Водитель повесил куртку на вешалку и прошел на кухню.
Помощник снял свой длинный плащ и оказался еще ниже ростом, чем можно было
предположить.
— Савелий Николаевич, — представился он, — Трошкин.
— Это господин Дронго, — назвал своего гостя Халупович, — вы
пока побеседуйте в столовой, а мы приготовим кофе.
— Может, я сделаю кофе? — предложил Трошкин.
— Нет. Господин Дронго хочет с тобой побеседовать. Поэтому
вы идите в столовую, а мы с Мишей пройдем на кухню, чтобы вам не мешать, —
распорядился Халупович. Видимо, он был требовательным начальником. Приказы он
отдал спокойным, ровным голосом, не терпящим возражений. Трошкин чувствовал
себя в квартире не очень уверенно. Водитель же, напротив, молчал, сознавая свое
превосходство. Он, очевидно, чаще бывал в этом доме.
— Я хотел бы сначала осмотреть квартиру, — попросил Дронго.
— Пожалуйста, — разрешил Халупович, — Трошкин вам все
покажет. Посмотрите, а я пока вымою руки.
Дронго начал осмотр квартиры. Она была небольшая, метров
пятьдесят-шестьдесят, и главная роль отводилась здесь столовой. Две другие
комнаты были маленькими, не больше пятнадцати-шестнадцати метров. Раньше
подобные квартиры считались элитными и выдавались лишь высокопоставленным
чиновникам, заслужившим подобную льготную жилплощадь в центре столицы. Спустя
почти десять лет после развала страны такие квартиры казались смешными для
большинства современных политиков и чиновников. Они теперь покупали виллы в
южных странах и возводили себе трехэтажные дома за городом. Но для интимных
встреч квартира подходила как нельзя лучше. Дронго обратил внимание на вкус
хозяина. Повсюду стояла добротная итальянская мебель, висели очень интересные
работы современных московских художников. В спальне были зеркальный потолок и
зеркальный шкаф, очевидно, для того, чтобы хозяин квартиры мог наблюдать за
собой из любой точки. В самой спальне стояла огромная кровать размером два на
три метра, накрытая покрывалом от Луизы Ашлей. Очевидно, именно такая кровать
подходила Халуповичу для его интимных забав. Трошкин в спальню не вошел, он
замер на пороге, не решаясь его переступить.
В кабинете было довольно много книг, если учесть, что хозяин
здесь бывал не часто. Письменный стол, диван, два кресла. В столовой стояла
тяжелая резная итальянская мебель. Дронго никогда не нравилась мебель в стиле
«Технополиса» и подобная обстановка отвечала его вкусам. Тяжелые темные
занавески, жалюзи на окнах и двух балконах, резная мебель, массивные стулья и
кресла. Здесь сразу можно было почувствовать, что хозяин квартиры достаточно
обеспеченный человек.
«Может, так и должно было случиться?» — подумал Дронго. Ведь
это было ненормально, когда квартиры выдавались чиновникам в награду за
успешную службу, а не покупались ими на свою зарплату, как это делается во всем
мире. Может, изменения, случившиеся в последние годы, были неизбежными и
позволили людям жить лучше? Может, он не совсем прав, когда с такой ностальгией
вспоминает свою бывшую страну, потерянную им навсегда. Но, с другой стороны, он
как никто другой знает, кто именно получил все блага. Случай с Халуповичем еще
не самый худший. Этот бизнесмен достаточно «честно» заработал свои деньги.
Девяносто девять процентов богатых людей стали таковыми только потому, что
смогли в решающий момент перевести государственную собственность на свое имя,
то есть, попросту говоря, украсть не принадлежавшие им деньги. Либо
использовать свое влияние, чтобы приватизировать огромное достояние некогда
богатой страны. «Нет, — вздохнул Дронго, проходя на кухню. — Такого развала и
воровства можно было избежать. Впрочем, сейчас не стоит об этом думать. Что
произошло, то произошло».
Он прошел на кухню. Встроенная итальянская мебель
светло-коричневого цвета, очевидно, была выполнена по индивидуальному дизайну.
«Плавные линии, мягкие приглушенные тона. Возможно, здесь работал неплохой
профессионал», — подумал Дронго.
— Здесь все и случилось, — негромко произнес Халупович,
входя на кухню следом за ними.
— Где стояла бутылка? — уточнил Дронго.
Он обратил внимание на пустой ящик из-под бутылок с
минеральной водой, стоявший у холодильника. На ящике была характерная картинка
французской «Эвиан»: высокие остроконечные горы, запорошенные снегом.
— На столике у плиты, — показал Халупович, — там обычно
стоит газированная минеральная вода и бутылка негазированной. Бутылка, из
которой пила несчастная женщина, стояла рядом с бутылкой «Перье». Обе бутыли
были открыты. «Перье» тоже забрали следователи, решили проверить содержимое
обеих. Это другой ящик, — показал на пустой ящик Халупович. — Тот, из которого
появилась эта проклятая бутылка, тоже унесли следователи.
— А почему решили, что она выпила именно «Эвиан»?
— Бутылка стояла открытая, а у нее в руках был стакан, с ним
она и упала на пол. Ужасная картина, просто ужасная, — вздохнул Халупович.
— Как ее звали? — спросил Дронго.
— Кого? — не сразу понял Халупович. — Ах, да. Елизавета Матвеевна.
Ей было только пятьдесят девять лет. Как все глупо получилось. Я думаю, нужно
проверить магазин, где мы брали эти бутылки. Она же не могла сама себя
отравить.
— Квартира была заперта изнутри?
— В том-то и дело. Она была дома одна, и никто не выходил,
если вы думаете, что отсюда ушел убийца.
— Я этого не говорил.
— А на балконах были опущены жалюзи, — добавил Халупович.
— Я уже понял, что с балкона к вам нельзя залезть, — кивнул
Дронго. — Остальные бутылки из ящика тоже забрали сотрудники прокуратуры?
— Да. Это я им предложил. Хотя на самом деле я понимаю, что
это глупо. Вода «Эвиан» покупается во всем мире, и ее марка так же известна как
«Мерседес» или «Боинг». Дело в том, что я уходил последним из квартиры перед
тем, как поехать в аэропорт. И она закрыла за мной дверь. А когда я вернулся,
она была мертва. Значит, логично предположить, что именно я ее и отравил. Тогда
у меня вопрос: зачем мне это нужно? Или я претендовал на ее каморку в Мытищах?
Или она обещала оставить мне свое наследство?
— Откуда вы знаете, где она живет? Вы к ней ездили?
— Не нужно меня ловить на слове. Естественно, не ездил. Но я
обычно знаю, где именно живут мои работники. Кроме того, иногда она
задерживалась допоздна и мои водители отвозили ее домой. Миша хорошо знает, где
она жила. Он ее часто отвозил. Кстати, он забрал ребенка из ее квартиры и
перевез к нам.
— Куда это к вам?
— К моей секретарше. Я же не мог оставить девочку одну, она
пропадет. Поэтому я поручил Нине за ней последить. Нина — моя секретарша, —
пояснил Халупович. — Я считаю себя в какой-то мере ответственным за
случившееся.
— Мне нужно будет поговорить и с вашей секретаршей.
