— Тогда получается, что девочка прошла к лестнице, минуя
вашу приемную. Мимо вас.
Оксане Григорьевне нельзя было отказать в логике.
— Мы никого не видели, — упрямо ответила Нина.
— Но вы сказали, что все время находились в приемной. И,
насколько я поняла, дверь в приемной почти всегда бывает открытой.
Дронго чуть поморщился. Конечно, Оксана Григорьевна была
умной женщиной. Но она совершала ошибку, свойственную всем сотрудникам прокуратуры,
много лет проработавшим с разного рода подозреваемыми и обвиняемыми.
Наступательная тактика всех следователей мира одинакова. Они пытаются поймать
свидетеля на неточностях, задают массу мелочных вопросов, уточняют детали,
пытаясь запутать собеседника.
Очевидно, это понял и Халупович. Он недовольно взглянул на
гостью.
— Мы можем сколько угодно обвинять наших девочек, но от
этого лучше не будет. Если у тебя нет больше вопросов к Нине, давай ее
отпустим. Ей и так тяжело. Иди, Нина, спасибо тебе. И позови Олю.
Нина взглянула на Оксану Григорьевну и, поправив очки, вышла
из кабинета. На этот раз стук ее каблуков был громким, словно она намеренно
стучала ими в противовес мягкой поступи гостьи.
На пороге появилась Ольга. Она испуганно оглянулась по сторонам,
не решаясь ступить дальше. Халупович не стал звать ее к столу. Он только
спросил:
— Вчера вечером ты сидела с девочкой?
— Да, — выдохнула Оля.
— Ты ей что-нибудь говорила про ее бабушку?
— Нет. Она смотрела телевизор. Потом спрашивала про нашу компанию,
— она отвечала очень тихо.
— Громче говори, — рявкнул Халупович, и она съежилась,
словно от удара. — Сегодня утром никто с ней не разговаривал?
— Никто, — ответила Оля. — Только Миша утром с ней
поздоровался. И еще Трошкин о чем-то спросил.
— О чем?
— Не знаю, — покраснела Оля. — Он что-то спросил, а она
ответила.
— Больше никто с ней не говорил?
— Никто.
— И ты ничего не заметила? Как она уходила отсюда?
— Нет, — ответила Оля. — Потом мы с Трошкиным ее искали.
— До свидания, — сухо произнес Халупович и только потом
торопливо добавил: — У вас нет вопросов?
Оксана Григорьевна молчала. Очевидно, свои вопросы она уже
успела задать. Но Дронго неожиданно спросила.
— Вы давно здесь работаете?
— Полтора года, — ответила Оля.
— Вы не почувствовали, что девочка уже знает, что случилось
с ее бабушкой? Может быть, сегодня утром она была встревожена сильнее, чем
вчера?
— Нет. Я ничего не заметила.
— Спасибо, Оля. У меня больше нет вопросов.
— Я могу идти?
Халупович кивнул. Оля вышла из кабинета. В этот момент
раздался телефонный звонок. Эдуард Леонидович, недовольно поморщившись, достал
свой мобильный телефон. Взглянул на номер позвонившего и поднес аппарат к
голове.
— Эдуард Леонидович, — услышал он быстрый говорок Трошкина,
— я уже забрал Элгу Арнольдовну и сейчас еду за следующей. Вместе привезти их
или по одной?
— Идиот, — сквозь зубы пробормотал Халупович — Вместе, —
сказал он и отключил аппарат.
Глава десятая
Нина принесла кофе и чай. Напряжение усилилось, когда
Шальнев сообщил, что они обыскали все здание, проверили все комнаты и склады,
даже заглянули в холодильники на кухне. Девочки нигде не было. Сейчас
сотрудники охраны обследовали каждый угол на пятом этаже, бесцеремонно врываясь
в комнаты сотрудников института, чем вызывали у них естественное негодование,
так как они ничего не знали о случившемся.
Халупович мрачнел все больше. На его состояние не повлияло
даже известие о том, что приехал Трошкин с двумя женщинами. Халупович сидел в
своем кабинете, когда дверь открылась и в комнату вошли Элга Руммо и Фариза
Мамаджанова. Дронго поднялся, скрывая невольную улыбку. Нужно было видеть, с
каким вниманием рассматривала Оксана Григорьевна прибывших, уже зная, кто именно
приедет. В свою очередь, женщины также внимательно смотрели на незнакомку. Элга
была спокойна. Ее вообще забавляла сама ситуация — любвеобильный Эдик Халупович
и его женщины. Фариза, как восточная женщина, была более сдержана в проявлении
чувств. Однако и она с интересом оглядела кабинет Халуповича и присутствующих.
— Садитесь, — пригласил всех, поднимаясь со своего кресла,
Халупович.
Элга была в костюме, не скрывавшем прелести ее округлых
форм. На ней были сапожки и темно-красный шарф, вносивший приятное добавление к
ее темно — коричневому костюму. На Фаризе был брючный костюм, подчеркивающий
стройность ее фигуры. Костюм был недорогой, но выглядел подчеркнуто элегантно.
Обе прибывшие сели за стол рядом с Оксаной Григорьевной,
словно подчеркивая официальный характер своего визита. Элга невольно
улыбнулась, взглянув на «подруг» своего бывшего возлюбленного.
— Извините, что заставил вас сюда приехать, — пробормотал
Халупович, пересаживаясь за стол напротив женщин. Дронго подсел к нему, и
оказалось, что они сидят вдвоем напротив трех женщин.
«У него хороший вкус», — в который раз подумал Дронго, глядя
на сидящих перед ним женщин. Каждая была по-своему красива, и эта сохранившаяся
красота лишь подчеркивалась прожитыми годами. К тому же женщины были относительно
молоды, каждой было около сорока. Разные типы женщин. Хотя было у них и нечто
общее. Красивые глаза. У всех троих были удивительные глаза. Хотя кто знает,
какими были эти глаза много лет назад.
— Я не такой представлял себе нашу встречу, — признался
Халупович. — Думал, что мы отпразднуем ее в ресторане. Простите, что я вас
потревожил. Много лет назад в Таллинне я встретил молодую Элгу Руммо и влюбился
в ее задорный, открытый, веселый характер. В ее очаровательный эстонский
акцент…
Элга улыбнулась. Ей были приятны его комплименты.
— Через некоторое время уже в другом городе, на Урале, я
встретил Фаризу Мамаджанову, и меня поразили ее спокойствие, мягкость и
нежность в сочетании с восточной мудростью…
Фариза тоже чуть улыбнулась, но опасливо посмотрела по
сторонам. Ей не очень-то хотелось разглашать свои прежние отношения с хозяином
кабинета.
— И, наконец, в Киеве я увидел Оксану, — он говорил, глядя
ей в глаза. — Мне тогда казалось, что я сойду с ума. Ты была такой страстной,
непосредственной, темпераментной…
— Я осталась такой же, — перебила его Оксана Григорьевна, —
а вот ты изменился.
