ГОРЯЧЕВА: Еще бы! И гласная, и негласная — какая хотите! Они же меня тайно на видео снимают — особенно если я кольцо надену, кулон какой-нибудь или браслетик…
ВОПРОС: Как же вам удалось уйти от этой слежки и, как вы сказали, тайно добраться до Кунцево, где живет этот еврей-отказник? Или сейчас, ко мне?
ГОРЯЧЕВА: Ну, во-первых, телохранителей у меня уже нет, я от них отказалась. Потому что как раз телохранители чаще всего и совершают покушения на тех, кого охраняют. Вспомните Индиру Ганди! А во-вторых, мне нужна свобода действий, и я сказала, что это недемократично — чтобы жена главы правительства всюду таскала за собой полдюжины жеребцов с ряшками боксеров! Ведь у меня масса общественной работы — я член правлений Детского и Культурного фондов, член комитета защиты мира, член Художественного совета Центрального Дома моделей, член Комиссии Виктора Курлацкого и так далее… Вот… Ну и я сказала, что эта охрана меня компрометирует. Конечно, негласную слежку за мной они оставили. Но торчать на всех наших заседаниях они уже не могут, а дежурят снаружи, на улице. Поэтому уйти от них можно. В тот раз я отпустила своего водителя, сказала, что после заседания Комиссии поеду в машине Курлацкого на его день рождения. Ну и поздно вечером, во время застолья по случаю дня рождения Курлацкого, я взяла у его жены ключи от ее машины, надела ее пальто и шляпку и тихо сбежала, якобы просто покататься по ночной Москве. А мои стражи остались возле дома Курлацкого в своем так называемом ремонтном пикапе. Но я все равно час каталась по Москве, пока не убедилась, что за мной нет хвоста. А тогда уж дунула в Кунцево… Кстати, и к вам вырвалась с помощью такого же трюка…
ВОПРОС: И вы уверены, что никто не знал о вашем визите к этому еврейскому отказнику?
ГОРЯЧЕВА: Абсолютно! Я оставила машину в пяти кварталах от кочегарки Бутмана и все эти пять кварталов шла пешком — одна по ночному Кунцево! Вы представляете? Но зато я видела — за мной нет ни души…
ВОПРОС: Когда это было? Вы помните дату, время?
ГОРЯЧЕВА: Это было в ночь с 7 на 8 июля.
ВОПРОС: И вы застали этого Бутмана в кочегарке?
ГОРЯЧЕВА: Да, конечно.
ВОПРОС: Он был один?
ГОРЯЧЕВА: Да. Представьте себе, в три часа ночи, в кочегарке он зубрил японские глаголы!
ВОПРОС: Японские?! Зачем?
ГОРЯЧЕВА: Я тоже удивилась. Но оказалось, что английский и немецкий он выучил еще в школе, французский — в институте, итальянский — в аспирантуре, иврит — в отказе, а японский начал учить в Лефортовской тюрьме и — увлекся…
ВОПРОС: А он не удивился вашему визиту?
ГОРЯЧЕВА: Еще как удивился! У вас, когда я вошла, было, извините, лицо идиотки, а у него и вовсе — столбняк. Три часа ночи все-таки… Но он быстро взял себя в руки — что правда, то правда… И тут же вышел из кочегарки, весь квартал обошел — проверил, нет ли за мной хвоста. Но все было чисто, и мы с ним хорошо поговорили. Собственно, разговор был короткий: я показала ему эту газету, и он тут же все понял. «Вы меня отпустите на Запад, если я тайно свяжусь с этой гадалкой, верно?» — сказал он. И мы тут же обо всем договорились. И уже через неделю он выехал в Вену, а оттуда — в США…
ВОПРОС: Один или с семьей? Сколько ему лет?
ГОРЯЧЕВА: Ему сорок шесть лет, у него жена и трехлетняя дочка.
ВОПРОС: Как вы устроили ему разрешение на выезд?
