— Если девочка еще в здании, собаки могут найти ее по следу,
— пояснил Шальнев. — Разрешите я позвоню своему знакомому.
— И как ты ему объяснишь, зачем он понадобился? Если
сотрудники увидят здесь собаку, то поймут, что произошло нечто странное.
— Мы никому не станем ничего объяснять. Сейчас в городе
неспокойно. Скажем, что пес ищет заложенную взрывчатку. Можно сказать еще, что
это обычные учения. Если разрешите, мы все сделаем сами. Вам не нужно даже
выходить из кабинета.
— Хорошо, — кивнул Халупович, — делайте, как считаете
нужным. Только быстрее. Если она еще жива… — вдруг почему-то добавил он.
Фариза вздрогнула. Элга испуганно взглянула на него, и
только Оксана недовольно покачала головой.
— Не нужно так говорить, еще накаркаешь на себя беду.
— Хуже все равно не будет, — отмахнулся Халупович, — ладно,
Антон, действуй, как считаешь нужным. Только аккуратно. Чтобы паники не
возникло.
Когда Шальнев вышел, Халупович тяжело вздохнул. Настроение у
всех было подавленное.
— Это твоя дочь пропала? — поинтересовалась Элга.
— Слава Богу, нет, — выдохнул Эдуард Леонидович. — Дело в
том, что исчезла внучка той самой домработницы, которая умерла у меня в доме.
— Как это — исчезла? — не поняла Элга. — У тебя ведь есть
охрана? По-русски так говорят?
— Да, верно. У меня есть охрана. Но от этого не легче. Я
решил взять девочку сюда, чтобы она не оставалась одна в пустом доме. А
оказалось, что сюда ее привозить не следовало. Она исчезла прямо из моего
кабинета, вернее, из комнаты отдыха, которая находится за кабинетом. Прямо
мистика какая-то.
— Тебе нужно позвонить в полицию, — сказала Элга.
— У нас милиция, — напомнила ей Фариза.
— Правильно. В милицию. Нужно быстро звонить.
— Нельзя ему вызывать милицию, — рассудительно заметила
Оксана, — тогда ему придется объяснять, почему девочка оказалась здесь и каким
образом исчезла.
— Я сказал сотрудникам милиции, что позабочусь о девочке,
поэтому они разрешили мне ее забрать, — вздохнул Халупович. — Их инспектор по
делам несовершеннолетних должен вернуться завтра и допросить ребенка. И пока
мне разрешили ее опекать.
— Значит, в милиции знали, что девочка будет здесь? —
уточнила Оксана. — Тогда все в порядке. Звони им и расскажи о пропаже ребенка.
Ага. Так и сделаю. Ты только что сказала, что дина бы
санкцию на мой арест, если бы узнала про исчезновение девочки. А если прокурор
узнает про исчезновение девочки? Мне нужно будет собираться в тюрьму? Даже если
через какое-то время выяснится, что я никого не убивал и тем более не прятал
девочку в своем офисе, то будет уже поздно. В нашей тюрьме за несколько дней я
заболею туберкулезом, подхвачу сифилис или СПИД, или еще какую-нибудь заразу.
Ты этого хочешь?
— Не драматизируй ситуацию, — поморщилась Оксана, — в любом
случае заявить в милицию о пропаже девочки, если ее не найдут до вечера, тебе
придется. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше.
— Может, мне написать явку с повинной? — не выдержал
Халупович. — Да еще объяснить, почему я врал следователям?
— Во всяком случае, так будет лучше для всех, —
рассудительно сказала Оксана.
— Нет, — вмешалась в разговор Элга, — так нельзя. Тогда меня
не отпустят в Таллинн?
Эстонцы называли свою столицу «Таллинн», растягивая
последнюю согласную даже не на два, а на три звука.
— Они должны все проверить, — Оксана поправила свою
прическу. Ей было приятно, что на этом фоне она выглядела не хуже других.
— Очень неприятная история, — тихо произнесла Фариза. — Но
нужно все рассказать следователю. Там разберутся, что мы ни в чем не виноваты.
Зачем нам было травить вашу домработницу?
Она была единственной из трех женщин, которая обратилась к
Халуповичу на «вы», сделав это, скорее, неосознанно, чтобы подчеркнуть свою
некую отстраненность от него. Но, сказав хозяину кабинета «вы», она
почувствовала некоторую неловкость, словно тем самым отстранялась и от
происшествия.
— Дурацкая ситуация, — пробормотал Эдуард Леонидович. — Не
представляю, что делать. Я уже, столько раз повторил, что у меня дома никого не
было! Ни одной женщины. А теперь выяснится, что я врал и что у меня были сразу
три женщины. Следователь поймет, что я обманывал ее нарочно. А моя подписка? Я
ведь давал показания как свидетель. Теперь меня обвинят в лжесвидетельстве.
— Если сам изменишь свои показания и расскажешь правду, то
все обойдется, — подсказала ему Оксана. — Пойми, это твой единственный шанс.
Тебе все равно придется — рано или поздно — это сделать. И лучше самому, чем
потом признаваться под давлением следователя. Этого тебе уже не простят и
засчитают лжесвидетельство по полной программе.
— Господи, — пробормотал Халупович, — я и представить себе
не мог, что все это так кончится.
В этот момент раздался звонок внутренней связи. Халупович
подошел к своему столу и нажал кнопку на аппарате.
— Слушаю.
— Извините меня, Эдуард Леонидович, — сказала Нина, — к нам
пришел заместитель директора института. Он возмущается, что его сотрудников не
выпускают из здания. Просит его принять.
— Пусть его Шальнев примет, — ответил Халупович.
Потом подумал немного, оглядел присутствующих и снова нажал
кнопку аппарата, связывающего его с секретаршами.
— Нина, передай вниз: пусть охрана выпускает всех, кто хочет
выйти. Я не думаю, что они спутают маленькую девочку с сотрудниками института.
— Она уже подросток, — чуть виновато поправила ого Нина.
— Ну пусть будут повнимательнее. Можно различить, когда идет
подросток, а когда взрослый человек. Пожалуй, это даже лучше. Если девочка
попытается выйти, мы ее увидим. И еще: пусть охрана досматривает ящики и
большие сумки. Ты меня поняла?
— Да, — ответила Нина.
— Как смог пройти к тебе заместитель директора? — не
удержалась Оксана. — У вас ведь перекрыты все двери. И лифт не поднимается до
пятого этажа.
— С другой стороны все двери открыты до первого этажа, —
пояснил Халупович. — Кроме того, один лифт поднимает только на пятый этаж. Мы
специально так устроили, чтобы их посетители могли подниматься в институт,
минуя наши четыре этажа. Они могут спуститься по лестнице на первый этаж и к
нам подняться уже по другой лестнице. Или спуститься на своем лифте вниз, а
затем подняться на нашем. Как видишь, ничего необычного.
— А если девочка просто заблудилась и поднялась на пятый
этаж? — предположила Оксана. — И теперь не знает, как вернуться обратно?
