Пожалуй, это уже кое-что! Где эти чертовы оперативники? У меня каждая минута на вес золота, а я сижу тут, как на привязи…
Оставляю в квартире своих сержантов – они уже освоились и с моего позволения лихо уплетают узбекский виноград, а сам опять отправляюсь к старушке-соседке, показываю ей фото этой девицы:
– Мамаша, вы знаете эту девушку?
– Никого не знаю! – старушка поджимает губки и делает замкнутое лицо. Действительно, зачем ей связываться с милицией, ведь потом этот сосед может ей отомстить! Конечно, эта старушка многое могла бы мне рассказать о Долго-Сабурове, не зря глазок на ее двери высветливается при любом шорохе на лестничной площадке, но, насколько я понимаю, она ведет только визуальное наблюдение и никаких имен или фамилий скорее всего не знает.
Я беру телефонную трубку, звоню полковнику Марьямову в железнодорожную милицию:
– Полковник, это Шамраев.
– Слушаю вас, – тут же раздается подобострастный голос Марьямова. – Чем могу служить?
– В мае этого года Долго-Сабуров был на Кавказе, в Сочи. Я хочу знать: это был отпуск? Он ездил туда по служебному билету или летал?
Раз в году все работники железных дорог СССР имеют право на бесплатный проезд в любую точку страны, и чаще всего железнодорожники используют эту льготу для поездки в отпуск. Именно это я и хотел сейчас уточнить у Марьямова.
– Если вы сможете подождать у телефона, эти данные будут в минуту, я только свяжусь с бухгалтерией управления дороги.
– Хорошо, товарищ полковник, я жду.
Я прождал меньше минуты и услышал:
– Вы меня слушаете? Бригадир поезда Герман Долго-Сабуров находился во внеочередном отпуске согласно приказу управления с 29 апреля по 6 мая. Служебные билеты до Сочи и обратно выписаны на него и его жену Зою Кириленко.
– Жену? Он же холостой! – сказал я.
– Здесь есть на этот счет заявление: «Поскольку я собираюсь оформить законный брак с гражданкой Кириленко Зоей, прошу считать ее членом моей семьи и выдать билеты для проезда в отпуск».
– А кто эта Зоя Кириленко, есть данные?
– Безусловно. Паспорт серия XXIII-ЛС, домашний адрес: улица Дыбенко 27, квартира 8, место работы – салон «Чародейка» на Новом Арбате, мужской мастер.
– Полковник, Родина вас не забудет! – восклицаю я радостно. – Ждите, я вам перезвоню.
– Девушка, телефон салона «Чародейка» на Новом Арбате.
– 241-28-82, - отбарабанила она.
Звоню в «Чародейку». Номер, конечно, занят, но я набираю снова и снова. А другим ухом прислушиваюсь к лестничной клетке – не появился ли «племянник». Наконец, слышу на том конце провода:
– «Чародейка» слушает.
– Пожалуйста, Зою Кириленко.
– Ее нет, она на обслуживании. Будет с четырех.
– Что значит: на обслуживании? – спрашиваю я. – Она в парикмахерской?
– На обслуживании – это значит, выполняет работу у клиента на дому. У нас не парикмахерская, а салон. Кто ее спрашивает?
– Из бухгалтерии Курской дороги. Она в мае ездила в Сочи с нашим работником Германом Долго-Сабуровым, вы его знаете? Мне нужно уточнить насчет их билетов…
– А у тебя что – ревизия? – запанибрата спрашивает «Чародейка».
– Ну! – говорю я ей в тон.
– Ну, позвони после четырех, они оба будут.
– Кто, оба?
– Ну, и Зойка, и Герман, он сегодня из рейса пришел и звонил, узнавал, когда она будет.
– Спасибо, золотая! – говорю я, ликуя, и смотрю на часы: до четырех у меня масса времени, но и провернуть нужно кучу дел. Еще минуту назад я собирался арестовывать «племянника», если бы он вернулся домой, но теперь планы изменились и нужно замести следы обыска на случай, если Долго-Сабуров вернется домой до четырех.
Я стремглав бросился в квартиру Долго-Сабурова. Мои сержанты уже объелись виноградом, но, слава Богу, полящика еще есть, и я делаю простую операцию: укладываю на дно ящика ворох старых газет, сверху укрываю их оставшимся виноградом, и вот уже ящик снова полон. Долго-Сабурову сейчас вообще не до винограда, но нужно, чтобы на первый взгляд в квартире все было без изменений. Сержанты смотрят на меня удивленно, но мне некогда им объяснять, к тому же в этот момент появляется бригада оперативников – моя смена.
– Товарищ Шамраев, бригада МУРа в составе трех человек прибыла в ваше распоряжение. Старший по бригаде – лейтенант Козлов.
– Вот что, Козлов, я просил Красновского, чтобы этот телефон срочно взяли на кнопку.
– Так точно. Уже взяли, товарищ Шамраев.
– Хорошо. Задача такая: один из вас остается здесь. И сделайте так, чтобы соседка с ним в контакт не вступала, ее просто нет дома. Ясно?
– Ясно.
– Двое скрытно дежурят на улице. «Племянника» не брать, но «вести». Ясно?
– Ясно, товарищ Шамраев.
– Тогда все. Уходим отсюда, – я еще окидываю взглядом квартиру Долго-Сабурова – вроде бы все на месте, а если мы что-то и сдвинули, то вряд ли он это заметит, он тут сам оставил полный беспорядок. Я изымаю из альбома фото Зойки Кириленко-«Чародейки» и несколько фотографий проводников бригады Долго-Сабурова и коллектива вагона-ресторана, и мы спешно покидаем квартиру.
Муровцы исчезают – один в «штатской» «Волге», приткнувшейся рядом с подъездом среди других машин, другой… другого даже я уже потерял из виду. Я отпускаю сержантов («Спасибо, ребята! И – вас тут не было! Ясно?»), а сам спешу в свою машину, к Сереже.
– Живо на Курский, в транспортную милицию!
Теперь перед началом игры с «племянником» нужно еще раз просчитать варианты. Если арестовать «племянника» прямо сейчас, что мы имеем против него для раскола? Провоз наркотиков не доказан. Причастность к убийству тетки не установлена. Связь с боксером Акеевым и Гридасовым наметилась только двадцать минут назад в растворившемся в эфире телефонном звонке, и звонок этот уликой, безусловно, не является, его, как говорят, «к делу не пришьешь». Нет, «колоть» Долго-Сабурова, как только он появится, мы будем иначе. По методу Светлова.
Я снимаю трубку радиотелефона и прошу дежурного по коммутатору Петровки соединить меня с полковником Марьямовым.
– Товарищ полковник, это опять Шамраев. У вас, я надеюсь, найдется компрматериал на директора вагона-ресторана поезда номер 37 «Москва–Ташкент»? Какая-нибудь спекуляция, обман покупателей…
– Еще бы! Где вы видели вагон-ресторан, в котором не спекулируют, не уменьшают порции? У нас досье на всех директоров… В поезде № 37 директором некий Ираклий Голуб. Спекулирует икрой, сервилатом, сливочным маслом. Завышение цен, пересортица мяса, торговля спиртными напитками в ночное время. Пожалуй, можно сажать лет на пять, созрел…
– Отставить, сажать не будем, будем подсаживать, – улыбнулся я. – Ждите, я сейчас за вами заеду.