ГОРЯЧЕВА: Вы, Анечка, молодец, ничего не пропускаете. Но и я тоже, наверное, могла бы быть следователем — я учла все, что вы имеете в виду. Конечно, если бы Михаил Сергеевич вдруг дал указание отпустить одного Бутмана, это могло бы насторожить КГБ. Поэтому мой муж просто передал Чебрикову весь список отказников, который накануне прислал ему канадский премьер, и сказал: «Выпустите первые десять человек». А Бутман был в этой десятке…
ВОПРОС: Значит, к этому времени ваш муж уже был в курсе этих предсказаний?
ГОРЯЧЕВА: И да, и нет… То есть я сказала ему, что пара предсказаний флоридской гадалки совпала с событиями в Армении и на Кипре, и я хочу с ней связаться, но неофициально…
ВОПРОС: И как он к этому отнесся?
ГОРЯЧЕВА: Ну как! Конечно, назвал меня второй Нэнси Рейган. Но в эти дни все равно нужно было сделать какой-то жест для канадского премьера — черт, все время забываю его фамилию!
ВОПРОС: Малруни?
ГОРЯЧЕВА: Правильно! Малруни! Мы же пробуем отколоть Канаду от Штатов, поэтому мы им все время делаем маленькие уступки. Так и с этим списком отказников…
ВОПРОС: Итак, этот Бутман с семьей выехал в Вену — какого это было числа?
ГОРЯЧЕВА: Пятнадцатого июля. А уже 18-го он был в США, в Белом доме по личному приглашению Рейгана! Эта Нэнси любит устраивать такие спектакли для прессы. То Щаранского они приглашали, то этого пианиста Фельдмана, а теперь вот Бутмана…
ВОПРОС: А вы не думали, что этот Бутман может рассказать о вашем поручении тому же Рейгану или в ЦРУ?
ГОРЯЧЕВА: Конечно, думала! Но у него здесь остались мать и сын от первого брака. И я его предупредила, что они получат разрешение на выезд, только если я буду жива после сентября. Как вы думаете, мог он продать меня ЦРУ или Рейгану при таких условиях?
ВОПРОС: Не знаю. Но — вряд ли… Итак, он поехал во Флориду, нашел эту гадалку. А она сказала, что на таком большом расстоянии от места будущего покушения никаких подробностей увидеть не может. Но как она могла тайно выехать из Америки в СССР, если она такая известная предсказательница? Ведь за ней, наверное, каждый день журналисты бегают. Да и ЦРУ, я думаю…
ГОРЯЧЕВА: Во-первых, она никакая не известная гадалка, а простая воспитательница в детском саду. Перед Новым годом, когда у них все газеты печатают всякие идиотские предсказания, она, курнув марихуаны, ради шутки составила список своих пророчеств и послала в местную газету. А там, тоже ради шутки, напечатали. Может, они тоже накуренные были, не знаю. Но назавтра, конечно, все об этих пророчествах забыли, даже сама Стефания. Потому что ни до, ни после этого она никакими предсказаниями не занималась. И только когда Бутман к ней явился и показал ей газету с ее же предсказаниями — ну, вы представляете, как она испугалась! Она решила, что он из FBI…
ВОПРОС: Откуда вы знаете эти подробности? Как Бутман сообщил вам все это?
ГОРЯЧЕВА: По телефону — но эзоповым языком, конечно! И звонил он, как вы понимаете, не мне! А своей маме. А я в это время была у нее, так мы с ним договорились: каждый понедельник с 9 до 10 вечера. И я в эти дни полдня тратила, чтобы сбежать от охраны и слежки…
ВОПРОС: Значит, Бутман сказал вам по телефону, что гадалка не видит подробностей будущего на таком расстоянии от России, и вы приказали отправить ее сюда…
ГОРЯЧЕВА: Я не приказала. Как я могла приказать, что вы! Я умоляла. Ведь было уже 22 августа — пять дней после гибели пакистанского президента. Помните, она предсказала, что в августе в авиакатастрофе погибнет глава мусульманской страны? И пожалуйста, семнадцатого августа разбился этот пакистанец, как его… Зия! А следующие на очереди — мы! Я и муж! Да, я обещала любые деньги, лишь бы эта гадалка скорей сюда прилетела…
