— Зараз начнется! До одиннадцати никого нэма, шастают по театрам, а за пивночь — уси до буфету! А мы в одиннадцать зачиняемся.
Чистую посуду (если считать, что это мытье делало посуду чистой) она складывала на подоконник, на подносы. Стаканы — донышками кверху, тарелки — горкой…
— Закрыть надо театры, — сказала я, подбирая с блюдечка последние крошки пирожного.
Она прервала мытье посуды, остро глянула на меня издали, проверяя, шучу я или всерьез, потом сказала:
— А то ж! Кому шутки, а кому… — И кивнула за окно. — Ты дывысь: дощ идэ, метро скоро зачиняется, а мэни аж до Измайлова ихать, а тоди щe автобусом, а тоди — пехом! Я тильки у два часа дома буду. И уся мокрая!
— Машину трэба купувать, — сказала я, поднося буфетчице свой пустой стакан в подстаканнике, тарелочку от бутерброда, чашку от кефира…
— А то ж! — опять сказала она, уже поддерживая мой серьезно-шутливый тон и смахивая эту посуду в раковину с мутной водой. — В тэбэ е машина?
— Пив-колеса, — сказала я. — Скильки з мэнэ?
— Два тридцать…
Я открыла сумочку и кивнула за окно:
— А цэй фонарь завжды так мигае?
— Якый хвонарь? — Буфетчица выглянула в окно. — А, цэй! Та хто ж його знае! Алэ, кажись, прошлый раз його зовсим нэ було…
— Когда это — в прошлый раз? — как можно небрежней спросила я.
— Так я ж через два дни на третий роблю. Значит, шо у нас зараз? Суббота? Ото ж у четверг я, значит, робыла и бачила, як хлопци там запалля смакувалы. — Она кивнула за окно, на двор. — Воны ж як? Дэ темно, там воны и смакують… Так шо? Сервелат будэшь купувать?
— Дякую. Я ще не знаю, колы поиду до дому. А в позапрошлое ваше дежурство горел фонарь? — спросила я. Если эта буфетчица работает через два дня на третий, значит, она дежурила тут же за день до вселения в гостиницу Стефании Грилл и через день после ее исчезновения.
Она пожала плечами:
— А шо тоби цэй хвонарь? — И выжала в раковину грязную мыльную тряпку, наспех сполоснула руки и вытерла их о фартук. — Чи спать нэ дае?
Я еще и сама не знала, на кой черт мне этот фонарь, но поспешила подтвердить:
— Ну да! Блымкае и блымкае! Но, кажись, раньше його нэ було…
— Був! — сказала она уверенно. — Я тут три мисяца роблю, и три мисяца вин блымкае! Я вже взвыкла. Тому и подывылась у викно прошлый раз, шо вин нэ блымкав…
— Дякую, — сказала я, забирая со своего столика стакан с кефиром и тарелочку с бутербродом и миндальным пирожным. — Можно я стакан и тарелку в номер визьму?
Буфетчица замялась, потом сказала, сделав мне одолжение, как землячке:
— Тильки шоб утром звернула! — И открыла какую-то тетрадь. — Якый номер?
— Пятьсот двенадцать…
Она записала в тетрадку: «512 — 1 стак., 1 тарел.».
— Добра нич, — сказала я и пошла вниз по лестнице, держа в руках стакан кефира и тарелку с бутербродом и пирожным. Черт возьми, что же дает мне этот фонарь? Он мигает уже три месяца, но почему-то назавтра после похищения Грилл он не светил вовсе. А теперь мигает опять! Но светил ли он в день похищения? Как это проверить? Может, попробовать найти пацанов, которые курят наркотики на спортивной площадке? Ведь это наверняка местная шпана, они должны каждый день тут ошиваться…
Короткие гудки биппера в моей сумочке раздались так неожиданно, что я вздрогнула. Пирожное и бутерброд соскользнули с тарелки на пол, кефир пролился из стакана мне на ноги и на форменную милицейскую юбку.
— Твою мать! — выругалась я на весь коридор. А биппер продолжал гудеть, и дежурная по этажу удивленно поднялась на стуле, прислушиваясь. Пришлось быстро опуститься на колени, подобрать бутерброд и пирожное и — бегом к своему номеру, чтобы отзвонить Ларисе. Чертов ключ, как его вставишь в дверь, если руки заняты?! А биппер продолжал гудеть! Ну иду, иду!..
Я поставила всю посуду на пол перед дверью, сняла с локтя сумочку, открыла ее и выключила к чертям этот биппер. Придумали японцы на мою голову! Потом открыла дверь, быстро собрала с пола тарелку и стакан и сунула в номер. Где телефон?
Голос Ларисы ответил сразу, даже не дождавшись конца гудка:
— Алло, это ты?
— Да, Лариса Максимовна, — ответила я, стягивая с себя испачканную кефиром форменную юбку.
— Я видела ее! Записывай! Никакой воды, а просто комната. Длинная комната, одно окно, справа кровать… Ты пишешь?
— Да, конечно, — сказала я, озираясь в поисках карандаша и блокнота.
— Все, — сказала Лариса.
— Что все?
— Ну, все! Мало тебе? Длинная комната, одно окно, справа кровать. Мало?
— Ну-у… — протянула я уклончиво, оглядывая свой номер и пытаясь заодно второй рукой снять с себя мокрые от кефира колготки. — А кресло было возле окна?
— Да… — удивленно ответил голос Ларисы. — Откуда ты знаешь?
— А на стене Айвазовский, «Девятый вал»
— Ты… ты уже нашла ее?! — обрадовалась она.
— К сожалению, нет, Лариса Максимовна. Она приснилась вам в 512-м номере гостиницы «Пекин». Я как раз здесь живу теперь…
Гудки отбоя были мне ответом — Лариса Максимовна в сердцах бросила трубку. «Это мне некстати, — подумала я, снимая китель и вешая его в шкаф. — Зря я ее так срезала. Но, с другой стороны, может, это и к лучшему — меньше будет дергать…»
Я прошла в туалет и стала в раковине стирать юбку и колготки. Если сейчас отстирать и повесить на вешалку — к утру высохнет. Но тут в комнате снова резко зазвонил телефон. Опять Лариса?! Я нервно прошла в номер и сдернула трубку:
— Алло!
— Товарищ Ковина? — негромко сказал в трубке мужской голос. — Извините за поздний звонок. Мы звонили вам раньше, но вас не было в номере…
— Кто это?
— Это адъютант генерала Куркова. Генерал ждет вас у себя в кабинете. Машина за вами послана, она внизу, у подъезда гостиницы. Номер машины «МОГ 2203». Пожалуйста, не задерживайтесь.
— Подождите, ведь уже ночь!..
Но меня никто не слышал — в трубке опять были короткие гудки отбоя.
— К черту! — Я зло саданула трубку о телефон. — Мать их так!
Каждый разговаривает со мной, как со служанкой — бросают трубку! Генерал Курков! «Он вас ждет у себя в кабинете!» Небось — с коньяком и расстеленной кроватью в задней комнате! Но попробуй не пойти! Елки-палки!.. А что же мне надеть? Китель без форменной юбки надеть нельзя, а если явиться в гражданской кофточке — значит, я сама напрашиваюсь на флирт. Черт возьми, какой он сказал номер машины? Я открыла свой чемоданчик, вытащила вторую (последнюю) пару колготок и стала натягивать их на ноги. И именно в этот момент раздался громкий стук в дверь.
