— И вы что-нибудь услышали?
— Немного. Но, если позволите, я изложу вам некоторые свои
наблюдения. Во-первых, вы не сказали Халуповичу о своей дочери, которая
родилась через шесть лет после вашего знакомства. Мне вы показали карточку
своих детей, а ему об этом не сказали. Хотя он успел узнать, что у вас есть
двое внуков от сына. Подсознательно вы что-то хотели от него скрыть. Во-вторых,
вы работали лаборанткой, а ваш муж водителем. Я понимаю, что за эти годы могли
произойти большие изменения, но не настолько большие, чтобы вы носили такую
дорогую обувь, имели столь дорогую зажигалку, сумку, а ваша дочь училась бы в
Англии. Даже если ваш супруг получил огромное наследство или неожиданно
разбогател, то и тогда вы бы не вели себя так. И уж наверняка не стали бы
заказывать в номер обед из ресторана или обедать в «Национале», где нужно
оставить весьма приличные деньги. Для этого нужны годы привыкания. И, судя по
всему, сын и дочь не очень похожи на вас. Но, боюсь, они похожи на разных
мужчин. У вас был еще и другой мужчина?
Она тяжело вздохнула, потушила вторую сигарету, достала
третью.
— Я об этом никому не говорила, — призналась Элга, — прошло
столько лет.
Закурив, она убрала зажигалку в сумочку.
— У меня второй муж, — сообщила она Дронго, — но я не стала
говорить об этом Эдику. У меня осталась прежняя фамилия моего первого мужа —
Руммо. Такую фамилию носит и мой сын. А семнадцать лет назад я вышла замуж во
второй раз.
— А почему вы не сказали об этом Халуповичу?
— Не сочла нужным.
— Он считает, что вы до сих пор живете с первым мужем.
Именно поэтому он вызвал вас сюда и оплатил вам отель и билеты. И вы не стали
ему ничего говорить. Но, судя по вашему виду и манерам, у вас сильно изменилось
социальное положение. И вы ничего не сказали об этом Халуповичу. Я могу узнать,
почему?
— А почему вы считаете, что я должна говорить об этом вам?
— Погибла женщина, — пояснил Дронго, — и вашего бывшего
друга могут подозревать. Именно поэтому я приехал сюда. Неужели вам
безразлично, что с ним случится?
— Я думала, что вы меня обманываете, — растерялась Элга. Она
потушила третью сигарету, посмотрела на пачку сигарет, на сумочку, но четвертую
сигарету доставать не стала.
— Что вас интересует? — спросила Элга.
— Мне кажется, вы сознательно что-то скрываете.
Или я не прав?
Она молчала. Целую минуту. Смотрела на свою сумочку и
молчала. Потом медленно сказала:
— Вы что-то узнали?
— Пока нет. Но, рассказывая о вашей встрече с Халуповичем
двадцать два года назад, вы оговорились, что вам до сих пор больно об этом
вспоминать. Почему «больно»? Почему вы использовали именно это слово?
Он ждал еще целую минуту. Наконец она решилась. Потянулась
за сумочкой, достала зажигалку, вытащила новую сигарету из пачки.
— Я не хотела рассказывать Эдику о своей трагедии, —
проговорила она наконец, — не хотела, чтобы он узнал о случившемся.
— Это связано с вашим первым мужем? — понял Дронго. — Вы
сказали Халуповичу, что до сих пор живете со своим мужем.
— Да. Я поэтому и не меняю фамилию. Эдик уехал тогда, успев
со мной попрощаться. А через некоторое время я узнала, что моему мужу все
рассказали. В подробностях. Всегда есть сплетники, которым доставляет
удовольствие видеть, как мучаются люди от их слов. Особого рода садисты.
Это случилось примерно через месяц после отъезда Эдика. Об
этом узнали на работе мужа, в райкоме. Секретарь сказал, что водитель такой
солидной организации должен разобраться со своей морально разложившейся
супругой, иначе мужа самого выгонят из райкома. Я думаю, секретарь просто
злился на меня. Он был молодой, лет тридцать пять. И он несколько раз меня
видел, пытался за мной ухаживать. Но он мне не нравился. Какой-то слизняк был,
гнида, а не мужчина. Вот он и рассказал все мужу, решив отомстить таким
образом. Муж вернулся домой, наорал на меня в присутствии сына. А потом впервые
в жизни меня ударил. И куда-то уехал…
Она судорожно вздохнула.
— Потом мне рассказали, что муж пил в ту ночь до утра. Без
всякой меры. А утром, возвращаясь домой, заснул за рулем и врезался в автобус.
Водитель автобуса и еще два человека были ранены, а мой муж погиб. Сразу…
Она резким движением потушила сигарету.
— С тех пор я не меняла фамилию. Это случилось так давно.
Через шесть лет я встретила другого человека. Он работал заместителем директора
института. Уже тогда это был достаточно состоятельный человек. Я переехала к
нему, а сын с матерью остались в моей прежней квартире. Потом у нас родилась
дочь, после девяностого года муж стал директором института, у них появились
большие деньги — они начали сдавать в аренду свои помещения. Муж удачно вложил
их в бизнес. Мы стали жить гораздо лучше. Даже позволили себе послать дочь
учиться в Англию. А про историю с моим первым мужем я никому не рассказывала.
Это было очень больно. На похоронах мужа я плюнула в лицо этому секретарю
райкома. Меня чуть не посадили в тюрьму, в КГБ считали, что это был
антисоветский жест. Но вступилась первый секретарь, она была мудрая женщина.
Сейчас смешно вспоминать. Когда мы вышли из состава Советского Союза, нашим
главным националистом стал тот самый секретарь райкома. Он сразу выбросил свой
партийный билет и начал агитировать за независимость. Недавно я его встретила.
Раньше он продавал лес, потом разорился. Сейчас у него небольшой продуктовый
магазин. Такой жалкий стал, всем улыбается, старается угодить. Вот такая у меня
история. Только вы ничего не рассказывайте Эдику, он будет переживать,
нервничать. Зачем ему об этом знать? Он ведь ни в чем не виноват.
Дронго молчал, давая ей возможность собраться с мыслями.
Затем уточнил:
— Когда вы были у него дома, кто-нибудь еще был в квартире?
— Нет, никого.
— Вы пили шампанское?
— Кажется, да. Мы немного посидели, побеседовали. Эдик очень
изменился. Стал нервным, суетливым. Постарел, — грустно улыбнулась она, —
наверное, я тоже сильно постарела, только не замечаю этого. Представляю, с
каким ужасом он на меня смотрел. Через столько лет.
— Вы не заходили на кухню?
— Конечно, заходила. Мне было интересно посмотреть, как Эдик
живет. Кухня у него хорошая. И квартира в центре. Я не думала, что он останется
холостым столько лет.
— Это он вам сказал?
— Да. Сказал, что живет в этой квартире один.
— Кроме шампанского, вы что-нибудь пили?
— Кажется, кофе. Он приготовил чудесной кофе, у него есть
кофеварка. Мы выпили кофе, и я предложила помыть чашечки. Но он не разрешил.
После этого я уехала, и он сказал мне, что позвонит. Теперь я понимаю, почему
он был так занят вчера и сегодня.
