В этот момент сотрудники милиции ввели Егора Скрёбова. На
руках у него были наручники, под глазом — синяк, очевидно, кто-то из
милиционеров переусердствовал, пытаясь успокоить подозреваемого. Скрёбова
посадили на стул, и стражи порядка уже собирались устроиться рядом, когда
Линовицкая требовательным жестом показала им, что они могут удалиться.
— Извините, — нерешительно сказал старший, — нам приказали
не оставлять его одного.
— Разве он остается один? — спросила Линовицкая.
— Нет, но… — он не знал, как в подобной ситуации нужно
разговаривать со следователем. — Если хотите, мы выйдем…
— Подождите в приемной, — строго приказала Линовицкая и,
оглянувшись на Дронго, добавила: — Я ведь остаюсь не одна, — и показала на
Дронго.
Сотрудники милиции все еще колебались. Дронго, усмехнувшись,
поднялся со стула. Он был выше Скрёбова на целую голову и имел, несомненно,
более развитую мускулатуру.
— Я не думаю, что он захочет убежать, — сказал Дронго, — но
если даже и попытается что-либо сделать, то ему это вряд ли удастся. Я
справлюсь с ним, даже если на нем не будет наручников.
— Тогда сними наручники и поговорим, — предложил Скрёбов.
У него были широкие плечи, очевидно, в армии он занимался
спортом. Хотя он и был моложе Дронго лет на пятнадцать, но силы все равно были
неравными. Дронго, который дрался в восемьдесят восьмом году с самим Миурой,
был гораздо лучше подготовлен, чем его соперник, закованный в наручники. А
унижать слабого было не в традициях Дронго.
— Возможно, — кивнул Дронго, — но я не собираюсь с вами
драться, Скрёбов. Я лишь пытаюсь показать вам, что совершать преступление
грешно и плохо. И боюсь, что теперь в течение многих лет вы будете убеждаться в
правоте моих слов.
Сотрудники милиции вышли из кабинета, мягко закрыв за собой
дверь.
— Мы будем в приемной, — на всякий случай предупредил один
из них.
Скрёбов мрачно усмехнулся.
— Боитесь меня, — с некоторой долей цинизма констатировал
он.
— Нет, не боимся, — жестко ответила Линовицкая, — и хватит
паясничать, Скрёбов. Это не в ваших интересах. С вами будет работать старший
следователь Бозин Арсений Николаевич. А у меня к вам несколько вопросов.
— Я могу не отвечать, — это был не вопрос, скорее,
утверждение.
— Можете, — ответила Линовицкая, — но я бы посоветовала вам
не молчать. Иначе вас обвинят не только в убийстве Ольги и похищении девочки,
но и в попытке убийства вашего руководителя.
— Вот это вы врете! — не выдержал Скрёбов. — Вы этого мне не
пришьете. Я не собирался его убивать. Зачем гробить денежный мешок? Его в жизни
только бабы и деньги интересуют. Больше ничего.
— Это его дело, — заметила Линовицкая, — а вы, значит,
работали с ним и завидовали его успеху у женщин.
— Какому успеху? — ухмыльнулся Егор, и на его красивом лице
появилось шкодливое выражение. — Такой успех и я купить мог. Заплати деньги — и
привези себе хоть тысячу баб. Сейчас с этим проблем нет. Никаких проблем. А ты
говоришь — успех.
— Обращайтесь ко мне на «вы», — посоветовала Линовицкая.
— Пусть будет «вы», — криво усмехнулся Скрёбов, — какая
разница. Главное, что вы ошибаетесь. Он своих женщин покупал. И Нину он купил,
квартиру ей сделал, чтобы было где встречаться. И Оля от него без ума была.
— По-моему, это вы ошибаетесь, — заметил Дронго. — Женщины,
которые сидели сегодня в этом кабинете, любили его не из-за денег. Он тогда был
небогатым и никому неизвестным человеком. Но, тем не менее, три женщины
согласились приехать в Москву, чтобы снова увидеть его. Сделайте так, Скрёбов,
чтобы в конце вашей жизни хотя бы одна женщина захотела к вам приехать. И тогда
вы можете считать, что ваша жизнь удалась.
Линовицкая с заметным интересом выслушала этот монолог, но
никак его не прокомментировала.
— Старые клячи, — мотнул головой Скрёбов, — а молодые с ним
бывают за деньги. Компьютерами спекулировал, вот и стал богачом.
— Несчастный вы человек, Скрёбов, — с сожалением заметил
Дронго, — работали с Халуповичем и так его ненавидели. Вы себя берегите, а то
можете умереть от нехорошей болезни. Зависть и злоба вызывают онкологические
заболевания или сердечные приступы. Берегите себя в колонии, старайтесь больше
бывать на воздухе.
Водитель обиженно засопел, но промолчал.
— Вы отрицаете свою причастность к попытке отравления
Халуповича? — продолжила беседу Линовицкая.
— Конечно, отрицаю, — громко ответил Скрёбов. — Зачем мне
его травить? С какой стати? Я в тот день и дома-то у него не был. Даже если бы
я и пришел, то меня бы все равно Елизавета Матвеевна не пустила. Она была очень
аккуратной. Раз ей приказали никого не пускать, она бы и не пустила. Пока
хозяин не позвонит. Один раз Миша стоял за дверью и ждал, когда она получит
разрешение от Халуповича.
— Кто же, по-вашему, мог его отравить? — спросила
следователь.
— Кто-то из его женщин, — ухмыльнулся водитель. — Вот вам и
любовь! Приехала, чтобы убить. Наверно не заплатил ей тогда, — добавил он, явно
издеваясь над словами Дронго.
— Ваш напарник мог попытаться его убить? — продолжала
задавать вопросы Линовицкая.
— Н-нет, — ответил Скрёбов.
Он чуть подумал и снова сказал:
— Нет. Миша глупый человек, он доволен своей жизнью. Зачем
ему убивать хозяина? Нет, он этого не мог сделать.
— Как вы украли девочку?
Линовицкая явно пыталась помочь Бозину, решив
воспользоваться откровенностью подозреваемого. Тот даже не заметил, что они
перешли на другую тему.
— Увидел ее случайно в гараже, — пояснил водитель, — я даже
не думал, что ее украду. Даже не хотел. Она спросила, как найти лифт, и я ей
показал. А потом вспомнил слова Халуповича, что она для него — самый важный
свидетель. Ну вот тогда… я и решил…
— И спрятали ее в багажник?
— Да. Я боялся, что девочка задохнется, поэтому все время
бегал вниз, проверял, как она себя чувствует. А потом мы выехали с территории
офиса, и я ее выпустил, — соврал Скрёбов.
— Ольга знала о ваших планах?
— При чем тут Ольга? — насторожился Скрёбов. — Я ее не
убивал. Это вы еще доказать должны.
— Докажем, — уверенно сказала Валентина Олеговна, — можете
не сомневаться. Обязательно докажем.
— Верхняя одежда, — напомнил Дронго, — если он поднимался из
гаража, то на нем должна быть куртка. После удара на ней могли остаться капли
крови. Я думаю, экспертиза вашей одежды легко обнаружит необходимые
доказательства.
