были приняты тогда в полном соответствии с законом, который существовал в нашей стране в семидесятые годы… (Вдох). Судебные процедуры не нарушались, и широкие массы трудящихся одобряли действия КГБ того периода…
Мяч, как видите, попал на «глухую защиту». Мол, мы были исполнителями закона, и народ нашу деятельность одобрял. Точка. Если мы и держали нобелевского лауреата Сахарова в ссылке или бросали диссидентов в психушки и тюрьмы – тогда это было законно, нам не в чем каяться. Конечно, мне захотелось немедленно вмешаться и уличить генерала в откровенном вранье.
Но я сдержал себя. Во-первых, мне было интересно, как американцы и японцы сами, без моего советского опыта, поведут эту конференцию. А во-вторых… Во-вторых, не высовывайся, сказал я себе. Может быть, все твои страхи по поводу того, что КГБ будет сводить с тобой счеты, – только паранойя. Может быть, в том гигантском потоке иностранцев, который хлынул сейчас в СССР, ГэБэ и не обратил на тебя внимания. Так зачем высовываться? Сиди и молчи! Слушай.
ДАЙАНА ТРОСТЕР («Хантсвилл войс», Алабама): Господин генерал, а как изменилась работа КГБ в связи с гласностью?
ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Буквально через несколько часов киногруппа АПН завершает съемку двухчасового документального фильма «КГБ сегодня». Этот фильм включает в себя целый ряд эпизодов, связанных с расширением гласности в нашей деятельности…
Так вот на кого теперь работает АПН! – озарило меня. И в самом деле – кто из профессиональных русских киношников станет сейчас делать фильм по заказу КГБ, если во главе Союза кинематографистов стоят теперь антикоммунисты похлеще меня – уж я-то их знаю, я учился с ними во ВГИКе! Даже Центральная студия документальных фильмов, которая снимала всегда только парады на Красной площади, делает теперь фильм «Диссиденты»! А АПН, значит, нашли себе нового спонсора – КГБ!
Быков, между прочим, продолжал:
– Если среди вас есть телевизионные журналисты, мы будем рады прислать этот фильм вашим телекомпаниям (Вдох). А что касается изменений в работе КГБ, то вы их видите сами (Вдох). Разве пару лет назад вы могли себе представить, что будете брать интервью у генерала КГБ?
Все рассмеялись, задвигались на стульях, стали наливать себе минеральную воду из расставленных на столе бутылок. Я отметил, что генерал все-таки смог разрядить напряжение, оставшееся в воздухе после первого вопроса. Больше того, он сразу стал укреплять этот маленький плацдарм разрядки:
– И не только у генерала КГБ! (Вдох) Мы попросили и руководство Советской Армии прислать на эту встречу своего представителя (Вдох). И уверяю вас, вы можете задавать нам любые вопросы, мы охотно на них ответим. (Вдох). Верно, товарищ полковник?
Хмурый полковник Азаренко без видимой охоты принял эту подачу, сказал принужденно:
– Вы, господа, хорошо знаете, что Министерство обороны нашей страны было не менее закрыто для прессы, чем КГБ. Особенно для иностранной прессы. Но теперь все изменилось, мы открываемся все больше и больше. Но при этом чувствуем, что с вашей стороны – со стороны ваших военных – есть какая-то настороженность. Я бы сказал, есть недоверие к нам и даже боязнь.
…Он говорил в стол, ни на кого не глядя, и хотя не стучал кулаком по столу, как когда-то Павлаш, да и текст был другой, но интонации были те же – он обвинял американцев в том, что они не доверяют миролюбивым руководителям Советской Армии! И каждое слово он произносил точно, как Павлаш – через увесистую паузу, словно тупым солдатам на плацу. Но никто не рассмеялся ему в его голое, как дыня, лицо, потому что никто из наших не понимал русский язык, а переводчик, которого я слышала наушниках, явно смягчал эту идиотскую речь. Господи, подумал я, и вот эти замороженные дыни руководят перестройкой армии! Бедный Горбачев…
ДЭНИС ЛОРМ (syndicated colimnist): По поводу нашей настороженности и страхов я могу сказать, что они не только есть, но и хорошо обоснованы. Достаточно вспомнить вторжение Советской Армии в Афганистан, уничтожение корейского авиалайнера, Красноярский радар и так далее. Поэтому, Юджин, нам интересно знать ваше журналистское мнение о перестройке: насколько это надежно и что из этого получится?
Я отдал должное дипломатичности Дэниса – он принял мяч у солдафона Азаренко, слушать которого было так же тоскливо, как читать речи Брежнева, и элегантно перепасовал этот мяч следующему игроку:
ЮДЖИН ГОЛЯКОВ: Мы думаем, что новые демократические процессы еще не могут быть названы необратимыми. Но с каждым днем мы уходим все дальше и дальше от этих страхов. Вернуть нашу страну назад, к тому, что мы испытали в прошлом, – это все менее возможно. Но и вы в США тоже испытываете страх, что военные или другие группы захватят ваше правительство с помощью конспиративных операций…
«Fuck you!» – чуть было не вырвалось у меня, и я с изумлением посмотрел на них. Этот гэбэшный хорек и здесь проповедует то, что привык годами вешать на уши советским читателям. Но они-то не советские, какой, к черту, «захват правительства», неужели они и на это смолчат? Смолчали. А генерал Быков уже подхватил микрофон.
ГЕНЕРАЛ БЫКОВ: Я хотел бы дополнить. (Вдох). И подчеркиваю, что говорю с позиций нашего ведомства. (Вдох). Гласность и укрепление связей с народом являются для КГБ надежной гарантией невозврата к прошлым деформациям, к нарушениям закона и другим нелегальным действиям (Вдох). Именно этим целям и служит наш пресс-центр, совершенно новый отдел нашего Комитета.
Как же так? – подумал я. Только что ты говорил: все, что вы творили раньше, было законно и одобрялось народом. А теперь нелегальные действия!
И вдруг я отчетливо понял: они проводят эту пресс-конференцию так, словно это армейские политзанятия. Тридцать лет назад, когда я был солдатом Советской Армии, наш лейтенант точно такими же словами говорил нам, что XX съезд коммунистической партии является «надежной гарантией невозврата к прошлым деформациям». Даже мы, восемнадцатилетние сопляки, знали тогда, что он и сам не верит в то, что говорит. Так неужели эти трое считают западных журналистов глупей советских солдат? Или Запад так долго делал вид, будто не замечает наглого вранья советской пропаганды, что советские генералы и полковники воспринимают это не как деликатность, а как признак полного дебилизма?
